По незнакомой Микронезии - Милослав Стингл

И здесь Кубари намерен продолжать свою исследовательскую деятельность. Однако «Новогвинейская компания» собирала не луки и топоры, а деньги. Поэтому ученый вскоре отнюдь не дружелюбно расстается с представительством и вновь – уже в который раз – возвращается на свой любимый остров Понапе, туда, где похоронен его единственный сын.

У Кубари была еще дочь. Но он вынужден был отдать ее в католический монастырь в Сингапуре. Жена же ушла от него к испанскому офицеру. Кубари остался совсем один.

Как раз в это время жители Понапе – что совсем не удивительно – восстают против испанского владычества. Они разрушают все, что белые люди успели построить за период своего недолгого пребывания, здесь. Опустошена также и бывшая плантация Кубари – из четырех деревьев иланг-иланг, посаженных им на могиле сына, два оказались вырванными, с корнем.

9 октября 1896 года, через несколько часов после возвращения Кубари на остров, его нашли возле могилы сына мертвым. Одни говорили, что ученый покончил жизнь самоубийством, другие считали, что его убил брат жены по ее просьбе.

Так оборвалась жизнь первого славянского этнографа в Микронезии. К могиле сына прибавилась и могила отца, та, рядом с которой я сейчас стою. На меня смотрит строгое и грустное лицо. К выбитым на камне словам – Ян Станислав Кубари – я добавил бы: славянин, поляк, один из первооткрывателей Микронезии.

ЗА МЕРТВЫМИ ВОИНАМИ НА ОСТРОВ СОКЕС

Я покинул большой Понапе и отправился на маленький Сокес, один из звеньев цепи, почти со всех сторон замыкающей большой атолл.

Сокес отделяет от Понапе узкий пролив. Во время второй мировой войны японцы перекинули через этот пролив деревянный мост. В наши дни он не способен выдержать ни одно транспортное средство. Мостик сильно прогибался даже под тяжестью моих семидесяти пяти килограммов. И все-таки он помог мне перебраться на Сокес, не промочив ног.

Я так давно мечтал увидеть эту малую землю. Здесь, на небольшом микронезийском островке, покоятся кости выдающихся воинов. И первое, что поражает меня, – это тишина, столь приятная после шумной, суетливой главной улицы Колонии с трактирами и игорными домами.

Да, на Сокесе стоит кладбищенская тишина. И это соответствует моему настроению. Потому что цель моей нынешней поездки – захоронения самых известных воинов самой знаменитой в истории колониальной Микронезии национально-освободительной борьбы. Пыль вдоль узкой коралловой тропки, по которой я иду, быть может, прах воинов Сокеса. А тишина – бесконечная минута молчания по павшим бойцам.

Я осмотрелся вокруг. Над водами лагуны круто, вздымается гигантский базальтовый квадрат, словно сохранившийся со времен сотворения мира. Его высота – около двухсот пятидесяти метров. Гора Паипалаб на Сокесе стала символом непобедимости Понапе.

Здесь на самом высоком месте когда-то возвышался «дворец» вождя. Он стоял на семи ветрах, как символ суверенности, как гордость местных владык. Однажды на остров обрушился страшный тайфун и сбросил «дворец» в море. С тех пор владыки Сокеса живут в долине, а на гору они возвращаются лишь после смерти. Гора, словно сотами, сплошь покрыта естественными пещерами. В них, как правило, хоронят самых именитых людей острова. Некоторые пещеры – это огромные туннели, где, словно на гигантском органе, играет неутихающий ветер.

Могущественный, величественный Паипалаб, некрополь вождей, – лишь одна из гор Сокеса. Вдоль всего острова тянутся две параллельные труднодоступные горные цепи. В долинах и по берегам острова живут подданные властителя Сокеса, которые пришли сюда с далеких островов Гилберта.

Бывшие жители Гилберта, осевшие на неприступном спутнике Понапе, даже в далекие времена, когда над всеми нынешними пятью понапскими «царствами» господствовал один правитель, никому не подчинялись. Когда же единое понапское «государство» распалось, а люди племени сеу эн кауат создали собственное независимое «царство», «резиденция» его правителя долгое время находилась на этой удивительной горе.

Самостоятельность Сокес потерял лишь в период колонизации Океании. На Каролинские острова пришли испанские завоеватели. И хотя кайзеровская Германия тоже стремилась захватить обширнейший микронезийский архипелаг, она доверила решение этого опора папе римскому Льву XIII. И он решил его в пользу католической Кастилии.

В 1885 году на Каролинских островах был поднят испанский флаг. Вскоре островитяне познакомились с королевскими солдатами и несколькими миссионерами – капуцинами. Но нигде испанская колонизация не вызвала такого сопротивления, как на Понапе. Все четырнадцать лет, пока испанцы, по крайней мере на бумаге, владели архипелагом, борьба против них не утихала.

В конце XIX века Испания воевала с противником куда более сильным, чем жители Понапе, – с Соединенными Штатами Америки. Войну она проиграла и – это стало одним из последствий поражения – вынуждена была уйти из Океании. Интереса к «испанским» Каролинским островам победители почему-то не проявили, и мадридское правительство продало архипелаг тому, кто так горячо жаждал его заполучить, – германскому кайзеру. Тот, не теряя времени, направил туда губернатором доктора Хала, который постарался наладить отношения с островитянами. Но после него губернатором Понапе стал некий Берг, которого островитяне вскоре возненавидели. Он прожил недолго и умер странной смертью. Местные жители утверждают, что дело не обошлось без знаменитых понапских колдунов, о которых речь пойдет ниже. После Берга губернатором был Фриц. Он ввел на Понапе всеобщую трудовую повинность для мужчин в возрасте от шестнадцати до двадцати пяти лет. Фриц собирался построить дороги, которые соединили бы все «царства», и тем самым облегчить контроль над непослушными микронезийцами. Первой должна была быть проложена дорога из Колонии на юг, в «царство» Кити. С огромными трудностями ее построили за два года. После этого Фрица, видимо, за заслуги, перевели в другое место. Кстати, через год после окончания строительства дороги она была буквально съедена джунглями, и за шестьдесят лет, прошедших с той поры, никто ее ни разу не попытался восстановить.

Немцы были одержимы манией строительства дорог в своих колониях. Преемник Фрица – Бедер решил, что теперь, когда существует путь в Кити, необходимо проложить кольцевую дорогу вокруг Сокеса, так как именно жители этого острова пользовались у колонизаторов наихудшей репутацией. Это они вскоре после прихода сюда испанцев первыми подняли восстание и перебили почти весь королевский гарнизон на Понапе.

Германия обычно осуществляла свои колониальные планы без особых проволочек. Работы по прокладке новой дороги начались сразу же после того, как Бедер вступил в свою должность. Строительство началось у сокесской горы, возле деревеньки Денипей.

За тем, как ведутся работы, должен был присматривать, с одной стороны, Соматау, местный житель знатного происхождения, а с другой – представитель немецкой администрации, рядовой служащий Холборн. Соматау посчитал это оскорблением. Еще унизительнее было то, что за островитянами фактически надзирал не Холборн, а его любовница, уроженка другого понапского «царства».

Соматау, по мнению кайзеровской администрации, должен был способствовать строительству кольцевой дороги. На самом же деле вот уже несколько лет он руководил национально-освободительным движением на Понапе. Его мечтой было вновь передать власть не только на Сокесе, но и на всем Понапе в руки местной знати. Представители кайзеровской администрации, ее чиновники и солдаты не пользовались у островитян никаким авторитетом. Так, в одном из своих выступлений Соматау заявил:

– Испанцы были мужественными, и тем не менее мы всегда их побеждали. Немцы же трусливы. Они только говорят, говорят и говорят – о своих солдатах, о своих военных кораблях, о своем кайзере, но ничего не делают.

И Соматау решил поднять на борьбу против пруссаков своих людей. Белые чиновники, сами того не ведая, помогли понапскому вождю. Дело в том, что, как и во всех колониях, местных жителей за отказ от работы, за обман или невыполнение распоряжений наказывали плетьми. Однако на Понапе существовал закон, по которому тому, кто касался кожи островитянина или ранил его, мстил весь род или племя. А случилось так, что первый житель Сокеса, избитый плетьми, происходил из рода вождей. К тому же нерадивых строителей колонизаторы отправляли в тюрьму. Этот «венец европейской цивилизации» был уже знаком жителям Понапе. Но если раньше побывать в тюрьме значило для островитян сытно поесть, ничего при этом не делая, то теперь положение их резко ухудшилось. Заключенным приходилось выполнять тяжелые работы, им надевали на голову тюремный клобук, предварительно выбривая ее наголо.