Человек в высоком замке - Филип Дик

Зло незримо. Оно – неотъемлемая часть нашего мира. Оно везде. Изливается на нас, разъедает мозги, тела, сердца и впитывается в асфальт.

Почему?

Мы – слепые кроты. Копошимся в земле, тычемся рыльцами в потемках. Ничего не ведая. Я понимаю это… но не знаю, куда ползти. Остается верещать от страха. И удирать.

Жаль.

Смеются надо мной, – подумал он, идя к машине. – Где мой портфель? Ах да, остался в кресле».

Все смотрели, как он кивает шоферу и неуклюже садится в автомобиль.

«Отвезите меня в больницу, – хотел сказать он. И – вслух:

– «Ниппон Таймс Билдинг». Помедленнее, пожалуйста.

Он смотрел в окно на машины, магазины, ультрасовременные высотные здания. На безликий поток пешеходов.

Добравшись до кабинета, он поручил Рамсею позвонить в один из отделов Торгпредства – «Добычу полиметаллических руд» – и попросить, чтобы по возвращении из посольства заведующий отделом связался с ним.

Ответный звонок раздался около полудня.

– Наверное, вы заметили, что на собрании мне стало дурно, – сказал в трубку Тагоми. – Очевидно, это всем бросилось в глаза. Особенно мое поспешное бегство.

– Я ничего не заметил, – ответил чиновник из «Полиметаллических руд». – Но, не увидев вас после заседания, встревожился, не случилось ли чего.

– Вы очень любезны, – уныло поблагодарил мистер Тагоми.

– Вовсе нет. Я уверен, все были поглощены докладом мидовца и ничего кругом не замечали. Вас, наверное, интересует, о чем говорилось после вашего ухода? Вы успели выслушать первую часть доклада?

– Да, вплоть до Зейсс-Инкварта.

– Затем докладчик подробно осветил экономическую ситуацию в Рейхе. На Родных островах сложилось мнение, что намерение Германии обратить население Европы и Средней Азии в рабов, уничтожив всю интеллигенцию, буржуазию, патриотически настроенную молодежь, грозит экономической катастрофой. До сих пор немцев спасали только достижения в науке и технике. Образно говоря, чудо-оружие.

– Да, – подтвердил Тагоми. В одной руке он держал трубку, а другой наполнял чашку горячим чаем. – Как спасли их в войну снаряды ФАУ и реактивные истребители.

– Немцы – мастера на подобные штучки, – продолжал чиновник из «Полиметаллических руд». – Но сейчас они опережают нас только в областях атомной энергетики и развлечений – согласитесь, запуск ракет на Венеру и Марс очень напоминает цирк. При всех объемах германского импорта, как подчеркнул докладчик, снаряжение подобных экспедиций не дает никакой экономической выгоды.

– Но со стороны выглядит эффектно, – заметил Тагоми.

– У докладчика мрачные прогнозы. По его убеждению, большинство высокопоставленных нацистов боятся смотреть правде в глаза. Тем самым они усугубляют тенденцию к мероприятиям, для которых требуется tоur de force,[35] – мероприятиям авантюрным, с непредсказуемыми последствиями. Сначала – приступ маниакального энтузиазма, затем страх и отчаянные призывы Партай. Вывод докладчика: подобная ситуация способствует приходу к власти самых безответственных и безрассудных претендентов. Нам следует готовиться к худшему. Судя по всему, ответственные и здравомыслящие элементы потерпят поражение в начавшейся борьбе.

– А кого он считает худшими? – Тагоми глотнул чая.

– Гейдриха. Доктора Зейсс-Инкварта. Геринга. Такова точка зрения Имперского правительства.

– А приемлемыми?

– Бальдура фон Шираха и доктора Геббельса. Но на этот счет он был очень краток.

– Что он еще говорил?

– Сказал, что сейчас мы больше, чем когда-либо, должны сплотиться вокруг императора и Кабинета.

– А потом, видимо, была минута молчания в знак соболезнования?

– Да.

Тагоми поблагодарил собеседника и повесил трубку. Но звук селектора не дал ему спокойно допить чай.

– Сэр, вы хотели выразить соболезнования германскому консулу, – напомнила Эфрикян. И добавила после паузы: – Мне зайти с диктофоном?

«А ведь верно, – подумал Тагоми. – Совсем из головы вылетело».

– Да, зайдите.

Она вошла и спросила с улыбкой:

– Вам лучше, сэр?

– Да. Благодаря витаминам. – Безуспешно порывшись в памяти, он попросил: – Напомните, пожалуйста, как зовут консула.

– Пожалуйста, сэр. Барон Гуго Рейс.

– Mein Herr, – начал диктовать мистер Тагоми, – известие о безвременной кончине вашего вождя герра Мартина Бормана повергло нас в пучину скорби. Эти слова я пишу со слезами на глазах. Вспоминая доблестные подвиги герра Бормана, не жалевшего усилий для защиты германского народа от внешних и внутренних врагов, вспоминая его жесткую, бескомпромиссную борьбу с малодушными, которые предали тысячелетнюю мечту человечества о космосе, куда устремилась светловолосая, голубоглазая нордическая раса в своей… – Он замолчал. Надо было как-то закончить фразу. Эфрикян ждала с выключенным диктофоном.

– Мы живем в великое время, – задумчиво произнес он.

– Записывать, сэр? – встрепенулась секретарь. – Это текст?

– Нет. Я обращался к вам, – ответил Тагоми.

Она улыбнулась.

– Перемотайте назад, – попросил он.

Зашуршала пленка. Из двухдюймового динамика зазвучал металлический голос: «…не жалевшего усилий для защиты…» – казалось, в динамике бьется и пищит насекомое.

– Закончим так, – произнес он, дослушав запись, – …решимости возвеличить и принести себя в жертву, и тем самым занять нишу в истории, из которой никто во всей Вселенной не сможет ее вытеснить, я испытываю невыразимую горечь утраты… – Тагоми умолк и задумался. – Мы все – насекомые, – сказал он вдруг. – Слепо бредем к чему-то ужасному или, наоборот, высокому, чистому. Вы согласны? – Он поклонился. Эфрикян, сидевшая с диктофоном в руках, слегка поклонилась в ответ. – Напечатайте и отправьте, – велел он. – С подписью и всем прочим. Если сочтете нужным, внесите поправки.

В дверях секретарь остановилась и с интересом посмотрела на него.

Эфрикян ушла, и Тагоми стал разбирать накопившиеся бумаги. Но почти тотчас из селектора донесся голос Рамсея:

– Сэр, вас просит мистер Бэйнс.

«Это хорошо, – подумал Тагоми. – Теперь можно начинать важный разговор».

– Соедините. – Он взял трубку.

– Мистер Тагоми? – послышался голос Бэйнса.

– Добрый день. Простите, в связи с известием о смерти канцлера Бормана утром я был вынужден…

– Мистер Ятабе еще не дал о себе знать?

– Еще нет, – ответил Тагоми.

– А вы предупредили своих подчиненных? – похоже, Бэйнс волновался.

– Да. Его немедленно проводят в мой кабинет. – На самом деле Тагоми напрочь забыл об этом и теперь мысленно сделал заметку: проинструктировать Рамсея. «Выходит, без пожилого господина мы не можем начать переговоры?» Тагоми встревожился. – Сэр, мне не терпится начать. Не могли бы вы продемонстрировать изделия вашей фирмы? Хотя у нас такой сумасшедший день…

– Произошли изменения, – сказал мистер Бэйнс. – Необходимо дождаться мистера Ятабе. Вы уверены, что его еще нет? Обещайте, что, как только он появится, меня поставят в известность. Пожалуйста, мистер Тагоми. – У него был напряженный, срывающийся голос.

– Даю слово. – Тагоми тоже разволновался. «Смерть Бормана. Вот в чем причина отсрочки». – А пока, – быстро добавил он, – буду рад, если вы согласитесь позавтракать со мной. Время позднее, но мне еще не удалось поесть. – Он продолжал, импровизируя: – Не касаясь конкретных вопросов, мы могли бы обсудить общую картину…

– Нет, – перебил его Бэйнс.

«Нет?» – мысленно переспросил Тагоми.

– Сэр, я перезвоню позже, – сказал он вслух. И быстро положил трубку. «Обиделся, – подумал он. – Видимо, догадался, что я забыл предупредить подчиненных о Ятабе. Пустяки, все уладится». – И нажал на клавишу селектора. – Мистер Рамсей, зайдите ко мне, пожалуйста.

«Я сейчас все исправлю. Дело не только во мне, – решил он. – Бэйнс потрясен смертью Бормана. Пустяки… но не совсем. Я таки показал себя безответственным. – Тагоми устыдился. – Неудачный день. Я удаляюсь от Дао, это очевидно. Надо посоветоваться с Оракулом, пусть обрисует нынешнюю ситуацию. Которая из шестидесяти четырех гексаграмм, хотел бы я знать, повергнет меня в уныние? Слишком много накопилось вопросов, чтобы задавать их по отдельности».

Выдвинув ящик стола, он выложил оба тома «Ицзина». Когда вошел Рамсей, перед Тагоми уже лежал ответ.

– Взгляните, мистер Рамсей. – Он показал молодому человеку книгу, раскрытую на гексаграмме сорок семь: Кунь – «Истощение»..

– Обычно это плохое предзнаменование, сэр. – Рамсей склонился над книгой. – Какой был вопрос, сэр? Если, конечно, не секрет.

– Я выяснил нынешнюю ситуацию, – ответил Тагоми. – Ситуацию для всех нас. Нет черт развития. Статичная гексаграмма. – Он закрыл книгу.

В три часа того же дня Фрэнк Фринк, ожидавший со своим компаньоном ответа Уиндэма-Мэтсона, решил посоветоваться с Оракулом. «Какие события грядут?» – спросил он и подбросил монетки.