Жаркое лето и зима 1918 - Александр Дорнбург
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Приведу еще один замечательный случай, ярко рисующий тыловые нравы этого времени. Равняясь на главу войска -- Атамана, его ближайшие помощники жили чрезвычайно скромно. Сам П. Н. Краснов занимал в атаманском дворце только три комнаты, а четвертую обратил в склад для сбора пожертвований для армии, где обычно целый день работала его супруга Лидия Федоровна, заботливо разбирая вещи, сортируя их, пакуя и отправляя частям на фронт.
Во дворце жил и председатель совета Управляющих генерал А. Богаевский, бывший одновременно и Управляющим отделом иностранных дел. Его Петр Николаевич приютил у себя как своего старого друга. Читатель уже видит подлую игру Африкана Петровича Богаевского и знает как он, мерзко отплатил Краснову за это радушие и гостеприимство.
Надо иметь в виду, что Новочеркасск жил тогда далеко не нормальной жизнью. Все квартиры были переполнены. Мир в яму проваливается, мы выживаем чёрт знает каким способом, и чёрт знает где… Исконные жители Донской столицы жались и продолжали сжиматься все дальше и дальше, впуская к себе все новых пришельцев, чуждых Дону, огромными толпами бежавших сюда из Советской России. Разнообразные дельцы, банкиры, промышленники, чиновники, общественные деятели, члены Государственной Думы, предводители уездного дворянства, купцы, артисты, журналисты, торговые спекулянты, словом чрезвычайно пестрый элемент, просачивался ежедневно и оседал в Новочеркасске, который непрестанно разбухал. То же самое было и в Ростове. В частности, спешно образованный "Донской Сенат" был составлен из одних только сенаторов Всероссийского Сената.
Пользы от этих беглецов никакой не было, один только вред. Так, нами, в числе других лиц, из Новочеркасска за вредную агитацию был выслан председатель Государственной Думы М. Родзянко ( еще один из числа наших самозванных хозяев, личность с довольно-таки бабьей комплекции, обладатель сиплого голоса и тяжкого запаха перегара). А если коротко - то просто болтливая затычка в жопе. Пока над нашими городами висела опасность возвращения большевиков, подобная гнилая интеллигенция таилась по подвалам и погребам, мечтая лишь, чтобы было мясо, хлеб, сахар, чтобы не слышно было стрельбы, а главное, чтобы большевики больше не вернулись.
Но, подобный животный страх быстро прошел, когда окончательно исчезла опасность нового нашествия красных. Тогда интеллигенция, особенно пришлая, уклоняясь от непосредственного участия в борьбе с большевиками, мало-помалу, стала повышать голос и претендовать на правящую роль, которую она когда-то играла в Царской России. Удовлетворить всех желающих Дон, конечно, не мог, -- это ему было не по силам.
Они же упорно пытались убедить нас в том, что все казаки созданы исключительно для того, чтобы кормить гордую русскую элиту. Ну вроде большой такой отары овец, хоть стриги их, хоть на жижиг-галныш пускай. Дерьмо людишки, не люблю таких. Ведь по лезвию бритвы ходили, радуйтесь, что живыми остались, забудьте про шкурные интересы, ан нет, едва ожили, сразу густая вонь от них пошла. Даже, со стороны никого не надо, сами себя сожрут.
Атаман многим отказывал и решительно пресекал непрошеное вмешательство в дела управления Краем (тут поневоле станешь самостийником). Это постепенно создавало ему личных врагов. Некоторые не захотели простить отказа и занялись вредной политической пропагандой, стремясь взбудоражить общественное мнение и всплыть на мутной воде. Для парализования подобной деятельности Донская власть приняла оградительные меры и стала применять высылку бунтарей из пределов Донской области.
Большинство высылаемых оставалось в Екатеринодаре. Я безуспешно настаивал, чтобы весь этот сброд обратно высылался в Советскую Россию, а не на юг, к добровольцам, где, оседая, они лишь увеличивали ряды нашей "оппозиции". Тщетно. Только лишь осенью 1918 г. первая высылка к большевикам ( и то, по личному желанию высылаемого) была применена к еврейке-студентке за агитацию среди студентов Ростовского Университета и за призывы к забастовке.
Так вот. Вернемся к квартирному вопросу, что испортит москвичей. А сейчас мы находимся в их шкуре. Командующий Донской армией генерал С. Денисов довольствовался двумя небольшими комнатами в доме своей сестры. Что касается меня, то я, как "подпольный миллионер", ютился в двух комнатушках, нанимая их в частном доме и платя очень дорого. Генерал С. Денисов считал это ненормальным явлением. Он несколько раз убеждал меня переехать в другое помещение, более соответствующее моему статусу и положению. После долгих колебаний, я, наконец, согласился.
Вопросом расквартирования в городе у нас ведал начальник военных инженеров. Вызвав его к себе, я поручил ему найти для меня квартиру. Тотчас же, заработали телефоны, забегали посыльные и квартирные агенты, засуетилось инженерное управление. Уже вечером начальник инженеров доложил мне, что в центре города для меня найдена очень хорошая квартира. Это помещение, как он мне сказал, предназначалось вначале для канцелярии санитарного управления Донской армии, но что данному управлению он отведет другую квартиру. Из дальнейшего с ним разговора, я выяснил, что он лично еще не видел этого помещения, а потому я предложил ему осмотреть квартиру на следующий день и результат доложить мне.
Утром полковник пришел ко мне очень расстроенный. Оказалось, что приехав осмотреть квартиру, он к своему великому удивлению, нашел в ней несколько нелегальных офицеров-добровольцев, уже хозяйничавших там. На его вопрос, -- почему они здесь и как проникли в это помещение, когда оно было заперто -- офицеры нагло ответили, что отделу управления бродячего генерала Эльснера требовалось помещение и так как эта квартира была пустая, то они ее без особых раздумий взломали дверь и ее заняли!!!
Разъяснив им недопустимость подобного самоуправства, полковник Ковалев добавил, что это помещение предназначено для квартиры начальника штаба Войска Донского и потому они обязаны немедленно его
