«Если», 1995 № 03 - Джон Браннер

— Слушайте меня все! — крикнула Анита. — Заткнитесь и слушайте! Поезд захвачен. Будете сидеть тихо — останетесь целы. Встанете с места без разрешения — застрелю, обещаю твердо. У нас вооруженные люди в каждом вагоне. Вот, слышите?..

Двойные двери глушили звук, и все же я различил, как кто-то кричит что-то подобное в соседнем вагоне. С места приподнялся дюжий молодой бизнесмен с бровями, толстыми и мохнатыми, как гусеницы.

— Говорите, поезд захвачен? Кем?

Анита подняла пистолет, сжав его обеими руками.

— Сядь, или станешь первым!

— Первым? — проблеяла леди — средних лет в темно-синем костюме и с жемчугами. — Как это понять — первым?..

— Анита…

От меня до нее было всего-то футов шесть, не больше. В тоне моего обращения к ней сквозило, что раз уж между нами возникли какие-то отношения, не надо бы их ломать, не надо бы ей становиться врагом. Она удостоила меня скупой улыбки.

— Не беспокойтесь, с вами ничего не случится, — в к другим пассажирам, повысив голос: — Слушайте все, мы — «Друзья Азии»…

— А чье вы друзья у себя дома? — выкрикнул каков-то остроумец.

— Избави нас Боже от друзей… — усмехнулся кто-то еще. Навзрыд заплакала женщина.

— Мы передадим наши требования в Лондон по радио. Если они будут выполнены, наши единомышленники сообщат властям кодовую фразу, ее радируют нам, и мы поймем…

— Но какие требования, мисс? — осведомился старик в очках. — Я имею в виду: легко ли их выполнить? Не выходят ли они за грань возможного?

— Раз правительство прислушивается к. тем, кто требует высылки всех иммигрантов, то требований за гранью возможного уже не осталось…

Где-то грохнул выстрел. Смертельный или предупредительный? Как же легко оказаться убитым здесь, в этом поезде! Снотворное? Зачем, когда есть пуля? Достаточно притвориться героем, броситься на Аниту — и все. Но нет, я не вправе использовать ее для расчета с самим собой, не вправе обагрить ее руки и память, сделав ее убийцей. Лучше уж выбрать из террористов кого-то другого.

В середине вагона послышался спокойный голос:

— Советую подчиниться и сохранять хладнокровие. Я офицер Эс-Эй-Эс[2]. В случае нужды я готов предложить себя в заложники…

— Вы все заложники! — закричала Анита.

— Понятно. Но избыточное число заложников создает неудобства для вас самих. Примите мой совет: ограничьтесь символическим числом, а остальных в знак доброй воли высадите на насыпь и позвольте им уйти. Надо полагать, движение поездов будет отменено. За теми, кого вы отпустите, пришлют специальный спасательный поезд.

— Как вас зовут?

— Джонс. Эндрю Джонс.

— Слушайте, генерал Джонс, мы решили задержать вас всех. Вас отведут в три задних вагона. Отведут под охраной. Мы не настолько наивны, чтобы в самом начале операции отпустить половину заложников.

— Это не наивность, мисс, а благоразумие. Между прочим, я вовсе не генерал. До генерала мне еще далековато.

— Поднимитесь, чтобы я вас видела. Но в проход не выходить.

Со своего места привстал высокий худой человек лет тридцати с небольшим. На нем был костюм сафари, словно он собрался в тропики.

— Покажите свой багаж. Поднимите его вверх одной рукой. Улыбка тронула губы Джонса, однако он подчинился.

— Вы предусмотрительны. Не вы ли, случаем, организатор всей этой затеи?

— Люди! Передайте чемодан сюда ко мне. Из рук в руки. Не вздумайте поднимать его высоко и тем более бросать на пол. — Когда чемодан с выбитыми на крышке инициалами владельца поравнялся с Анитой, она скомандовала: — Ключи!..

Джонс метнул связку ключей. Анита позволила ей отскочить рикошетом от двери у себя за спиной, потом подтолкнула ключи ногой в мою сторону.

— Опуститесь, пожалуйста, на колени, Бернард. Пододвиньтесь к чемодану и выверните его содержимое на пол. Потом возвращайтесь на место.

Джонс глянул на меня с острым интересом. Ах, ему непонятно: откуда Анита знает, как меня зовут? Если бы я напал на нее с колен, то пуля, наверное, прошла бы над головой, не задев меня.

— Рассудите сами, — произнес Джонс, нарочито растягивая слова, — стал бы я высовываться и представляться, будь у меня в багаже оружие?

Я вытряхнул на пол рубашки, нижнее белье, лосьон после бритья, другие личные вещи и еще порнографический журнал, хоть и не самого грязного пошиба. Анита, вороша вещи носком туфли, глянула на журнал с негодованием.

— Как вы прокормите столько ртов? — спросил Джонс.

— Нас снабдят продовольствием, — заверила Анита не Джонса, а вагон в целом. — Пришлют еще один локомотив с припасами.

— Но вы не подпустите его слишком близко? — не унимался Джонс. — На вашем месте я бы заминировал пути и спереди и сзади. Примерно в полумиле от состава, чтобы не оставить возможности газовой атаки.

— Вы угадали, все именно так. И кончайте выуживать у меня подробности. Утихомирьтесь и сядьте. Леди и джентльмены, приветствую вас в самом удобном для захвата виде транспорта на всей планете! Никакой проверки багажа на входе. И никаких шансов на то, что полиция предпримет штурм поезда из мелового периода…

В дальнем конце распахнулась дверь: в вагон ворвался молодой поджарый сикх в тюрбане, с клочковатой бородкой. И с помповым ружьем, которое он прижимал к груди, как младенца.

— Анита! Мы прочли по радио твой первый текст.

— Его акцент тоже был носовым, бирмингемским.

— Хочешь, я подменю тебя здесь?

— Хочу. Особенно присматривай вон за тем типом. «Кто посмел, тот и победил» — слышал такой девиз? Он из тех самых, из Эс-Эй-Эс. Будет пробовать заговорить тебя, убаюкать словами…

— Какая жалость, — произнес Джонс не вставая, — что вы никак не хотите обделывать свои делишки в Пенджабе или в Бенгалии. И что уж вас так приперло?

— Мы британцы, как и вы, — ответил молодой сикх.

— Но ведь после этой выходки вас немедленно выпроводят из Британии. И лишат права на въезд пожизненно. Вам не кажется, что вы действуете во вред собственным интересам?

— Мы готовы принести себя в жертву. И вас также, — нахмурился сикх. Кто-то всхлипнул.

— Мы внесем изменения в наше второе коммюнике, — возвестила Анита. — Да, мы из организации «Друзья Азии». Но данная операция проводится группой, которая присваивает себе имя, — она послала мне улыбку, — «Летнее пламя». Лето было долгим и жарким, не правда ли?

Я услышал собственный стон.

— Вы не имеете права…

— Почему же не имеем? Мы оказываем вам честь. Мог ли я объяснить ей, что никогда не смогу напечатать книгу «Летнее пламя», если террористы используют ее название, обесчестят его? И другой заголовок для книги просто не годится; нет, не подойдет ни один. Этот связан с самой сутью сюжета, более того, он как бы вытекает из предыдущего моего романа «Весенняя роса»…