Богач, бедняк - Ирвин Шоу

— Па… — начал снова Рудольф, пытаясь унять нервозность. Отец никогда его не бил, но Рудольф видел, как он одним ударом кулака отправил однажды в нокаут Томаса. Это случилось в прошлом году.

— В чем дело? — спросил Джордах, ощупывая своими толстыми, широкими, как лопатки, пальцами гладкую деревянную поверхность днища лодки. На тыльной стороне рук и на пальцах у него росли жесткие черные волосы.

— Да в школе… — начал Рудольф.

— Что-то случилось? С тобой? Такого не может быть! — Джордах смотрел на сына с нескрываемым, искренним удивлением.

— Случилось — слишком сильное слово, папа, — сказал Рудольф. — Возникла неприятная ситуация, скажем так.

— Какая такая ситуация? — насторожился отец.

— Ну, как бы тебе сказать, — продолжал Рудольф. — У нас есть одна учительница, француженка, она преподает французский язык. Я — в ее классе. Она вызывает тебя сегодня в школу. Нужно идти прямо сейчас.

— Меня?

— Ну, не обязательно тебя. Она требует, чтобы пришел кто-то из родителей.

— Ну, пусть сходит мать. Ты сообщил ей об этом? — спросил отец.

— Видишь ли, речь идет о том, чего ей лучше вообще не знать, — объяснил Рудольф.

Джордах окинул взглядом корпус лодки, придирчиво оценивая свою работу.

— Французский, — сказал он задумчиво. — Я думал, что это один из твоих любимых предметов.

— Да, так оно и есть, — подтвердил Рудольф. — Па, ну для чего тянуть резину? Тебе нужно прийти к ней, понимаешь?

Резким движением Джордах удалил наждаком оставшееся грязное пятнышко. Тыльной стороной ладони вытер пот со лба, опустил закатанные рукава. Натянув на голову свою матерчатую кепку и набросив на крутые плечи ветровку, как заправский работяга, не говоря ни слова, пошел прочь. Рудольф шел следом, не осмеливаясь попросить отца зайти домой и надеть приличный костюм для встречи с мисс Лено. Неудобно в его робе беседовать с ней.

Рудольф с отцом вошли в классную комнату. Мисс Лено сидела за своим столом и проверяла тетрадки. В школе никого не было. Со спортивной площадки под окнами сюда долетали громкие крики учеников. Мисс Лено раза три еще красила помадой губы после урока французского, подумал Рудольф. Впервые он заметил, что губы у нее тонкие и что она их искусственно надувает, чтобы казаться более привлекательной. Когда они вошли, мисс Лено посмотрела на них и плотно, неприязненно поджала губы.

У входа в школьное здание Джордах надел ветровку, снял кепку, но его внешний вид нисколько не улучшился, все равно — вылитый работяга.

Они подошли к столу учительницы. Она встала.

— Это — мой отец, мисс Лено, — представил его Рудольф.

— Как поживаете, сэр? — спросила она без особой теплоты.

Джордах промычал. Он стоял перед ее столом, покусывая усы, кепка в руке, на вид — скромный пролетарий.

— Ваш сын, надеюсь, сказал, почему я попросила вас прийти ко мне сегодня днем, мистер Джордах?

— Нет. Что-то такого не припомню, — ответил отец с какой-то странной, непривычной для него мягкостью в голосе. Рудольфу показалось, что отец робеет перед этой француженкой.

— Мне даже неудобно говорить об этом, я смущена, — вновь заверещала мисс Лено. — За все годы, которые я преподаю в школе… Какая неучтивость… И это ученик, который всегда производил на меня впечатление мальчика прилежного и честолюбивого. Значит, он вам не сказал, что он сделал?

— Нет, — повторил Джордах. Он стоял спокойно, не теряя терпения, словно впереди у него целый день и целая ночь, чтобы все как следует обмозговать, что бы там ни сотворил его сын.

— Так вот, — сказала мисс Лено. Наклонившись, она выдвинула ящик стола и достала рисунок Рудольфа. Стараясь на него не смотреть, она все время держала его в опущенной руке, подальше от своих оскорбленных глаз. — В середине урока, когда весь класс писал сочинение на заданную тему, он занимался совершенно другим. Знаете чем?

— Не знаю, — ответил Джордах.

— Вот чем! — Мисс Лено театральным жестом поднесла рисунок к самому носу Джордаха. Он взял у нее рисунок, повернул его к окну, к свету, чтобы получше разглядеть. Рудольф с замиранием сердца следил за выражением его лица: что оно ему обещает? Он почти был уверен, что отец сразу же влепит ему затрещину, и размышлял, сумеет ли он выдержать сильный удар с должным самообладанием, выдержать мужественно, не отворачиваясь, не закричать от боли и не зарыдать. Но выражение лица отца ничего ему не говорило. Казалось, рисунок его заинтересовал, но и сильно озадачил.

— Боюсь, что я не умею читать по-французски, — наконец вымолвил он.

— Дело совсем не в этом, — все больше волнуясь, сказала мисс Лено.

— Здесь что-то написано по-французски, — указывая своим большим заскорузлым указательным пальцем на фразу «я без ума от любви», которую Рудольф написал печатными буквами на доске, перед которой стояла обнаженная учительница.

— «Я схожу с ума от любви», — перевела мисс Лено, нервно вышагивая за своим столом.

— Что это значит? — Джордах наморщил лоб, словно изо всех сил пытался понять, что это значит. Но эта премудрость была для него недоступной.

— Так здесь написано, — мисс Лено возмущенно тыкала своим дрожащим пальчиком в листок бумаги. — Это — перевод того, что ваш одаренный сынок здесь написал. «Я схожу с ума от любви». — Она уже не говорила, а визжала.

— Ах, вон оно что! — воскликнул, поняв, наконец, о чем идет речь, Джордах. Словно его озарило. — А что, это неприлично на французском?

Мисс Лено явно с трудом сдерживалась. Она кусала губы, слизывая помаду языком.

— Мистер Джордах, вы когда-нибудь ходили в школу? — спросила она.

— Да, но в другой стране.

— В какой бы стране вы ни учились, мистер Джордах, приличествует ли ученику, мальчику, рисовать в обнаженном виде свою учительницу в классе? Как вы считаете?

— Ах! — воскликнул Джордах с притворным удивлением. — Так это вы нарисованы?

— Да, как видите! — выпалила мисс Лено, накаляясь все больше.

— Господи! — сказал он. — На самом деле похоже. А что, теперь учителям в школе разрешается позировать перед учениками в голом виде?

— Не надо насмехаться надо мной, мистер Джордах, — сказала мисс Лено с холодным достоинством. — По-моему, бессмысленно продолжать нашу беседу. Будьте любезны, верните мне рисунок… — Она протянула руку. — Я с вами прощаюсь, я обращусь с рисунком вашего сына к директору, думаю, он сделает выводы из этой ситуации. Я хотела уберечь вашего сына от постыдной необходимости положить вот эту его похабщину на стол директора, но, как видно, у меня другого выхода нет. Верните мне рисунок… Нечего его так долго разглядывать…

Джордах сделал шаг назад, не выпуская из рук рисунка.

— Вы утверждаете, что это нарисовал мой сын?

— Конечно, утверждаю, — ответила мисс Лено. — Вот в углу подпись.

Джордах еще раз внимательно посмотрел на рисунок, словно для того, чтобы еще раз убедиться в этом.

— Да, вы правы, — сказал он. — Это подпись Руди. Да, это его рисунок, никаких сомнений. Не требуется никакой адвокат, чтобы доказать это.

— Ждите решения директора школы. А теперь, пожалуйста, верните рисунок. Я очень занята и не могу тратить свое время на это постыдное разбирательство.

— Нет, я сохраню этот рисунок. Вы ведь сами сказали, что это нарисовал Руди, — спокойно сказал Джордах. — У парня талант. Очень большое сходство с оригиналом. — Он с восхищением разглядывал рисунок. — Никогда не подозревал, что у моего сына такой талант. Знаете, я вставлю его в рамочку и повешу дома на стене. За такой портрет обнаженной женщины в магазине нужно выложить кучу денег.

Мисс Лено кусала губы и от возмущения не могла вымолвить ни слова. Рудольф, как громом пораженный, уставился на своего отца. Конечно, он понятия не имел, какова будет реакция отца на эту историю, но он никак не предполагал, что отец способен на такой спектакль. Это было выше его понимания. Как он разыграл святую невинность, хитроватого деревенского мужлана!

Мисс Лено наконец заговорила, вернее злобно зашипела, опираясь для поддержки на крышку стола, выплевывая язвительные слова:

— Убирайся вон, ты, жалкий, грязный, вульгарный иностранец, и забирай своего замызганного сынка.

— На вашем месте, мисс Лено, я не стал бы разговаривать подобным образом, — сказал Джордах, все еще довольно миролюбиво настроенный. — Эта школа содержится на деньги налогоплательщиков, а я исправно плачу налоги и уберусь отсюда, когда сочту нужным, когда захочу. Если бы вы не расхаживали по классу, вихляя своим обтянутым узкой юбкой задом, и не демонстрировали бы свои сиськи, как проститутка за два доллара на углу улицы, то, может, ваши ученики и не испытывали бы соблазна нарисовать вас в чем мать родила. А если вы хотите знать мое мнение по этому поводу, так вот, если мой сын мысленно раздел вас и изобразил в природной наготе, то, как мне кажется, он своим искусством сделал вам большой комплимент.