Закон вселенской подлости - Елена Логунова

– Юлька, да ты ревнуешь! – Я уличила подружку в патологической жадности до мужского внимания, но почувствовала себя чуть более уверенно.

В самом деле, у нас же есть знакомый следователь, приятный с виду молодой человек, и он сам призывал меня звонить ему, «если что».

– Кто скажет, что это не повод, пусть бросит в меня камень, – пробормотала я и потянулась за мобильным.

Юля, кстати, тоже сначала взялась за телефон, а уже потом – за живописные работы.

– Я считаю, Эдик должен быть в курсе событий, в конце концов, Чучундра Вторая ему тоже не чужая, он ведь ее на руках носил! – аргументировала она проволочку.

Есть люди, для которых регулярный трехразовый прием пищи – обыденность и рутина, но полицейские следователи не из их числа.

В жизни полицейского следователя вне редких выходных и отпусков трудновато найти день, вмещающий в себя завтрак, обед и ужин по расписанию.

Хотя бы потому, что в служебной столовой даже в воскресенье очередь почти такая же длинная, как Байкало-Амурская магистраль. Пока полицейский следователь довезет свой поднос по рельсам линии раздачи до кассы, в районе, где в среднем происходит 4,2 преступления в день, запросто успеют кого-нибудь убить… Помешав тем самым полицейскому следователю спокойно съесть свой ужин!

Телефон загудел в тот момент, когда полицейский следователь Алексей Ромашкин, он же Алекс для друзей и товарищей, неуверенно потянулся к салатам, не решаясь сделать выбор между морковным с чесноком и свекольным с черносливом.

Алекс еще не знал, куда нелегкая судьба полицейского следователя забросит его вечером. Если на место преступления или сразу в морг, то спокойно можно есть чеснок, бездыханным телам его запах нисколько не помешает. А вот если…

«Паулина Павлова» – высветилось на экране мобильника, и Алекс решительно отодвинул мисочку с острой морковкой. Хотя прелестная Паулина вряд ли уловила бы чесночный аромат по телефону…

– Ромашкин слушает, – низким бархатным голосом с легким намеком на громовой раскат на первой букве пророкотал Алекс.

– Слушайте, Ромашкин, я ужасно извиняюсь, если отрываю вас от важных дел, но, похоже, без вашей помощи нам не обойтись, – виновато прожурчал девичий голос в трубке.

– Кому – нам? – профессионально уточнил полицейский следователь, снимая с линии раздачи плошку с борщом.

– Мне, Юле и Гавросичу. Это наш дедушка. То есть не наш, но дедушка. Мы у него…

Девушка запнулась.

Алекс не знал, что она затрудняется с объяснениями из опасения подвести старика, сдающего жилье без регистрации бизнеса в налоговой, и безжалостно потребовал довести фразу до логического завершения:

– Вы у него – что?

– Мы у него все! – немного помолчав, горестно объявила девушка. – Буквально все, что осталось! Чучундры больше нет, и теперь мало что может удержать Гавросича на этом свете!

– Э-э-э… Человек, о котором вы говорите, планирует суицид? – Алекс честно пытался разобраться в девушкиной проблеме, одновременно делая трудный выбор между пловом с бараниной и котлетой с рисом. – А некто Чучундра уже совершила самоубийство или погибла по какой-то иной причине?

Кем при жизни была столовская котлета, понять по ее виду следователь не мог. Не исключено, что какой-нибудь чучундрой!

– Ну, как вам сказать, – девушка снова замялась. – Сначала Чучундра как бы погибла в результате несчастного случая, но нам удалось ее как бы воскресить, и тут вдруг ее похитили!

– Чучундру? – повторил Алекс, ни словом, ни голосом не выдавая того, что он здорово дезориентирован, и лишь надеясь, что милая Паулина сама объяснит, кто такая, эта ее злосчастная Чучундра.

Паулина не обманула ожиданий, сообщив:

– Это кактус Грузона.

– Грузона? – повторил Алекс, вспоминая, не проходил ли упомянутый гражданин по какому-нибудь громкому делу.

«Грузон» звучало подозрительно похоже на кличку и наводило на мысли о суровых и опасных приключениях. Грузон, Робинзон, Черкизон и фармазон воспринимались в одном смысловом ряду.

Однако какой-то кактус в жилище Паулины Павловны Алекс видел. И вид у того кактуса был такой забитый, что хотелось немедленно вытребовать ему адвоката.

– К черту Грузона, он тут совершенно ни при чем! – несколько неожиданно, но уверенно заявила милая, но странная девушка. – Кактус нужно найти, и тут нам не справиться без вашей помощи.

– А с моей помощью вы, думаете, справитесь? – Алекс скептически чавкнул свеклой.

– Но вы же следователь! Профессионал в деле поиска пропавших ценностей!

– Ни разу в жизни не выслеживал кактусы, – чистосердечно признался Алекс.

– А напрасно! Как видно, они дорогого стоят, раз кто-то проник в закрытую квартиру, чтобы украсть Чучундру Вторую!

– А вот с этого момента давайте поподробнее, – полицейский следователь отложил вилку. – В какую квартиру, в ту, где проживаете вы и гражданка Тихонова?

– В ту самую! – Паулина Павловна, не будь дура, моментально сообразила, что этот факт придает ее обращению за помощью должный вес. – Вы понимаете, что это значит? Это значит, что жилище девушки, которой предположительно интересуется маньяк-убийца, отнюдь не является ее крепостью! Сегодня у нас кто-то кактус спер, а завтра что будет?!

– Хорошо, – сдался Алекс. – Никуда не уходите, я буду у вас через сорок минут… – Он потыкал вилкой в подозрительную котлету, оценивая степень ее жесткости, и внес поправку: – Или через час.

Бабушка Вера уже заступила на свой пост номер два перед телевизором, когда мимо ее окна спланировало что-то просторное, как гигантский морской скат.

Не полюбопытствовать, что это было, старушка не могла.

На улице уже стемнело и разглядеть двор из окна на втором этаже баба Вера не смогла даже сквозь две пары очков. Пришлось снова выйти на улицу.

Неопознанный летающий объект приземлился аккурат на любимую лавочку бабы Веры. При ближайшем рассмотрении старушка узнала разноцветное полосатое пончо девчонки с третьего этажа.

– Настоящая деревенская шерсть, – пощупав и понюхав вязаное полотно, ностальгически вздохнула старушка. – Поди, найди сейчас такую! Нынче разве шерсть? Вот в наше время была шерсть так шерсть…

Оглядевшись, не видит ли кто, она нырнула в накидку, аккуратно расправила складки и покрутилась, как девчонка, простодушно любуясь тем, как вьются у колен углы пончо.

Шерсть и вправду была замечательная – мягкая и теплая. Баба Вера сразу согрелась и даже раздумала спешно уходить со двора домой.

Она присела на лавочку, зажмурилась и человека, подобравшегося к ней со спины, не увидела и не услышала.

– Вот и встретились, красавица.

На укрытые красивым теплым пончо плечи бабы Веры уверенно легли мужские руки.

Это было так неожиданно и удивительно, что старушка, которую никто не называл красавицей уже лет пятьдесят, на минутку онемела.

А потом стало поздно: уверенные мужские руки переместились с плеч на шею, и голос к бабе Вере уже не вернулся.

Гавросич напился валерьянки и сел к телевизору смотреть вечерние новости. Программа, сверстанная преимущественно из сообщений о катастрофах и катаклизмах, заметно утешила нашего обездоленного старика.

В самом деле, что такое кража одинокого кактуса по сравнению со взрывом на складе пиротехники в китайской провинции Хунань? Там ударной волной выбило стекла во всех домах в радиусе двух километров! Это сколько же, представьте, горшечных растений улетело с подоконников прямиком на тот свет?!

Мы с Юлей сидели на кухне и кипятили чайник в ожидании прихода следователя Ромашкина. На сковородке томились сырники с изюмом – мое рукоделие. Я рассудила, что следователь, накормленный чем-нибудь вкусным, станет мягче.

Стрелки старых часов с давно заклинившей кукушкой сошлись на 18.30, и деревянная птичка в гнездышке завозилась, предприняв очередную безрезультатную попытку вылезти наружу и посигналить. Мы уже так привыкли к ее регулярному шебуршанию, что дали кукушечке имя: Варвара-отшельница.

Почему именно Варвара – не знаю. Возможно, потому, что есть поговорка «любопытной Варваре на базаре нос оторвали». Отсутствие носа, то есть клюва, было бы уважительной причиной вечно прятаться в дупле часов.

– Я присмотрела красивые зимние ботинки на меху, – заполняя затянувшуюся паузу, сказала Юля. – Для здешнего климата слишком жаркие, но можно попробовать носить их на босу ногу.

– А шубу на голое тело? – фыркнула я.

У Юли, как уже говорилось, есть шуба – ценный подарок отца на окончание техникума. К сожалению, при выборе подарка заботливый папа-поэт не учел, что работать по специальности его дочь-художница поедет в южную столицу, где меховые шубы носят исключительно кошки и собаки, да и то только бездомные: домашним животным хозяева ближе к лету делают стрижки, тримминг, груминг и разную прочую эпиляцию.