Легион - Дэн Абнетт

Выйдя на солнечный свет Франко Бун остановился. По пути назад он собирался найти уксора Му, выразить ей свое недовольство за то, что она отправила его на такое глупое поручение. Так неуклюже смутить такого выдающегося гетмана!

Теперь, выйдя на улицу, он почувствовал сомнения. В столкновении в покоях уксора было что-то странное.

— Что-то случилось? — спросил Роук.

— Каидо Пиус, да? — задумчиво произнес Бун.

Роук кивнул.

— Да. С голой задницей. Пользуется возможностью.

— Рахсана — заманчивая перспектива, — заметил Фарон.

Франко молча согласился. Да и не было человека в Гено пять два, который бы не согласился с мнением Фарона.

— Но ведь это был Пиус, да?

Роук и Фарон взглянули на старшего геновода и рассмеялись.

— Думаете, почему там был он, а не мы? — хихикнул Роук.

— Я спрашиваю, это был Каидо Пиус или нет?

— Да Франко! — посмеивался Фарон.

— Тогда как ты объяснишь вот это? — спросил Бун указывая пальцем.

На расстоянии метров в сто от них расходилась рота Карнивальцев Хилиада. Солдаты, сбившись в небольшие группы и опустив знамена, о чем-то беседовали и шутили.

Среди них шел Каидо Пиус.

— Пето? Пето! — позвал Пиус.

Он подбежал и обнял Сонеку.

— Рад тебя видеть, — прохрипел Пето, задыхаясь в медвежьих объятиях.

— Рад тебя видеть? Он говорит, что рад меня видеть! — крикнул Каидо пашам. — Мы думали, что ты мертв!

— Я был недалек от этого.

— Ты выбрался из Визажей? — спросил Пиус.

Сонека кивнул.

— Выбрался.

— А где ты расположился?

— В больничном крыле. Я там с Лоном и остальными. Эй, Лон, Шах! Идите сюда!

Пиус покачал головой.

— Это было ужасно, все были потрясены, когда узнали о Визажах. Мы несколько раз выпили в память Танцоров.

— Спасибо Каи, — улыбнулся Пето. — Я рад тебя видеть.

Пиус посмотрел на Сонеку.

— Пошли в наше расположение. Выпьем, вспомним старые времена.

— Позже, Каи. Где вы находитесь?

— Северная линия пятнадцать, недалеко от уксора Санзи.

— Я попозже к вам присоединюсь, ладно?

— Мы будем за тобой приглядывать, Пето! — прокричал Пиус, исчезая в движущейся толпе.

Сонека пробирался мимо солдат, туда, где он заметил знакомый флаг.

Джокеры.

Он шел, пока не добрался до рядов Джокеров. Во рту появился тошнотворный привкус.

— Гуртадо? — прошептал он.

На расстоянии в пятьдесят метров от него Бронци повернулся и взглянул на старого друга. Гетман Джокеров стоял между Тче и Ленгом, своими массивными пашами.

Их взгляды встретились. Сонека и Бронци.

— Гурт? Ты жив! О Терра, Гурт!

Бронци нахмурился, отвернулся и затерялся в толпе.

— Гурт? — Сонека остановился.

Он задавался вопросом, идти ли за Бронци.

Сонека решил, что это плохая идея.

Глава седьмая

Порт Мон Ло, вечер того же дня

Динас Чайн был полон решимости обыскать дворец в поисках автора наглой записки. Он легко контролировал эмоции, чему научился в возрасте двенадцати лет. Он никогда не позволял чувствам управлять им. Вместо этого Чайн использовал их как энергию для действий.

Он вернулся на пост безопасности, чтобы еще раз осмотреть показания датчиков, но один из адептов передал ему срочное закодированное сообщение от Лорда-Командира. Тот вызывал Динаса к себе.

Наматжира проводил свою первую встречу с Примархом Альфа-Легиона в павильоне и, видимо, хотел, чтобы бажолур Черных Люциферов присутствовал при этом.

— Сделай полный генетический и биометрический анализ, — сказал Динас адепту, отдав ему записку. — Сообщишь лично мне, по моему каналу. Потеряешь — пристрелю.

Адепт отправился выполнять поручение с взволнованным выражением лица.

Чайн пошел к павильону. Обширная постройка располагалась на небольшом плато к югу от дворца. Небо медленно выцветало под натиском вечера, тени удлинились и потеряли форму. Тысячи огней опутали стены павильона, отчего здание мерцало, как отдаленный улей. Они напомнили Динасу стены Императорского Дворца на Терре, окруженные бастионами среди гор и высокими валами, освещенные миллиардами окон и прожекторами, направившими свои лучи высоко в небо. Ни один человек не мог смотреть на это зрелище, не испытывая никаких эмоций. Великую стену Чжунго можно было заметить с орбиты, а сам Императорский Дворец был виден даже с Марса.

Чайн вошел в павильон и остановился для проверки. На Самеранте, два года назад, служба безопасности пропускала его без необходимых проверок, не желая останавливать Черного Люцифера. Чайн настоял на обязательном выполнении всех деталей. Форма могла быть украдена или скопирована. Никому нельзя было попасть к Лорду-Командиру, без подтверждения того, что он тот, за кого себя выдает.

Динас немного задержался, чтобы переброситься парой слов с Эймоном и Беллоком, двумя Люциферами, которым он больше всего доверял. Он сказал им о записке и приказал вернуться во дворец и продолжить поиски. Постороннему их беседа показалась бы странной. В ней не было ничего дружеского. Короткие приказы и инструкции и ничего больше. Черные Люциферы общались сухо, сообщая лишь необходимые факты. Они оставляли другим строить догадки.

Динас уже понял, что означала записка, и был уверен, что Беллок и Эймон тоже поймут это. Как и ожидалось, в Мон Ло, на территории дворца, процветал шпионаж. Шпионы явно хорошо обучены и отлично экипированы. А вот на кого они работают было непонятно. Чайн заподозрил бы Нуртийцев, но ни один Нуртиец не оставит записку, написанную на Низком Готике, если только имперцы не недооценили способности врага к психологической войне.

Записка много чего означала, но самое главное — она означала самонадеянность. Это фатальная слабость любого человека. Подверженность эмоциям. Прокрасться незамеченным мимо системы охраны дворца очень трудно. Зачем прятаться и уклоняться от обнаружения, если ты признаешь, что ты прятался? Чайн решил, что либо с ним кто-то играет, либо этот кто-то настолько уверен в себе, что это для него как спорт.

Так или иначе, самонадеянность.

Записка сообщила ему все, что нужно. Использованный язык, построение фразы, почерк, тип пера, остатки чернил, происхождение камня, которым придавили бумагу.

Шпион, добыча Чайна, предал сам себя десятком различных способов. Самым главным была его дерзость.

Динас снял свой черный шлем и вошел в главный зал павильона. Там шла беседа лордов человечества с полубогами.

— Кон, любовь моя, — томно прошептал дракон, облизывая его красным языком.

Грамматикус вырвался из зубастых челюстей и проснулся. Рахсана улыбнулась, поглаживая его по щеке.

— Черт. Который час? — спросил он.

— Ночь закончилась, Кон. Лорд Альфарий сейчас в павильоне с Лордом-Командиром.

Грамматикус быстро сел.

— Мне нужно идти. Я должен быть там.

— Лучше побудь со мной, Кон.

— Мне жаль, но я не могу.

Он начал быстро одеваться. Рахсана посмотрела вокруг.

— Знаешь, мне кажется здесь кто-то был.

— Да, — кивнул Джон. — Геноводы.

— Что они искали?

— Меня, — улыбнулся он.

На губах Наматжиры медленно появлялась улыбка.

— Я, конечно, не эксперт, но не можете же вы все быть Альфариями?

Тот, кто назвался Альфарием на Великом Приветствии откинул голову назад и рассмеялся.

— Конечно нет. Мой Легион — единое целое, мы делим все. Идентичность можно использовать как оружие, повернув к противнику лишь одно лицо. Как бы то ни было, здесь мы друзья.

Лорд-Командир стоял в одном конце помещения, окруженный Черными Люциферами и старшими офицерами. На полу лежали шкуры различных зверей, служащие коврами. Серендип, тилацин Наматжиры, устроился в темном углу.

Перед Лордом-Командиром возвышались четверо Астартес в пурпурных доспехах. Немного впереди находился Альфарий, все еще без шлема. Его медная кожа мерцала в золотом свете. Трое других присоединились к ним позже. Как с ужасом заметил Чайн, неизвестно откуда.

Динас пробрался в помещение через приоткрытую створку позади окружения Наматжиры. По пути он видел целые отряды прислуги, готовящиеся по первому приказу принести вино и еду.

— Я — Альфарий, — произнес гигант с медной кожей. — Со мной Инго Пек и Тиас Герцог, первый и второй капитаны.

Двое Астартес, стоявшие позади, вышли вперед, сняли свои шлемы и поклонились. Они тоже были лысые и с медной кожей. На первый взгляд все трое выглядели абсолютно одинаково.

Но Динас осмотрел их более внимательно. Нет, они не одинаковые. Очень схожие черты лица, несомненно, но они разные. Альфарий значительно выше своих капитанов. Более того, было едва уловимое различие в строении черепа, наклоне лба и бровей. Чайн имел честь находиться в присутствии Хоруса, и он видел подобную физиогномику. Также он заметил разницу в глазах, во взгляде. Холодные голубые глаза Альфария сияли так, что даже Чайну стало не по себе.