Любовь в новогоднюю ночь - Виктория Лукьянова

Открыл упаковку с колбасой и понес в гостиную, где Женя расположилась, забавно выпучив глаза, а трехцветка бродила и нюхала диван.

– Надеюсь, она не обгадит его, – пробурчал, предлагая Жене закуску, от которой та сразу оторвала кусочек и протянула кошке.

Та принюхалась и с жадностью вцепилась в кусок. Значит, и без закуски останемся.

– Я все возмещу, – вдруг произнесла Женя, выпрямляясь. – И присмотрю, чтобы она не испортила твою мебель. И даже если сделает лужу, то клятвенно обещаю все вымыть!

– Хорошо-хорошо, – я поднял руки, сдаваясь ее энтузиазму и уверенности, так и бьющей фонтаном.

– А ты нас отвезешь? – уже тише произнесла Женя, присаживаясь на край дивана и продолжая гипнотизировать кошку. Та попросила еще еды и с упоением поедала нарезку.

– Конечно, – я присел рядом и протянул Жене всю упаковку. – Утром заберу машину и отвезу. Значит, оставишь себе?

Она кивнула. Второй рукой заправила прядь, выпавшую из пучка на затылке, который девушка успела смастерить, небрежно перетянув волосы тонкой серой резинкой.

– У нас раньше были кошки. Всегда, – заговорила Женя, наблюдая за тем, как трехцветка присела и стала вылизывать лапы, а после и огромный живот. И как я сразу не заметил этот чудо-шар? – Две-три, не меньше. Кот Васька прожил лет пятнадцать. Марфушка около десяти. Потом пропала. И многие другие были. Я почти всех помню. И да, у нас тоже были котята. Марфушка стабильно раз в год приносила котят. И мы всегда им находили новые дома.

– Сейчас у твоих родителей нет кошек.

– Нет, – помотала головой Женя. – Они отказались от животины после того, как у Лешкиного сына аллергия появилась. Он не переносит шерсть. Тогда они жили у родителей. Пришлось кота Маркиза отдать друзьям родителей. Он там хорошо устроился, как сыр в масле катается, зажирел. В итоге в нашем доме не осталось животины. И я очень скучаю. Не хватает мне полосатых-шерстяных диктаторов, – хохотнула она и поманила трехцветку. – Заберу красавицу себе, котят пристрою. А с ней будем душа в душу жить, сосисками питаться. Смотри, какая она ласковая, – Женя погладила кошку, которая пришла за добавкой.

– И как скоро ей… Ну, того… Рожать?

Женя пожала плечами. Легонько дотронулась до живота, провела ладонью по округлым бокам.

– Скоро, – произнесла она, вызывая во мне приступ паники.

– Надеюсь не сегодня.

– Я тоже на это надеюсь, – улыбнулась девушка.

– Придумала имя?

– Нужно попробовать найти ее имя, – задумчиво произнесла Женя. – Или подобрать то, на которое она будет откликаться. Так что буду экспериментировать.

Согласившись с ее предположением, я отправился на кухню. Вернулся с бокалами для шампанского, охлажденной бутылкой, зажатой в сгибе локтя, и остатками нарезки, выложенными на блюдо.

– Вот, еще сыр нашел, – улыбнулся, раскладывая угощение для совершенно не праздничного стола. – Скромно, но чем богаты. В общем, прошу.

Женя подскочила ко мне и стала помогать, приговаривая о том, что все не так плохо, как я напридумывал.

– Хотелось бы согласиться, – я оглядел журнальный столик взглядом, полным скепсиса, – но я не планировал праздновать дома.

– Как и я. У меня в квартире еды не больше, – улыбнулась девушка и прижалась к моему плечу. – Но все равно все вышло замечательно. – Одарила улыбкой, замолчав. Нахмурила темные брови. – Ты заметил, нам никто не позвонил?

Я кивнул, припоминая – а ведь действительно ни одного звонка. Отец и Алла молчали, да и Женю не тревожили. Неужели у Марины все получилось? Или…

– Думаю, нас не тревожат по одной простой причине.

– Почему? – протянула девушка, занимая место на диване. Вытянула ноги, запустила пальцы в узел и ослабила его, позволяя локонам упасть на плечи.

– Потому что считают, что у них все получилось, – ответил я, присаживаясь рядом.

Женя повернулась ко мне, внимательно посмотрела в лицо, будто искала там шутливое выражение. Но я был уверен в своих словах. Она потянулась ко мне, прикоснулась к щеке теплой ладонью.

– Думаешь, все получилось?

Я замер. Слишком неожиданным оказался вопрос. Застала врасплох, и я сглотнул тугой ком, вставший поперек горла, пытаясь заставить голову соображать. Женя убрала ладонь, отвернулась и ответила сама.

– Расслабься. Я передам родным, что ты отвез меня домой. И все.

Она вернулась к лицезрению скромного стола, копошившейся рядом кошки, а я, теряясь в догадках, наконец-то смог заговорить.

– Жень…

– Нет, не нужно. Я же так… Сглупила. Пошутила. Действительно, скажу, что ты подвез. И мы разошлись. Я им ничего не расскажу.

Я придвинулся к девушке. Положил руки на ее плечи и почувствовал, как она вздрогнула.

– Думаю, ты не права.

Она резко развернулась. Ее длинные ресницы запорхали как крылья бабочки, а в глазах застыло удивление.

– О чем ты? – прошептали розовые губы.

– Думаю, все у нас получилось, – выдохнул и наклонился.

Смял податливое тело, сжал до хруста в собственных руках. Женя ойкнула, но потянулась ко мне. Запустила руки в волосы, заползла на диван с ногами, практически оказалась на коленях. Вжалась в меня, будто боялась отпустить. А я? Такой же ошалелый и одержимый. Потянулся к ней, сгреб и завалился на диван, позволяя девчачьим ногам обхватить меня вокруг бедер. Толкнулся, впечатывая наши тела друг в друга.

– Жень, давай еще раз попробуем? Все попробуем, – прошептал в ее губы, когда воздуха перестало хватать.

Девушка цеплялась за мои плечи и рвано дышала. Ее глаза горели пламенем, на губах искрилось счастье. Зацелованная и желанная… Моя.

– А давай, – улыбнулась она, а я не позволил договорить.

Новый поцелуй, жадный до безумия. Мы целовались так долго, что потеряли счет времени. И лишь трель, наполнившая тишину, и тихие шорохи, заставили нас резко отпрянуть друг от друга. Как ушат ледяной воды за ворот рубашки.

– Черт! – выругался, подскакивая.

Женя взметнулась следом, поправляя задравшийся свитер и застегивая кнопку на джинсах. А я ведь был так близок к ее сладкому телу! Дернув головой и заставив себя отвернуться, я направился в коридор, замечая, как кошка пугливо шарахнулась в сторону и сжалась в углу.

– Не трону я тебя, – проворчал, вглядываясь в огромные зеленые глаза. Трехцветка сжалась в комок и зашипела. Бедняга, кажется ей там, где она обитала раньше, доставалось.

Приблизившись к двери, я удивленно уставился в глазок. По ту сторону стояла Лиза и покачивалась, будто на лестничной площадке бушевал шторм. Она ругнулась, топнула ногой и еще раз вдавила палец в кнопку. Квартиру разразила трель.

– Да чтоб тебя, – прорычал, открывая дверь. Не хватало истерики, о которой вскоре узнал бы весь подъезд. –