Охота на Минотавра - Дмитрий Валентинович Агалаков

– Тшш! – шикнула на него Юля.

– Что такое? – спросил старый хозяин дома.

– Мы уже говорили: там ужасы, – честно призналась гостья. – На картинах. Так что лучше без Лизы…

– На самом деле всё так страшно? – азартно поморщился старик.

Гости обувались в тапочки.

– Детям до шестнадцати! – объяснил за всех Мишка и кивнул в сторону кухни, где струя воды била в электрочайник. – Потом вопросов не оберетесь. А почему у дяденьки голова не человеческая и с рогами? А почему он ест мальчиков и девочек? И почему сразу всех? Честное слово!

– «Кошмар на улице Вязов» отдыхает, – со знанием дела добавил Паша.

– Идемте, – кивнул хозяин, и ребята гуськом вошли за ним в гостиную. – Как вы уже поняли, я не удивлен. – Хозяин потер подбородок. – В семье знали о существовании картин, в центре которых Лабиринт Минотавра. Все это только объясняет полную секретов жизнь моего деда и его фантастическое путешествие по Европе.

– А почему фантастическое? – спросила Юля.

– Об этом и речь. Итак, вы посвящаете меня в те тайны, которые открыли недавно, а я вас посвящаю в те, которые знал всю свою жизнь. И в которые старался никого не посвящать. Как говорится, дашь на дашь, молодые люди.

– У вас компьютер есть?

– У деда нет – у меня есть, – влетела в комнату Лиза. – Ноутбук! Я чайник поставила, дедушка, и варенье достала.

– Молодец! – похвалил он внучку. – Тащи сюда свой волшебный ящик.

– Шустрая она у вас, – сказал Мишка.

– Хо-хо, еще какая! – подтвердил Рокотов.

Внучка принесла ноутбук, Юля подключила к нему телефон, сбросила файлы, и скоро уже старый человек, опустившись на диван, с изумлением рассматривал картины, написанные сто с лишним лет назад его легендарным дедом. Лизу отправили заваривать чай, резать хлеб и раскладывать варенье по блюдцам. Мишка был прав: нечего ей было смотреть, как Минотавр разрывает на части и пожирает ее древнегреческих ровесников.

– Все верно, все верно, – кивал Рокотов. – Все как и говорил отец! Лабиринт Минотавра – дед бредил им! Значит, все так оно и было…

Когда все картины были просмотрены, Юля требовательно взглянула на старика-хозяина в спортивном костюме:

– Ну так что, Владимир Константинович, пора и вам рассказать нам что-то интересное.

– Да-да, пора, – заметил он. – Только давайте вначале попьем чайку, потом я отправлю Лизу погулять, а уж мы с вами пооткровенничаем. А пока я вам картины деда покажу, из тех, что сохранились. Они и тут, в гостиной, и у меня в кабинете. Я всю жизнь инженером проработал, в обеспечении нашего моста через Волгу. А мог бы стать художником. Я неплохо рисовал, и отец мой был неплохим пейзажистом, кстати. Это все по наследству передалось – от Одиссея Карповича Рокотова.

Чаевничали в темпе. Быстро выпили вино, поспешно расправились с вареньем и печеньем. Всем хотелось поскорее завершить процедуру и отправить подальше из дома шуструю внучку Лизу.

И вот – Лиза ушла к подружке…

– Итак, слушайте, – сказал старый хозяин дома. – Я родился в 1939 году, иначе говоря, мне семьдесят восемь лет. Мой дед пропал без вести в 1919 году…

– А разве он не погиб в застенках ЧК? – перебила его Юля.

– Это одна версия. Видели, как его забирали, но тела никто не видел. Так вот, мое рождение и его смерть, или уход, разделяют двадцать лет. Это много! Для меня дед – человек-легенда. Но и мой отец знал своего отца не так долго. Отец 1903 года рождения. Все, что он слышал от отца, было в пору его отрочества и юности. До шестнадцати лет. К тому же дед был молчуном, он слишком много видел в жизни и много пережил. Одних богатая на события жизнь делает вечными рассказчиками, других замыкает в себе. Дед был из вторых, разговорить его было сложно, как не раз вспоминал мой отец. И бабушка говорила моему отцу, что тот замолчал после путешествия по Европе с богачом. Когда они устроили легендарную охоту!

– Охоту? – переспросила Юля.

И переглянулась с Мишкой и Пашей.

– Да, – ответил Владимир Рокотов. – Но обо всем по порядку. История жизни художника Одиссея Карповича Рокотова – это практически миф, легенда. Об этом не стоит забывать. Но легенда и миф – увлекательнейшие! – погрозил старик пальцем своим гостям и вздохнул: – Дед был человеком талантливым, но самоучкой. Он проучился в Петербургской академии художеств всего один год, потом в Бирюкове умер его отец, и ему пришлось вернуться – помогать матери кормить семью: двух братьев и двух сестер, всех младших. В конце восьмидесятых годов девятнадцатого века Одиссей Карпович выставлялся на большом вернисаже в Вольжанске и там познакомился с богатым промышленником Мельниковым – это знакомство и решило его судьбу.

– С Иваном Ивановичем Мельниковым? – быстро спросила Юля.

Молодые люди вновь переглянулись, но теперь очень красноречиво.

– Ну разумеется, – кивнул старик, – с землевладельцем, хозяином железной дороги, целой волжской флотилии, а самое главное – самого большого в Поволжье кирпичного завода на перекрестье трех дорог: Вольжанск, Бирюков, Зубов. Вы должны были проезжать мимо этих руин.

– Да-да, мы обратили на них внимание, – вздохнула Юля. – На руины. Музей под открытым небом!

Владимир Константинович кивнул:

– Вот именно! Только разграбленный. Мельников был большим оригиналом, в разное время он выступал то в роли филантропа, то мизантропа, то ревнителя наук и аскета, то бесшабашного гуляки, то затворника, то путешественника. Бывают такие странные люди! А мой дед приехал с необычными картинами на этот вернисаж. Это были не натюрморты, не пейзажи, даже не портреты. Это были сюжеты из античной мифологии: двенадцать подвигов Геракла, Персей и горгона Медуза, Тесей и Минотавр. Согласитесь, не совсем обычная тематика для провинциальных картин! Тем более в век передвижничества! Моего деда раскритиковали за его тематику в пух и прах! А вот Мельникову эти работы запали в душу. Он целый час простоял около Тесея и Минотавра. Дед подошел к нему и услышал: «Все было почти так, почти…» – «Что значит, господин Мельников, все было так?» – спросил дед. «Вы угадали то, что знаю я, господин Рокотов, почти угадали», – ответил Мельников. Они познакомились, и промышленник пригласил моего деда к себе. И уже дома, после доверительной беседы, попросил Одиссея Карповича стать его персональным художником. Он сказал, что у него есть идеи, которые не дают ему покоя, но нет умения рисовать. Бог не дал таланта! Другому бы он не предложил. Уговор был такой: он, Мельников, будет рассказывать свои идеи художнику, а тот воплощать их в жизнь. Потом он назвал цену. Мой дед чуть до потолка не