Выше головы! - Расселл Джонс

Гьонюл Доэрти. Сорок шесть лет. Контролёр пятого энергоблока. Одинокая. Проживала в Северном секторе, работала в Южном, часто бывала в Восточном: подменяла коллег. Состояла в просветительском сообществе — читала лекции о современной энергетике. Лекции были познавательные, но излишне монотонные. Я попытался прослушать — и через пару минут начал клевать носом. Разумеется, лежали они в открытом доступе.

Джулиан Бос. Тридцать четыре года. Смотритель Информатория и по совместительству Судебный Наблюдатель от Южного сектора. Одинокий, что удивляло: внешность у него была идеальная! Безупречный послужной список. Собственно, на должность Наблюдателя других не назначали — и каждый мог удостовериться, что законы Фикс-Инфо охраняет принципиальный и трудолюбивый человек. В Восточном секторе бывал регулярно.

Татьяна Стрикер. Тридцать три года. Помощник старшего лаборанта в отделе цианобактерий. Одинокая. Состояла в кулинарном сообществе, но никакими достижениями в этой сфере похвастаться не могла. Всё-таки сине-зелёная водоросль, при всей своей несомненной пользе, на вкус еды влияет скорее отрицательно. Свободное время Татьяна Стрикер посвящала работе, а компенсацию за переработки перечисляла проекту терраформирования.

А это интересно! Толку в этом не было (кроме ещё одного признака, который мог привлечь маньяка), но все убитые регулярно брали сверхурочную работу, а премиальные отдавали на Главное Дело. Хотя могли украсить свои жилища, разнообразить досуг, расширить меню… Но не стремились ни к чему такому.

Последний убитый тоже не выходил за рамки модели.

Кирабо Когоут. Тридцать один год. Лейтенант Отдела Безопасности Южного сектора. В Восточном бывал через день — помогал новичкам. И общался с друзьями по команде — тоже сотрудниками ОБ. Раньше они играли в английский футбол и называли себя «Снегирями». Один раз дошли до финала чемпионата станции. После «Кальвиса» команда распалась по понятным причинам: семь человек из её состава погибли во время подавления бунта «бэшек».

Мой взгляд зацепился за необычную двойную фамилию у троих героев. Явно добавлено позже, для истории. Вторая часть фамилии была одинаковой: Нортонсон.

У лейтенанта Генриха Нортонсона было трое братьев. Все старше его. Все — коллеги, как и обе старшие сестры. Которые тоже были в «Списке Восемнадцати». Понятно, почему его отправили на два года в Солнечную систему! Других вариантов попросту не было.

Когда я потерял Чарли, казалось, от меня отрезали кусок. Как я горевал! Но по сравнению с Нортонсоном со мной вообще ничего страшного не произошло! Сколько осталось от него? Сколько может остаться от человека, когда он теряет всех братьев и сестёр, причём старших?.. Люди, которые составляли его мир. Люди, которые были рядом с первого дня его жизни. Он брал с них пример, он пошёл по их стопам, он был самым младшим «Снегирём». Он и его ровесник Кирабо. Наверняка одноклассник, возможно, сосед. Вместе выросли, вместе выучились, вместе служили, отдыхали, играли… Как же он, должно быть, скучал по нему в те два года!

Кирабо Когоут был убит в тот же день, когда начало открываться окно СубПортации. Последняя жертва. Следовало уточнить: последняя на настоящий момент.

Я понял, что должен немедленно увидеть Нортонсона. Что я ему наговорил? «Зато ты человек!» «Право помнить о них!»

— Какой же ты идиот! — прошептал я своему отражению, которое дрожало в тёмном зеркале выключенного монитора.

— Вы что-то забыли? — поинтересовался свисающий с потолка камилл-библиотекарь.

Опыта у него было достаточно, чтобы распознать подлинный смысл моих слов.

— Наоборот, — ответил я ему. — Слишком многое помню!

Альтер подсказал, что лейтенант Нортонсон находится в Производственной зоне В8, в точке «75». И у него назначена рабочая встреча со мной через двадцать семь минут. Из Центра до производства надо добираться на другой край сектора. Придётся воспользоваться лифтом.

«Наконец-то я тебя поймал!»

«Lift» — это значит «подъём». Но на внутренней стороне громадного бублика «Тильды» понятия «верх» и «низ» были такой же условностью, как и фальшивые иллюминаторы, передающие точную картину космоса в режиме реального времени. Старое название давно утратило первоначальный смысл — вместе с тросами, тянущими кабину. Перемещались в основном по горизонтали, ведь на станции сила тяжести прямо пропорциональна расстоянию до оси вращения.

«Лифтами» называли кабинки, рассчитанные на короткую поездку стоя. «Вагонами» — кабины с диванами, вместимостью до двадцати четырёх человек (стандартная смена на предприятии). «Лентами» — движущиеся дорожки. Но вообще-то старались дойти пешком — это значило «разгрузить спортзал».

А я опять опаздывал. Можно было пробежаться, но бегущий андроид, пусть и в комбо Администрации, выглядел бы угрожающе. Компания в вагоне — дополнительный риск нарваться на конфликт. Или на нечто прямо противоположное: меня по-прежнему снимали, и, кажется, уже начали преследовать. Во всяком случае, одни и те же пепельные косички постоянно мелькали неподалёку. И ещё была весьма приметная шапка золотистых волос, похожая на «одуванчик». Меньше всего я мечтал оказаться с этими «одуванчиками» в закрытом помещении. Особенно теперь. Так что лифт, и никаких вагонов.

Если честно, я хотел побыть один, чтобы подготовиться к разговору с Нортонсоном. Я не знал, в каких выражениях следует извиняться, но я был обязан. Воспоминания о поездке заставляли меня краснеть. Я вёл себя как избалованный ребёнок, да ещё и подшучивал над ним!

Пока я кривлялся и острил, лейтенант Нортонсон думал о том, что никак не может связаться с Когоутом, своим единственным оставшимся в живых близким человеком. Переживал за него. Бросил меня в салоне «Рима», чтобы ещё раз попробовать выйти на связь. Но на «Тильде» отрубали его запросы, снова и снова. Прекрасно понимали, почему он нервничает, но ничего не могли поделать.

Нортонсон тогда весь извёлся от неизвестности. И если бы я это понимал, я бы, по крайней мере, не усложнял его задание. Догадаться, в чём проблема, было сложно, но если бы я не был занят своей трагедией, я бы понял в общих чертах, что его терзает. Я бы произносил другие слова… Надо попытаться хотя бы сейчас. Ради Чарли. Ради меня. Просто потому, что так надо!

Стоило мне приступить к обдумыванию этой непростой темы, как закрывающиеся створки лифта замерли — и раздвинулись с мягким гудением.

Пришлось опять нацепить маску уважительной доброты: правом задерживать лифты и вагоны обладали сотрудники Отдела Безопасности, врачи и ремонтники. Собственно, инспектор Хёугэн, когда ворвался в лифт к нам с Нортонсоном, действовал по привычке, хоть и без прав доступа, подтверждающих его полномочия.