Пропавшие без вести - Андрей Захаров

— У тебя какие потери, Григорий Васильевич?

— Да вот, когда немец по мне палить из пушки начал, мы орудие с первой позиции успели убрать за холм, так этот гад, умудрился попасть в лесок, где передок с лошадьми стоял. Блудова и одну лошадь насмерть. Так что, орудие осталось без одного номера и частично без конной тяги. Остальные все целы. Надо что-то думать, командир.

Вдруг внутри "Ханомага" раздались ругательства и звуки ударов:

— Ах, ты курва немецкая! А ну вылазь, швайне, мутер, трах тебя! Чего спрятался!

Все, кто остался стоять рядом с "Ханомагом", вскинули оружие, направив его на бронетранспортер. В десантном отделении показался Тишко, он держал кого-то за шиворот и толкал перед собой. Они спрыгнули на дорогу и вышли из-за открытых дверей. Перед Тишко стоял, чуть выше него ростом, пухлый, на вид лет около сорока, немец. Его короткие рыжеватые волосы прикрывала маленькая пилотка (по сравнению с размером головы), мундир был расстегнут, ремень отсутствовал. Увидев наставленное на него оружие, немец быстро поднял руки вверх. Его маленькие, похожие на поросячьи, глаза забегали и быстро заморгали. Тишко толкнул немца прикладом в спину, в сторону командиров:

— Як его, в расход или как, товарищи командиры?

Увидев грозные лица советских командиров и направленные на него автоматы, немец завопил:

— Нихт шиссен, герр официр, нихт шиссен! Их бин дойче коммунист. Ротфронт. Гитлер капут. Сталин гут. Не стреляй, товариш. Их бин водить Ханомаг. Их нихт шиссен русиш зольдатен.

— Что он говорит?

— Просит, чтобы не расстреливали. Говорит, что он немецкий коммунист. Водитель этого бронетранспортера. В наших, говорит, не стрелял. — перевел для всех присутствующих Григоров. Хотя немецкий он знал только на уровне школьной программы, но догадался по смыслу слов.

— Водитель, говоришь… Отдайте его мне, товарищи лейтенанты. Если не брешет и бронетранспортер целый, он мою пушечку возить будет. — подойдя к командирам, попросил Левченко. Затем, повернувшись к немцу, спросил того. — Как зовут тебя, поросенок немецкий? Имя, имя назови?

— А? Майн нейм? Я, я! Ханс Штольке. Хамбург. Де майн фрау инд цвай киндер верен. Кляйне киндер! Их бин ермен мен. Нихт шиссен, герр официр, нихт шиссен!

— Ганс Штольке его зовут. Он из Гамбурга. Там у него жена и двое детей остались. Дети еще маленькие. Он бедный человек. Еще раз просит не расстреливать.

— С такой-то рожей, и бедный! Ладно, старший сержант, бери его себе. Была у тебя тяга конная, теперь будет бронетранспортерная! Да и переодень его в красноармейскую форму, а то наши ненароком пристрелят. — разрешил Попов.

Все вокруг улыбнулись. Немец тоже неуверенно заулыбался, правда, ничего не понял.

Левченко, хлопнув в ладоши, потер их, даже крякнул от удовольствия.

— Тишко. Теперь ты мне за этого Ганса головой отвечаешь. Найди ему гимнастерку побольше, пилотку нашу дай. Всюду ходи за ним, даже на горшок.

Андрей, взял немца за рукав и указал ему на "Ханомаг":

— Ганс. Ком, арбайтен. Мотор.

Немец аж подпрыгнул, встал по стойке "смирно", и гаркнул со свинячьей радостью на лице:

— Яволь, герр официр!

— Тишко, отведи немца к двигателю, пускай все проверит. А я с товарищем лейтенантом внутри посмотрю. Пойдем, лейтенант, осмотрим трофеи.

К ним подъехали две подводы. С одной из них соскочил красноармеец, подбежав к Попову, доложил:

— Товарищ лейтенант. Полк на связи. Но плохо слышно.

— Хорошо. Я к рации. Тезка, командуй тут сам.

Развернувшись, Попов вместе с прибывшим бойцом, побежали за поворот.

К "Ханомагу" начали подходить красноармейцы и складывать в кучу оружие, амуницию, боеприпасы и другое, так необходимое на войне, имущество. Несколько человек пронесли на холм двоих наших убитых бойцов из засадной группы. К подводам подвели шестерых раненных, затем четыре бойца, на плащпалатках, по очереди принесли двоих тяжелораненых. От поворота другие красноармейцы несли на холм еще двоих убитых. Туда же отнесли и Блудова.

Григоров с Левченко залезли в бронетранспортер.

— Вот, командир, тебе новый бинокль. Немецкий, хороший, оптика лучше нашего будет. Давай этих завоевателей разоружим да выбросим отсюда. Наше теперь это хозяйство.

Андрей подошел к немецкому офицеру. Это был светловолосый мужчина лет тридцати с холеным лицом. Его голова была прострелена на вылет, в правой глазнице зияла кровавая дыра, а пол затылка не было. Рядом с ним, тоже с дыркой в глазнице и разбитой головой, распластался пулеметчик. Дно десантного отделения было покрыто уже подсохшей кровью. Сняв с убитых ремни с подсумками и кобурой, затем, немного брезгуя, с осторожностью, подхватив немцев за руки и ноги, выкинули тех через десантный проем в корме на дорогу. Перед этим, Левченко проверил их карманы и забрал документы. Когда другие немцы придут, своих сами хоронить будут. Не гостями к нам пожаловали, а захватчиками. Здесь не до сантиментов.

Левченко поднял офицерский ремень и вытащил из кобуры пистолет:

— Вальтер. Хорошая машинка. Бери, лейтенант. Пригодиться. Чем больше у тебя оружия и патронов будет, тем больше проживешь и этих гадов на тот свет отправишь. А я себе парабеллум возьму, тоже вещь не плохая, но побольше размерчиком. Это мы сюда удачно зашли…

Кругом, куда ни посмотри, были различного размера ящики и мешки. С патронами, с гранатами, с консервами, один ящик даже с коньяком. Осматривая один из мешков, Андрей вытащил из него настоящую саблю в ножнах обмотанную плечевой портупеей:

— Васильевич, смотри, сабля! Как раз для тебя подарок.

— Это не сабля, лейтенант, а шашка. Причем, офицерская, драгунская. Наша, еще царская. Видишь, герб царский, гарда небольшая с защитной дужкой и ножны деревянные, кожей обтянутые, кольца с выпуклой стороны… Портупея плечевая. Шашку на плечевой носят, а саблю на поясной. Саблей только рубят, а шашкой можно и рубить, и колоть, и подрезать. Наверное, какой-то музей, гад, ограбил. Спасибо, лейтенант, за подарок. Но я же пластун. А нам шашки не положены. Возьми ее себе. Я тебя потом научу, как ей владеть.

— Спасибо, Васильевич. Но не знаю, получиться у меня или нет. А вон, смотри, немецкая снайперка. — Андрей взял в руки карабин Маузер 98 с оптическим прицелом. — Ну, хоть от этого подарка не откажись.

— А что, и возьму. Теперь у меня две снайперки будет. Теперь я в два раза больше немцев бить буду.

К "Ханомагу" подошел боец с немецким пулеметом на плече и винтовкой за спиной. Андрей его узнал, тот прикрывал орудие Левченко.

— Товарищ старший сержант, куда мне теперь податься? Наш взводный сказал, чтобы я с вами постоянно был.

— Как звать, боец?

— Красноармеец Громыхало. Виктор. Второй взвод третьей стрелковой роты.

— Молодец, красноармеец Громыхало. Хорошо из пулемета стреляешь. Фамилия у тебя подходящая. Значит теперь будешь не пехотинцем, а артиллеристом. А пока, назначаю тебя пулеметчиком на этой машинке. Залазь сюда и готовь свое оружие.

Громыхало важно обошел бронетранспортер, поставил в десантное отделение пулемет и залез сам. Григоров вылез на дорогу. К нему подбежал боец увешанный оружием, нашим и немецким:

— Товарищ лейтенант, разрешите доложить. Там на дороге, грузовик почти целый стоит. Только борта пулями побиты. Я шофером раньше был. Попробовал его завести, двигатель работает и колеса целые. В кузове много ящиков с патронами и гранатами. Вот бы его взять. Я по обочине сюда проехать могу.

— Молодец. Давай, действуй. Мы в него весь наш груз поместим.

Солдат, сбросив оружие в общую кучу, побежал к грузовику.

Красноармейцы уже перестали ходить по месту боя. Собрали все, что возможно. Они убрали разбитые мотоциклы с дороги, кстати, один оказался целым, пули посекли только пассажиров, затем побросали в кювет и трупы немцев. Часть бойцов ушла на позицию первого орудия хоронить наших погибших. Кто-то остался возле бронетранспортера. Один из красноармейцев завел уцелевший мотоцикл и попытался на нем проехать до поворота. Из-за поворота скорым шагом появился Попов. Он подскочил к мотоциклу, сев сзади водителя и приказал ехать к "Ханомагу".

— Андрей! Получен приказ из штаба полка. Срочно свернуться и идти за Дитятки. Там занять оборону на северной окраине села. Немцы захватили Горностайполь и переправу. Мы оказались отрезанными от Днепра. Остатки полка отступают в нашу сторону. Будем прорываться на север, в леса. Дальше связь оборвалась. Было слышно, что бой ведут. Так что, давай в темпе грузиться и ходу отсюда.