Немного любви для бедной Лизы - Вера Колочкова

– Я… Я да… Я трепещу, любимый.

– Вот и трепещи!

– А я и трепещу!

И опять они рассмеялись в унисон, и опять Лизе стало легко. Даже мелькнула опасливая мыслишка – не сглазить бы… А что, конечно! Поди, поверь, что это и в самом деле происходит!

Саму церемонию она, впрочем, плохо запомнила, волновалась очень. К тому же и платье было неприлично открытое, хоть и красивое до обморока. Цвета слоновой кости, с венецианским кружевом…

Лиза держала прямо спину, расправила плечи, высоко несла голову. А внутри все дрожало от напряжения. И голова кружилась. Какие-то лица плыли по кругу, звенели бокалы, музыка играла… Чиновница, которую привезли из загса, все время улыбалась, а глаза были злые, холодные. Потом снова играла музыка, щелкали вспышки фотокамер, гости топтались на газоне, подходили к столам с напитками и едой, собирались в кучки, снова расходились. К вечеру пошел дождь, и все разъехались. Вот и вся свадьба. Можно венецианское кружево снять, слава богу.

А дальше началась обычная жизнь, сытая и размеренная, в которую Лиза вошла быстро и легко, будто другой жизни у нее никогда и не было. Сама себе удивлялась – как же так-то? Может, просто времени не оставалось, чтобы помнить и сравнивать?

Да уж, парадокс… Получалось, вроде бездельница, а каждый день был расписан «под завязку». То они с Жанной по магазинам едут, то в салон, то к инструктору по вождению… Анатолий сразу настоял на том, чтобы Лиза быстрее научилась водить. И все время звонил инструктору, спрашивал, как продвигается учеба. Нет, а с чего бы ей плохо продвигаться? Не совсем же она тупая ученица… Как раз эта учеба Лизе легко давалась. Но однажды она решилась заговорить о другой учебе…

– Знаешь, я тут поинтересовалась… В Озерске, оказывается, есть филиал политехнического университета. И еще институт информационных технологий есть…

– И что? – поднял Анатолий на нее спокойный взгляд.

– Я после школы поступать хотела… У меня баллы хорошие, прошла бы.

– Конечно, прошла бы. Я не сомневаюсь в твоих умственных способностях, Лизонька. Но тут дело в другом… Я не думаю, что тебе нужна вся эта студенческая суета. И, если уж до конца быть честным, рядом с женой-студенткой я буду чувствовать себя не в своей тарелке… Давай, ты будешь просто женой, хорошо? Ну сама подумай, для чего девушки учатся? Ведь для того только, чтобы в конечном итоге достичь материального благополучия. Будем считать, что ты этап достижения проскочила экстерном.

– Погоди, я не поняла… Значит, ты против? Принципиально и категорически?

– Да. Я против. Я хочу, чтобы ты вечерами проводила время со мной, а не за учебниками. Пусть я эгоист, но… Я так хочу. Позволь мне этого хотеть, Лизонька?

– Да… Да, любимый. Конечно. Но…

– Спасибо, Лизонька. Что-то еще?

– А собаку мне можно завести?

– Хм… Собаку? Нет, собаку я тоже не хочу. Если честно, с детства не перевариваю ни собак, ни кошек. И они ко мне не очень расположены, у нас взаимная нелюбовь.

– Разве? А я думала… Мне, наоборот, показалось…

– Это ты про своего несчастного пса вспомнила, что ли? Ну да, я тебе помог тогда… Я тебе просто помог, Лиза!

– Да, я понимаю… А если бы Фрам не умер?

– А зачем рассуждать в сослагательном наклонении? Эти рассуждения обычно никуда не приводят. И вообще, давай поговорим о чем-нибудь более приятном. Например, какую машину мы тебе будем покупать? Ты уже определилась? На какой марке остановимся?

– Я в марках машин вообще ничего не понимаю.

– А вот это зря. Лучше займись самообразованием в этом вопросе. Или попроси Артема, он тебе расскажет. Уж в чем другом, а в престижных марках он спец… Жанна уже третью машину ему поменяла. Нет, я удивляюсь, как ей удается меня так раскручивать, а? Но ничего не попишешь – сестра все-таки… Единственная кровная родственница… Кстати, она тебя не обижает?

– Нет… Она ко мне хорошо относится.

– Скажи… А по маме ты совсем не скучаешь? О сестре я даже не спрашиваю, и без того все понятно. Но – по маме… Может, ее в гости позвать? Посмотрела бы, как ты живешь.

– Нет, не хочу. Не надо. Мне отчего-то больно про маму думать. И совестно отчего-то. Не знаю, почему, я ведь ничего дурного не сделала… И мне ее ужасно жалко…

– А хочешь, я маме буду посылать деньги от твоего имени? Ну, чтобы ей легче жилось, да и тебе спокойнее было?

– Не знаю… По-моему, ей все равно. А вообще, как знаешь.

– Ну, вот и договорились. Я буду посылать ей небольшое содержание.

– Спасибо.

Со временем сытая дорогая жизнь легла отпечатком и на ее внешности – в зеркале ничего от прежней Лизы не осталось. Она и сама себе казалась розовым леденцом в красивом фантике, или пряником в виде сердечка, облитым нежной глазурью. Появилась плавность в жестах, в походке… И спина сама собой прямо держалась, и плечи не сводило судорогой напряжения. А лицо вроде поглупело, стало походить на кукольное. Хотя Жанна сообщила ей однажды, что вот, мол, стала на человека похожа, хоть на конкурс красоты отправляй!

Когда Лиза выходила с Анатолием на всякого рода тусовки местного бомонда, казалось, будто он ею хвастает. Берет под локоть и выставляет на полшага впереди себя – смотрите, какая у меня жена! И лицо у него при этом было ужасно довольное. Лицо человека, вполне счастливо проживающего рядом с молодой женой. А еще, когда выходили в свет, он сам выбирал ей платье и украшения. И тоже получал от этого удовольствие.

В общем, следил, чтобы на людях Лиза хорошо выглядела и вызывала одобрение. Так следят за дорогой вещью, оглаживают ее нежными пальцами, с любовью протирают мягкой тряпочкой и сдувают пылинки… И пользуются с величайшей осторожностью, чтобы не повредить или не сломать, не приведи бог.

Нет, подобные ассоциации у Лизы никакого смятения не вызывали, в конце концов, никто ее силой замуж не гнал. Да и вообще… Не о таком ли замужестве мечтает большинство нынешних девушек?

В общем, придраться особо было не к чему. Да Лиза и не придиралась по большому счету – ей ли быть придирчивой! Наоборот, старалась при любом удобном случае выказать свою благодарность, как пионерка из старых советских фильмов – спасибо дорогому товарищу Сталину за наше счастливое детство… А уж обращение «любимый» давно отскакивало от зубов, как выученная в школе таблица умножения.

– Я прав, Лизонька?

– Да, любимый.

– Умница, Лизонька.

– Спасибо, любимый…

Зато все плохое, что с ней случилось в прошлой жизни, благополучно забылось. Может, потому, что хорошего было много? Говорят, человек быстро привыкает к хорошему. К позднему утру, когда можно еще часок поваляться в постели, к прекрасному кофе, вкусному полезному завтраку, который даже готовить самой не надо… Да, все было так, но что-то было не так. Она и сама не могла понять – что. Вдруг в одночасье осточертело это бесконечное бегство за красотой и ухоженностью своего тела, осточертели прогулки по магазинам, парад нескончаемых тряпочек. Пусть дорогих и безусловно красивых, что с того?