«Путешествие на Запад» китайской женщины, или Феминизм в Китае - Эльвира Андреевна Синецкая

дипломатического корпуса в Пекине полковнику Денби с просьбой через китайский Совет министров передать сей документ императору. Полковник свою миссию исполнил, но к императору записка так и не попала. Из Совета ему пришёл отказ, который мотивирован был следующим образом: «Нравы и обычаи, господствующие в Китае, отличаются от обычаев европейских стран и США. Бинтование ног – древнейший из этих обычаев. Тех, кто отказывается стягивать ноги детям, мы к этому не принуждаем, но, с другой стороны, не можем мешать тем, которые хотят следовать обычаю старины. Высшие власти страны должны позволять народу в деле бинтования ног действовать по своему желанию. Закон не может этого воспретить. Посему мы, министры, имеем честь уведомить вас, что считаем невозможным представить вашу записку императору и вдовствующей императрице. Но мы оставим вашу записку в архиве нашего Совета».

После поражения реформ всякие общества подобного типа были запрещены властями. Однако один из первых указов взошедшей на престол Цы Си касался именно бинтования ног. Есть мнение, что этому, в частности, способствовало то, что императрица, во-первых, была женщина, а во-вторых, родом из Маньчжурии, где уродовать ноги женщинам было не принято. Обычай был объявлен варварством, и всем было предложено от него добровольно отказаться. Но тут оказалось, что сами китаянки против этого. Вне зависимости от вероисповедания они считали, что ноги с подвёрнутыми к стопе пальцами – это очень красиво. Пришлось за дело браться сановникам императрицы. В большинстве своём это были генералы, выходцы из Маньчжурии. Получившие свои посты в награду за доблесть и верность губернаторы, прежде всего, запретили бинтовать ноги своим дочерям и покровительствовали «Обществу естественных ног», во главе которого тогда стояла Алисия Литтье[207].

В одной из шанхайских газет Литтье опубликовала большую статью, посвящённую борьбе с уродованием ног. «Мы начали свой поход, – писала она, – с публикации стихотворения одной китаянки, рождённой в провинции Ганьсу. Это стихотворение являлось настоящим боевым кличем и разошлось десятками тысяч экземпляров. С тех пор мы выпустили 22 брошюры и множество плакатов и, наконец, дождались того, что полгода назад вышел императорский эдикт, предписывающий всем представителям власти “отсоветовать” подчинённым бинтовать ноги дочерям. Следствиями этого явились многочисленные увещания многих высших сановников». Главными победами своего Общества Алисия Литтье полагала то, что в провинциях, считавшихся китайскими «центрами моды», девушки с нормальными ногами стали пользоваться у женихов большей популярностью, чем бинтованные в детстве «золушки». Был уже даже придуман специальный фасон башмака, скрывавший дефекты стопы, подвергнувшейся в детстве бинтованию, – это было создано для тех, у кого пальцы уже совсем не разгибались.

Но, несмотря на оптимизм госпожи Литтье, работы у её Общества был ещё непочатый край: в огромных провинциях, где у власти были губернаторы-китайцы, а не маньчжуры, положение оставалось прежним, и в полях по-прежнему женщины с туго забинтованными ногами ползали на карачках, подвязав к коленям подушечки[208].

Ху Ши писал в «Китайском возрождении»: «В течение десяти долгих столетий по странному извращению эстетического вкуса забинтованные ножки у китаянок считались красивыми. Понадобилось всего лишь несколько десятилетий общения с иностранцами и их идеями, чтобы китайцы поняли безобразность и жестокость этого обычая»[209].

Лян Цичао «под влиянием европейских идей, теории эволюции выдвинул буржуазную идею освобождения женщин»[210], опубликованную в рамках Генеральной дискуссии о реформах в «Шиубао» в 1896–1897 годах. Прежде всего, он выступил за образование женщин. Его аргументация была следующей. Народ им был поделён на производящих прибыль и потребляющих её. Он считал, что половина женщин, не принимающих участия в производстве, потребляют определённую часть произведённого продукта; чтобы поддержать себя, они опираются на других. В этом видел Лян Цичао причину презрительного отношения мужчин к женщинам. Бедность напрямую зависит от незанятости женщин в эффективном труде, усугубляемая в случае, если и мужчина не может найти средств к пропитанию. Отсюда следовало, что женщины должны принять участие в производительном труде. Но для этого женщине необходимо образование. Лян опровергал мнение о том, что необразованные женщины более добродетельны. Он считал, что образованность не только способствует эстетическому воспитанию, но и обязана развивать ум и помогать в повседневной жизни. Образованные женщины, утверждал он, к тому же смогут воспитать образованное и здоровое новое поколение. Образование женщин, таким образом, есть залог усиления нации[211].

Китайский реформатор Тань Сытун (считающийся одним из наиболее левых) активно выступал против традиционной морали, в том числе за сексуальную либерализацию. Он требовал прекратить убийство новорождённых девочек, говоря, что и животные не совершают таких неисправимых преступлений. Тань критиковал мнение, что половые отношения между мужчиной и женщиной определяются лишь похотью (в этой связи он подчёркивал, что косметика и одежда призваны подчеркнуть те качества женщины, которые делают женщину объектом похоти). Тань настаивал, что различие между полами не столь важно, и тот, и другая – человеческие существа (различие между ними заключено лишь в различии половых органов). И мужчины, и женщины – сущности Неба и Земли, и те и другие обладают многочисленными добродетелями и делают добрые дела, они равны. На основе трудов сунских философов и современных западных теорий, на основе научного понимания секса Тань Сытун выступал за сексуальное освобождение, сдергивая тот ханжеский покров, которым конфуцианцы обычно прикрывали половые отношения[212]. Жена Тань Сытуна – Ли Жунь – была образованной женщиной («её взгляды часто заслуживали внимания Тань Сытуна»). Она после казни мужа в 1898 году покончила жизнь самоубийством, несмотря на многократные попытки друзей Тань Сытуна воспрепятствовать этому. Не исключено, Ли Жунь не представляла себе дальнейшую жизнь вне условий того микроклимата в семье, который создавался в этих новых, партнёрских отношениях мужа и жены[213].

Кан Ювэй в «Датуне» кроме прочего предлагал покончить с границами между полами, защитить индивидуальную независимость, в том числе защитить независимость женщин. Кан настаивал на упразднении границ между государствами, семьями, полами. Отношения между мужчинами и женщинами должны были основываться только на любви, браки – ограничиваться во времени (от месяца до года), заключаться на основе индивидуальных воль, с подписанием контрактов с указанием прав и обязанностей сторон, включая интимные отношения, вплоть до предложения ликвидировать старые названия «муж/жена»[214]. Очень интересно написал о Кан Ювэе французский журналист в 1905 году. «В 1891 году, глава реформаторской школы, критикуя китайских классиков – давая широкое и либеральное объяснение учения Конфуция и его учеников, выступил за эволюцию, свойственную народам современного периода, которая характеризуется “демократией, в которой массы разделяют ответственность правительства и в которой оба пола пользуются равными правами”. Поэтому можно признать, что Кан Ювэй – этот “современный Конфуций”，творец