Граф Феникс - Николай Энгельгардт

– Где же милейший мой Кориат? Куда это он скрылся? – спрашивал Иван Перфильевич, спускаясь в просторный вестибюль масонского дома.

– Кажется, молодой человек сильно огорчился, не найдя в саркофаге прекрасной супруги Калиостро! – заметил с улыбкой князь Мещерский.

– Да-да! Мой милый секретарь сокрушается этим обстоятельством и не мог перенести того, что прекрасная в воздухе без остатка растворилась! Хе-хе-хе! – шутил Елагин.

– Надо думать, не без остатка. И правда, жаль, если бы мы лишились такой красавицы. Формы ее как у Афродиты, плечи – Цереры, бедра – Амфитриты, а ноги – Помоны! – говоря это, Мещерский делал руками округлые жесты, как бы осязая таинственную супругу Калиостро.

– Будем надеяться, что господин Калиостро свою супругу не совсем обескровил, – сказал главный директор. – Мы еще увидим эту красавицу.

– Можно сказать, что она полносочна, как спелое золотое яблоко из садов Геспериды, – причмокивая, распространялся Мещерский.

– Секретарь мой от прелестей Калиострихи сильно растрепан! Но думаю, если и не нашел ее в гробу, то с помощью полновесных червончиков легко на ложе неги обретет. Все иностранки этим промышляют!

Через минуту общество разъехалось.

Елагин чувствовал себя прекрасно. Он окончательно убедился, что Калиостро лишь ловкий фокусник, шарлатан и авантюрист. Находясь в состоянии легкого приятного опьянения, несмотря на бессонную, полную волнений ночь, Иван Перфильевич был на редкость бодр и беспечен. Глухие приступы подагры, беспокоившие его в начале заседания капитула, теперь исчезли. Порою им овладевала приятная дремота. Время от времени просыпаясь, он мечтал о свидании с певицей. Когда карета остановилась и лакей открыл дверцу, Иван Перфильевич выпорхнул из нее легкой птичкой.

Как сообщил старый камердинер Елагина, Габриэлли действительно ждала его и очень сердилась. Иван Перфильевич поинтересовался своим секретарем. Оказалось, что князь Кориат давно ожидает его прибытия в кабинете с бумагами наготове.

– Еще доложить имею вашему превосходительству, что от государыни пакет прибыл! – сказал камердинер.

– Ах, Боже мой! Верно, насчет указа! Или опять этот несносный Паэзиелло наябедничал!

Елагин поспешил в кабинет. Его почтительно встретил секретарь. Никаких следов ночных волнений в нем не было заметно. Он подал пакет от государыни.

«Иван Перфильевич,

– писала Екатерина,

– тебе подобного ленивца на свете нет. Никто столько порученных ему дел не волочит, как ты! Где указ против „кожесдирателей“, то есть, ростовщиков, который вам составить поскорее велела?

Впрочем, благосклонная к вам

Екатерина».

– Указ против «кожесдирателей»! Боже мой! Совсем из головы выскочило! – воскликнул в крайнем смущении Иван Перфильевич.

Государыню беспокоило чрезвычайное развитие в столице ростовщичьего промысла. Екатерина решила издать против ростовщиков строгий указ для обуздания их жадности и поручила написать его Елагину. Но за множеством театральных, масонских, амурных и столовых дел Иван Перфильевич о приказании государыне забыл совершенно.

– Указ давно готов! – доложил князь Кориат. – Но ваше превосходительство не нашли времени просмотреть бумаги.

– Хорошо, любезный князь, я знаю ваше мастерское перо! Положите указ в мой малахитовый портфель, и я сейчас отвезу его государыне! Кто в приемной? Много?

– Очень много. Как насчет дел в сенате, так и по театральной дирекции. Поставщики со счетами. За изготовление париков…

– Хорошо! Хорошо! Скажи им, что сегодня приема не будет, не будет!

– Осмелюсь доложить, многие уже в четвертый раз являются с крайними нуждами!

– Не могу, милый князь! Я должен сейчас же ехать во дворец. Государыня гневается. А просителям скажи что-нибудь… Успокой их! Ты умеешь… А я сейчас…

Появился камердинер и таинственно доложил, что госпожа Габриэлли очень волнуется.

– Ах, Боже мой! Где она? В кабинете? – всполошился Иван Перфильевич.

– Так точно, в кабинете, ваше превосходительство. Елагин несколько раз повернулся перед зеркалом, отразившим приземистую, коротенькую фигурку старика, с длинными не по росту руками, острым брюхом, в поношенном, вышедшего из моды цвета, кафтане со звездой. Оправив жабо и парик, Иван Перфильевич горошком покатился в таинственный кабинет, где ожидала его итальянская певица. Приятная мысль о свидании с красавицей омрачалась, однако, недобрым предчувствием. Он хорошо гнал неукротимый, пылкий и взрывной южный характер Габриэлли.

ГЛАВА XIV

Злополучный танец

Кабинет был довольно просторный, устланный ковром, с мягкой мебелью, диванами, камином, фарфоровыми статуэтками, изящными ширмами, безделушками и скорее походил на интимную гостиную модницы, чем на комнату сенатора и статс-секретаря.

Иван Перфильевич застал Габриэлли сидящей на софе и нетерпеливо постукивающей ногой по ковру. Очи и щеки итальянки пылали. Пальцы комкали кружевной платок. Одета она была чрезвычайно ярко и роскошно, в тюрбане с перьями, осыпана брильянтами. Высоко вздымающаяся, мощная грудь певицы готова была вырваться из-под кисеи.

Даже к самой императрице не входил Иван Перфильевич с таким страхом и почтительностью, с какими приближался к певице. Он весь расцвел и, сладко улыбаясь, склонив голову на бок, завилял полами кафтана, словно провинившийся пес хвостом.

– Прелестна, как весеннее утро, росой опрысканное! Очаровательна, как ароматный куст розы, распустившей бутоны навстречу солнечным лучам!

Говоря комплименты по-французски, Иван Перфильевич взял руку красавицы и попытался ее поцеловать. Но та, поднявшись во весь рост, вырвала ее, уперла в бедро, а другой стала энергично размахивать перед самым лицом главного директора спектаклей и зрелищ, статс-секретаря, сенатора и великого наместного мастера восьмой провинции. В то же время Габриэлли стала во все горло кричать, мешая французские слова с итальянскими проклятиями:

– Так вот как вы со мной поступаете! Я жду здесь два часа! Посылаю к вам известить, что я здесь, а вас все нет! Чудовище! Варвар! Где вы были? Отвечайте мне сейчас же, где вы были?

– Очаровательная, простите, что заставил вас столько времени ждать, – сказал Иван Перфильевич умоляюще, – видит Небо, я был занят крайне важными делами, крайне важными!

– Этот запах, – вскричала певица, раздувая ноздри орлиного носа и втягивая воздух, – этот запах отлично объясняет мне, какими вы делами занимались! Вы пили вино! Вы забавлялись! Вы всю ночь забавлялись! С кем? Я вас спрашиваю, с кем вы пили и забавлялись?