Карма с утра. Все, что вы делаете, не исчезает из этого мира. Все, что вы думаете, определяет вас - Стив
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ПРАВИЛО КАРМЫ № 40
Нельзя одновременно подчиняться миру и хотеть изменить его.
Париж, 9 часов вечера, бульвар Маджента. Я в одном из кинозалов «Луксора». Красные тона, клубные кресла, нас не больше четырех в зале. На экране – фильм Марка Левина «Слэм», «Золотая камера» Каннского кинофестиваля. Рэй, наполовину рэпер, наполовину поэт, находит союзницу в лице Лорен Белл, преподающей литературу. Она побуждает его осознать свой дар и развивать его. Используя свое потрясающее владение словом для борьбы с насилием в тюремной среде, Рэй учится выживать. Меня увлекает история, напоминающая, через что я прошел со своей учительницей французского. Это было откровение! Рэпа мне недостаточно, я пойду дальше. Величайшие артисты изучили правила игры в своей области. А потом сделали что-то особенное… Они доверяли инстинктам. Начинали идти в своем темпе и следовать за собственным гением. Речь шла не столько о том, чтобы следовать за тем, что делают лучшие, сколько о том, чтобы погрузить их искусство в океаны легендарных возможностей создания новых работ, поражающих своим размахом и блеском. Те, кто копирует, никогда не остаются в истории. Только провидцы удостаиваются этой драгоценной чести. Один из величайших боксеров всех времен Мухаммед Али сказал: «Убедитесь, что вы лучший в своем деле, чтобы вы стали эталоном, тем, кто достигает того, чего никто никогда не делал».
Ваша работа – переплести материальное и духовное. Если у каждого есть миссия в жизни, то эта миссия, причина нашего существования, материализуется в работе, позволяющей нам быть наиболее полезными человечеству в своем масштабе.
Я не ищу работу или увлечение. Я ищу область, в которую собираюсь вложить следующие пятьдесят лет своей жизни. Ищу дело.
Я хочу создать свой собственный ритм, придать больше силы текстам и посланию, которое хочу донести. Рэп без инструментов публичного выступления: вот где видно, хорош твой текст или нет. Бумага, ручка, микрофон. Больше ничего. Я принимаюсь за слэм, чтобы выложиться по максимуму в этой дисциплине. В то время сердце слэма представляло собой микрокосм, состоящий из задротов, которые никого туда не пускали. В течение года от Пигаля до Бельвиля я курсировал между барами и заведениями, где встретил своего наставника Деметру. Имя богини плодородия в греческой мифологии. Она помогает мне отточить мои тексты. Я без устали работаю над ними. Поначалу посредственные строки становятся утонченными и прекрасными. Ночи, проведенные в переписывании, приближают их к совершенству. Если вы хотите стать лучшим, быть просто хорошим недостаточно, отдавать все силы – это единственное, что заслуживает уважения. Где бы ни был, я пишу: в вестибюле здания, в транспорте, на улице. На крышах Парижа. Я подпитываюсь прочтенными книгами. Обогащаю свои тексты. Использую коллективное бессознательное человечества, ищу и храню то, что оно может мне предложить. Я вычеркиваю строки, сохраняю суть своих текстов. Как говорил Антуан де Сент Экзюпери: «Совершенство достигнуто не тогда, когда уже нечего добавить, а когда уже нечего убрать». Однажды утром я получил SMS от своей наставницы: «Чемпионат Франции по слэму сегодня вечером в 20:00. Ты зарегистрирован. Будь вовремя». Что значит – я зарегистрирован? Что за ерунда? Я не могу идти, я не готов! Деметра объяснила мне: «Я ничего не говорила тебе, зная, что ты откажешься или проведешь дни в стрессе, будешь переписывать и перекраивать текст. Ты готов. Я бы не зарегистрировала тебя, если бы это было не так».
Вуаля. И я в парижской аудитории с тихой уютной атмосферой, где на меня смотрят преподаватели университета, философы и писатели. Выхожу на сцену в своем боевом прикиде, на голову накинут капюшон, скрывающий лицо и позволяющий видеть только рот. Сцена – это мой ринг, я боксирую со словами:
– Прежде чем начать, я должен сказать вам кое-что очень важное…
Наступает тишина. Я позволяю ей осесть. Люди оглядываются вокруг, ждут, когда все наконец начнется. Передо мной парень говорит своей девушке:
– Подожди… Парень, кажется, хочет что-то сказать… Что-то происходит…
Я делаю глубокий вдох и начинаю:
Иногда поздно вечером я сижу один в этом парке и медитирую,
Мои глаза прикованы к безбрежности межзвездного пространства,
И там… Я видел черный камень и верующих, говорящих друг другу: «Салам».
Я был там, когда Сантьяго встретил царя Салема.
Я бежал к Масаде и видел, как горит Иерусалим,
Молился Богу вместе с благочестивыми людьми из рода Мафусаила,
Я научился военному искусству у ассирийцев,
Торговал в Греции на финикийских кораблях.
Я видел маяк Александрии, остров Авалон
И висячие сады вавилонских дворцов.
Я видел китайскую стену и пирамиды Гизы,
Затем зверства, совершенные в Риме в Колизее.
Газали научили меня благочестию и аскезе.
Потом я узнал об алхимии от таких мудрецов, как Парацельс.
Я до сих пор чувствую запахи пряностей и благовоний, наполняющих улицы Тира и Сидона повсюду.
Я видел, как Карфаген был основан без пролития крови благодаря мудрости Дидоны.
Листая древние рукописи, я понял историю народа, исчезнувшего с единым криком,
В мифическом пророчестве было написано, что будут молиться Золотому тельцу, несмотря на совершенные чудеса.
Непонятые легенды – воспоминания, которые мы презираем
И не слышим крики покоренных народов.
Да, я научился доброте, наблюдая за Сиддхартаном
И философствуя с жителями Испахана.
Я пересек Тибет благодаря блокноту Отто Рахна
Прогулялся по улочкам Теотиуакана.
Я присутствовал на Тайной вечере и на свадьбе в Ханаане.
И я был там, когда было написано Евангелие Кумрана и благородный Коран
Я вспоминаю тех воинов, которые завоевали дальние земли,
Затем погибли в бою за короля, которого никогда не встречали.
Возможно, это был Цезарь, Дарий или Агамемнон,
Или один из тех роковых императоров, чье имя уже даже не помнит история.
Я вспоминаю историю любви между королем и его короной,
Сделанной из золота и украшенной изумрудами, как у Нимрода.
Благословлены мученики во время правления Ирода,
И да будут прокляты орды по приказу Даджаля.
Я помню рыцарей в поисках Грааля
И махараджу, строящего Тадж-Махал.
Слышу пение сирен, крики Прометея
И Галилея, разбившего семь хрустальных сфер Птолемея.
Я снова вижу разрушенные города, крестовые походы, пролитую кровь
И Халифа, пронзенного отравленной стрелой,
Рассеянные нации, перевернутая теорема
И печать пророчества, защищенного семью стихами.
И там… там я вспоминаю писания
