Город в законе: Магадан, триллер - Валерий Фатеев

За эти слова меня вдобавок ко всему чуть ли в политической незрелости не обвинили, спасибо, что кто-то из членов бюро подсказал секретарю, что это не я, а Базаров, точнее, Тургенев. Против Ивана Сергеевича Виктор Тихонович не попер, замяли.

Мы сделали круг по объездной и Саша высадил меня там же, где взял.

— Значит, в семь в "Империале"?

— Угу. А туда как, свободно?

— Прорвемся. Там меня должны еще помнить.

Но на пути к ресторану у меня было еще препятствие.

— Люда, — осторожно начал я. — Я сегодня вечером должен пойти.

— Это куда еще?

— Ну, понимаешь, по делам.

— Что это за дела по вечерам? — жену явно не обрадовало мое сообщение.

— Так не по бабам же, — попытался я пошутить и это было самым неудачным, что я мог в этой ситуации сказать.

— Ах, он еще мне одолжение делает, что не по бабам. Что пойдет водку жрать или в карты играть или все вместе. А дома, глянь, сын совсем от рук отбился — неизвестно где пропадает. Младший книжки не раскрывал. Духовка не отремонтирована..

— Корова недоена… — поддразнил я.

И тут на мою бедную голову обрушилось все, что говорится в таких случаях. И загубленная жизнь, когда сидишь одна-одинешенька, и все мои прегрешения вольные и невольные, явные и тайные, и что все мужики как мужики.

Вот тут-то я не выдержал и принялся хохотать. Наверное, реакция была не совсем предсказуемой, так как жена сначала умолкла, а потом, на всякий случай всхлипнув в передник, спросила:

— И чего же я такого смешного сказала?

— Слушай анекдот… На перемене в учительской веселый треп. О разном. И о том, что у мужика яйца должны быть холодными — чтобы семя лучше хранилось. И слушает своих коллег, разинув рот, молоденькая учителка.

Ну посмеялись и разошлись, а на другой день она с агромадным таким фингалом в школу приходит. Все к ней - что, да кто?

— Муж, — всхлипывает.

— Пьяный, что ли?

— Не, трезвый.

— Ну так рассказывай!

Рассказывает. Как легли спать, а она мужа за яйца хвать и спрашивает:

— Вась, а Вась, а чего это у всех мужиков яйца холодные, а у тебя горячие?

Ну, а остальное понятно.

Вот что значит вовремя пошутить. Жена поулыбалась и разрешила мне хоть до часу, но сама она сходит к подруге в гости… Последнее мне не совсем понравилось… совсем не понравилось.

Н-да, такой я оказывается стал человек — и рыбку съесть…

…Ресторан "Империал" располагался на месте старого ресторана "Магадан". В допотопные времена случалось и мне навещать его. Но сейчас я никогда бы не признал здесь ни одной знакомой детали, кроме, разве, колонн. Прямо посредине зала бил затейливо подсвеченный фонтан, за столиками вперемежку с роскошными зелеными пальмами размещалась небольшая сцена, на которой потихоньку наигрывал немудреную мелодию оркестр, причем играл на достаточно высоком уровне, труба, так прямо меня очаровала. Между столиками сновали вышколенные, одетые в униформу официанты.

— Никак растерялся? — ехидно спросил меня одетый как дипломат на президентском рауте Саша. — А вот они каждый вечер здесь околачиваются.

Я проследил за его взглядом. У сдвинутых возле окна столов бражничала компания. В основном молодежь. Половина нерусские. То ли ингуши, то ли азербайджанцы.

— Ты думаешь, тот с ними?

Однако я изрядно заволновался. Шутка ли — увижу эту рожу. Заодно сравню со своими кошмарами.

Саша был невозмутим. Жестом подозвав официанта, спросил у меня:

— Водку? Коньяк?

— Водку, чего уж.

— Значит так, бутылку "Посольской", салат из крабов, селедочку, ясно, помидоры и нежирной буженинки — это для начала. Эдак через полчаса подашь горячее. Потом разберемся.

— Саша, мы сюда зачем пришли? — Пытался я его образумить.

Цены, как я успел заметить, здесь были астрономические.

— И за этим, и за тем, — ответствовал полковник. — А насчет денег не волнуйся, я тебя пригласил. Сколько мы с тобой вот так не сидели…

Мы чокнулись. И несколько минут молчали, отдавая дань закуске. Цены ценами, но порции были щедрыми.

— Между первой и второй… — рюмки опять были налиты и мы снова "вздрогнули".

Анализируя потом этот вечер, я все-таки думаю, что выпито было слишком много. Для меня слишком много.

Однако тогда я так не полагал. Пил, ел, слушал полушутливый треп и чувствовал, как пружина во мне начала разжиматься. Все воспринималось в каком-то не то чтобы розовом, но в сиреневом цвете точно… Ага, как раз оркестр ее и играл "Сиреневый туман над нами проплывает…"

— А ты знаешь как он погиб?

— Кто?

— Автор этих стихов, Коля Рубцов.

— Расскажи, если знаешь.

— Любовница бутылкой шампанского убила.

— М-да, — хмыкнул полковник. — Бытовуха. Вот он садится рядом с блондинкой, — без перехода продолжил он, — в серой паре, галстук красный.

Я впился взглядом в парня. Обычное лицо, густые черные брови, нос крючком и небольшие аккуратные усики… Вот усов у него тогда не было, это точно.

На минуту я засомневался, тот ли?

Тут парень, усевшись, потянулся к чему-то невидимому для меня на столе и в памяти у меня щелкнуло. Движение! Движение хищника — именно так, правой рукой с поворотом корпуса достал он меня.

А когда он окончательно угнездившись, повернулся в профиль, остатки сомнений развеялись. Это был он!

— Спокойней! — Положил свою ладонь поверх моей полковник, — Не так пялься, не девка. У таких зверей чувство слежки и наблюдения на уровне подсознания.

Ай да, Бычков, ай да, художник! Вывел-таки меня на злодея. Вот ведь странное дело — покажи мне его фотографию — не признал бы. А художник… он глядел глубже, он видел, ощущал ту недобрую силу, исходящую от натуры и, как смог, отобразил ее.

— Жандармов Виктор. Год рождения — одна тысяча девятьсот семьдесят второй, мать русская, отец, ну отца ты сам знаешь. Две судимости — первая за хулиганку и изнасилование, вторая — соучастие в убийстве. Как-то вышло, что потом из соучастника он превратился в свидетеля. Кстати, эту историю ты должен помнить: в "Астре" человека прирезали. А судья, теперь он уже не судья, выпустил убийцу под залог. Конечно, тот руки в ноги, тем более уроженец Кавказа, его оттуда уже не достать. А этот сейчас глава фирмы "Блек", посреднические услуги. Учится в юридическом, видно, крепко хочет знать, на каком основании его когда-нибудь шлепнут. Был женат. Жена исчезла примерно год назад — поехала отдыхать на Таиланд и в Москве уже по возвращении исчезла.

Но это еще не все. Расстрел азербайджанцев у Центробанка помнишь?

— Еще бы мне не помнить. Двоих прямо на лестничной площадке рядом с издательством хлопнули…

— Да, те приехали — группа из семи человек — доллары меняли на рубли. Все у них было отлажено. Четверо с машиной работают возле банка, еще трое страхуют из окна на той самой лестничной площадке — вид оттуда на подъезд к банку прекрасный. Как только набирается сумма — курьер передает страхующим, те отправляют деньги в безопасное место. Налетчики проследили их цепочку и в момент передачи денег одновременно застрелили охрану, что была в автомобиле и тех, что подстраховывали сверху. Учитывая, что день уже заканчивался, взяли они тогда немало.

— И Жандармов в этом участвовал.

— О нем сказать точно не могу, то есть о степени его участия, но один человек из его конторы засветился.

— Слушай, я вот все понимаю — но смотри, раньше государство за доллар могло в тюрьму угрести — валютные операции, — а сейчас эти, к любому банку подойди, торгуют, нередко и фальшивками. Я в Беларуси недавно был, там если тебя поймают с этим делом, не только все доллары конфискуют, но еще и срок могут намотать. А у нас что?

— Нет закона. И потом. Беларусь — государство, а у нас — обломки империи. Улавливаешь разницу?

— Да… печально. Печально то, что все здравомыслящие люди это понимают, а ничего не предпринимают.

"Настоящих буйных мало, вот и нету вожаков".

Но тут-то буйные и появились. Я пропустил момент, когда и с чего это началось, драка вспыхнула, как бензин от спички. За теми как раз столами, где сидел наш объект. Дрались и весьма неплохо — удары были вполне профессиональны — сначала двое, но тут к ним подключились с визгом их девицы, к девицам официанты, охрана, со звоном полетела со столов посуда, а потом и сами столы и через, минуту буквально в центре ресторана бушевал маленький смерч из воя, матерщины, мечущихся тел и кулаков.

— Пошли отсюда, больше нам делать нечего, — хмуро сказал полковник. Положил на стол деньги и мы встали.

Путь на выход лежал мимо дерущихся. Можно было обойти, но для этого требовалось чуть-чуть, всего два шага, обогнуть колонну. Но меня как кто под ноги толкал и я пошел напрямую.

Наверное, влекла нас к друг другу неодолимая сила и я не понимаю, как на моем пути вдруг оказался Жандармов. Замахнулся ли он на меня в горячке драки, приняв за противника, еще что, но только в следующее мгновение я сам развернулся и изо всей силы по-русски влепил ему в ухо. Да, я мог бы вспомнить молодость, и как правильно бить — крюк, там, хук — но в этот момент я забыл все, одно желание — врезать этой сволочи, руководило мной. Теперь я понимаю, как в состоянии аффекта может человек убить.