Под деревом зеленым или Меллстокский хор - Томас Гарди

- Боюсь я за это платье, - осмелился он сказать неодобрительным тоном, когда они вместе вытирали руки.

- Что? - спросила мисс Дэй и посмотрела в открытый сундук, где лежало платье, о котором шла речь. - А, знаю, что вы хотите сказать, - по-вашему, священник не позволит мне надевать кисейное платье?

- Вот именно.

- Ну что ж, мне прекрасно известно, что в глазах церкви кисея - слишком вызывающий наряд и не подходит для девушек, которые зарабатывают на жизнь своим трудом. Но мы еще посмотрим.

- Надеюсь, вы это говорите не серьезно?

- Вполне серьезно: мы еще посмотрим. - На лице Фэнси появилось решительное выражение, которое очень ей шло и могло не понравиться разве что епископу, священнику или дьякону. - Думается, я сумею переубедить любого священника, которому нет еще сорока лет.

Дик предпочел бы, чтобы она не бралась переубеждать священников.

- Мне не терпится отведать вашего чудесного чаю, - сказал он довольно непринужденным тоном, но без излишней вольности, как подобает человеку, занимающему промежуточное положение между гостем и постоянным обитателем дома, и с вожделением посмотрел на свое пустое блюдце.

- И мне тоже. Что-нибудь еще нам нужно, мистер Дьюи?

- По-моему, больше ничего, мисс Дэй.

Пододвинув себе стул, Фэнси задумчиво поглядела в окно, где можно было увидеть лишь Красотку, с аппетитом щипавшую свежую траву.

- Никто, видно, мной не интересуется, - проговорила Фэнси, устремив широко раскрытые грустные глаза куда-то мимо Красотки.

- А мистер Шайнер? - предположил Дик слегка обиженным тоном.

- Да, я и забыла, вот разве что он. Обескураженный подобным ответом, Дик тут же пожалел, что упомянул Шайнера.

- Наверно, настанет время, что и вы, мистер Дьюи, будете кем-нибудь интересоваться? - продолжала она с большим чувством, глядя ему прямо в глаза.

- Наверно, - ответил Дик с не меньшим чувством,. и, в свою очередь, впился взглядом ей прямо в зрачки. Фэнси поспешила отвести глаза.

- Я хочу сказать, - продолжала она, предотвратив тем самым пылкое излияние, - я хочу сказать, что никто не идет узнать, вернулась я или нет, даже священник.

- Если вам хочется его видеть, я заеду к нему по дороге - вот только напьемся чаю.

- Нет, нет! Ни в коем случае не зовите его - незачем ему приходить сюда, когда у меня все вверх дном. Священники - это такой несуразный народ. Они совсем теряются, когда в доме беспорядок, бродят из угла в угол и предлагают всякие нелепости в таких заумных выражениях, что голова идет кругом и хочется, чтобы они сгинули с глаз долой. Положить вам сахару?

В этот момент на тропинке, ведущей к школе, показался мистер Мейболд.

- Ну вот! Идет! Как жаль, что вы здесь, то есть, как это неловко, ах, ах! - воскликнула Фэнси; лицо ее вспыхнуло, и она, казалось, досадовала не столько на священника, сколько на Дика.

- Не беспокойтесь, мисс Дэй, я могу и удалиться, до свидания! оскорбленно сказал Дик и, надев шляпу, торопливо вышел через заднюю дверь.

Он запряг лошадь и, залезая на сиденье, увидел через окно, как священник, взобравшись на стул, вбивает в стенку гвоздь, а Фэнси с кротким видом стоит рядом и держит клетку с канарейкой, словно всю свою жизнь ни о чем другом и не помышляла, кроме как о священниках и канарейках.

VIII

ДИК СОВЕТУЕТСЯ С ОТЦОМ

По пути домой Дик погрузился в такие мучительные раздумья, перебирая в уме все происшедшее между ним и Фэнси, что дорога и окрестные предметы казались ему призрачным покровом, задернувшим гораздо более реальные картины, нарисованные его воображением. Может, она с ним просто кокетничает? Ее поведение давало ему некоторые основания полагать, что она его любит, и ровно столько же оснований полагать, что не любит. Она не убрала руку, когда он положил сверху свою; три или четыре раза они глубоко заглянули друг другу в глаза; она позволила ему некоторую вольность, когда они мыли руки; ей, по-видимому, не понравился разговор о Шайнере. С другой стороны, она гоняла его по всему дому, как послушного пса или кота, не отрицала, что Шайнер питает к ней особое расположение, и, видимо, ничего не имела против того, чтобы мистер Мейболд в нее влюбился.

Так размышлял он, сидя на передке повозки ногами наружу и подпрыгивая всем телом в такт ходу Красотки; и вдруг, подъезжая к столбу у меллстокского перекрестка, он увидел, что навстречу ему в легком фургоне спускается с холма отец, которого тоже потряхивало на сиденье, но гораздо меньше единственно лишь по причине попадавшихся на дороге камней. Через минуту они съехались.

- Тпрру, - сказал возчик Веселому.

- Тпрру, - эхом отозвался Дик.

- Привез, значит, - миролюбиво осведомился возчик.

- Да, - ответил Дик, поставив в конце такую бесповоротную точку, словно до конца своих дней не собирался больше произнести ни единого слова. Веселый решил, что на этом разговор окончен, и двинулся было вперед.

- Тпрру, - окликнул его возчик. - Вот что я тебе скажу, Дик. Совсем ты из-за этой Фэнси извелся. Ничто тебе не мило, целыми днями знай по ней тоскуешь.

- Ну что ты. отец, - пробормотал Дик, не придумав ничего более умного.

- То самое - тпрру, Веселый! Ох, уж эти женщины, только и знают, что сбивать с толку парней.

- Брось, отец, ты просто повторяешь то, что целый свет говорит.

- Целый свет в общем-то частенько дело говорит, Дик, - он знает, что к чему.

Дик окинул взглядом просторы давно заложенного его владельцем имения.

- Вот если бы я был такой богатый, как помещик, - да только он сам гол, как сокол, - я бы тогда поговорил с Фэнси кой о чем.

- Я бы тоже этого хотел, сынок, от всего сердца. Ну что ж, делай как знаешь, у тебя своя голова на плечах. Красотка шагнула вперед.

- Ну, а что, отец, если бы, - тпрру, Красотка! - если бы я и в самом деле немножко думал о ней и если бы она тоже, хоть этого и нет, как, по-твоему, она ведь очень даже - очень даже - ничего себе?

- Конечно, она ничего себе, кто говорит. Когда соберешься жениться, бери любую порядочную девчонку - она будет ничем не хуже других; в главном-то они все одинаковые, разница только в пустяках. Само собой, она ничего себе, одного я в толк не возьму, - зачем молодому парню вроде тебя, что живет дома припеваючи за спиной у отца с матерью, которые послали его в такую хорошую школу, что даже другим детям обидно, - зачем ему гоняться за девицей, которая ищет мужа с денежками, зачем ему бросать привольную жизнь, взваливать себе на шею такую обузу и мыкаться с женой и детьми, когда у самого нет ни кола, ни двора, ни гроша за душой, - убей меня бог, не пойму, зачем ему это нужно, вот тебе и весь мой сказ, сынок.

Дик посмотрел на уши Красотки, потом на холм, но ни один из встретившихся его взгляду предметов не подсказал ему ответа на этот вопрос.

- Да, наверное, затем же, зачем это было нужно тебе, отец.

- Ах, черт, тут ты меня поймал, сынок! - восхищенно воскликнул возчик, у которого была достаточно широкая натура, чтобы оценить артистический щелчок по носу, даже если этот нос - его собственный.

- А я все-таки кой о чем спросил ее по дороге, - сказал Дик.

- Да ну? Силы небесные, вот твоя мать обомлеет! Ну и что же? Она, само собой, согласна?

- Я не спрашивал, пойдет она за меня или нет; дай ты мне договорить и объяснить, что мне непонятно. Я просто спросил, нравлюсь ли я ей.

- Фьюю!

- Она четверть мили молчала, а потом сказала, что не знает. Вот мне и непонятно, как это понимать.

Последние слова были произнесены с твердостью человека, который решил, стиснув зубы, пренебречь насмешками.

- А понимать надо так, - веско произнес возчик, - что понимать пока нечего. Что ж, Дик, не буду кривить душой и скажу тебе честно - отец ее побогаче нас, и я не откажусь от такой невестки, если уж без невестки не обойтись.

- Но что же все-таки, по-твоему, она хотела этим сказать? - упорствовал неудовлетворенный Дик.

- Отгадчик я плохой, Дик, тем более что дело без меня было; да и то сказать, кроме твоей матери, я сроду ни с кем таких разговоров не вел.

- А что сказала мать, когда ты ее спросил? - осведомился Дик.

- У нас все было по-другому.

- Но все-таки разницы большой нет.

- Ну, если так - дай бог памяти, что же она сказала? Погоди. Я, значит, смазывал свои рабочие башмаки прямо на себе и стоял наклонившись, а она в это время - порх мимо садовой калитки, точно этакий листочек. "Энн", говорю, и тут... Да нет, Дик, это тебе не поможет: уж больно мы с твоей матерью были чудн_о_й парой, по крайней мере половина пары была чудн_о_й, я то есть, а мать твоя не то чтоб очень уж была красивая, а в обращении приятная.

- Не важно. Значит, ты сказал: "Энн..."

- Значит, я сказал "Энн"... "Энн, - говорю, а сам наклонился еще ниже и знай надраиваю башмаки, - пойдешь за меня?.." А что было дальше, и не помню - больно много с тех пор времени прошло. Может, твоя мать вспомнит - у нее на это дело память покрепче будет. В общем, в конце концов мы как-то поженились. Свадьба была на страстной, во вторник, - и в этот же день Меллстокский клуб устроил шествие, и весь народ вывалил на улицу. А денек выдался замечательный - солнце пекло на славу. Вовек не забуду, как я вспотел по дороге в церковь - и от жары и со страха. Да ты не горюй, Дик, пойдет за тебя Фэнси, с другим не убежит - как бы не так.