Забытый чародей. Авария, которой не было (СИ) - Бахтиярова Анна

- Прикури-ка мне сигарету, - распорядилась Мартыновна, доставая из шкафа забытые мною бумажные салфетки.

- И не подумаю, - фыркнула я сердито. – Знаешь же, что бросила.

Бабка кинула на меня подозрительный прищуренный взгляд – таким пожилые женщины обычно инструкции к лекарствам изучают. Странно хмыкнула под нос, демонстрируя крайнюю степень недоверия.

- Тогда коньяк разлей.

Себе я плеснула чуть-чуть, помня, к каким последствиям привело последнее употребление горячительного. Положила на тарелку куриную ногу, добавила консервированного салата, думая, что сейчас бы с большим удовольствием кофе с молоком попила.

- Как поездка? – поинтересовалась я, чтобы оттянуть гневную тираду. В душу закралось подозрение, что бабка собирается обсудить поведение Ярика. Не для светской же беседы задержала.

Но я ошиблась. Капитально. Предметом разговора оказался вовсе не Ярослав.

- Ничего рассказать не хочешь? – спросила бабка, глубоко затягиваясь табачным дымом. – С чего вдруг крутые перемены?

- А?

Мартыновна кивнула на мою правую руку. Я проследила за взглядом и отъехала назад вместе со стулом, царапая ножками линолеум. Наверное, я бы меньше удивилась, если б разбилось окно и в кухню въехал полупрозрачный форд. Или превратись бабка в померещившегося внизу крокодила. На безымянном пальце красовалось тоненькое золотое колечко с маленьким бриллиантом в углублении, сделанном в виде сердца. Я сняла его три года назад и больше ни разу не видела. Чувствуя, как на голове начинают шевелиться волосы, я залпом выпила коньяк. Не свой на донышке, а тот, что для бабки налила, не пожалев напитка.

- Та-а-ак, - задумчиво протянула Мартыновна, постукивая пальцами по столу. – Давай, рассказывай.

- Нечего рассказывать, - плаксиво сообщила я, вытирая заслезившиеся от коньяка глаза. – Помимо того, что у меня крыша съезжает. Хоть убей, не помню, как и когда кольцо оказалось на пальце. Оно в шкафу в маминой спальне лежало – в глубине нижнего ящика. С 31-го числа туда не заходила! Если, конечно, лунатить по ночам не начала. Не снимается, зараза! – простонала я, пытаясь стащить украшение.

- Оставь, - велела Мартыновна, взирая на мои отчаянные попытки вывернуть палец. – Раз надела, значит, так надо.

- Ох, неправильно всё это, - я потянулась к сигаретной пачке на столе. – Знаешь, я вчера назвала его имя в разговоре с едва знакомым человеком. Про Йоду рассказывала и вырвалось…

- Вот и доказательство, - философски изрекла бабушка, давая мне прикурить. – Значит, пора вылезти из панциря.

- Я туда и не…

- Этот блаженный твой не в счёт, - отмахнулась Мартыновна, имея в виду Виталичка. – Недоразумение на почве психического расстройства, вызванного депрессией. Жить нужно в двадцать семь лет, а не хоронить себя заживо. И не надо на меня так смотреть! Я в твоём возрасте была женщиной замужней и сына воспитывала. Или думала, что воспитываю.

Я хихикнула и налила себе еще коньяка.

К лешему всё. Загадки, несуразности, мистику. Подождут до завтра. Выходные, в конце концов…

Часть 7

Долгожданная поездка в ветклинику обошлась без глобальных катаклизмов. Жозефина-Симона вела себя, как благовоспитанная домашняя кошь. Только пару раз шикнула на кота в другой переноске, пока сидели в очереди. Но упрекнуть её было сложно. Полосатый мужчина средних лет, одурев от восторга, всеми возможными способами привлекал внимание дамы: о сетку терся, трактором мурчал, скакал внутри «транспортного средства», как сайгак, пока не съехал вместе с ним на пол с хозяйских рук.

- Ой, какая киса! – пришла в восторг при виде Кляксиной расцветки молоденькая девочка-ветеринар с огромными, как у Яськи, голубыми глазами. – Люблю нестандартных.

Я подавилась смешком. Знала бы кошачья докторша, насколько права! Питомица моя вновь объявленная принялась выпендриваться и набивать цену – спину выгибать, коготки выпускать кокетливо. Пока не доигралась и не нарвалась на предложение остричь острое холодное «оружие» за дополнительную плату с праздничной скидкой.

- Пусть только сунется, - оскалилась Клякса угрожающе. Хвост засуетился, задергался. Уши «ушли» назад. - Без глаз останется, едва коснется моего маникюра!

- Не стоит, - хихикнула я, решив пощадить нервную систему кошки и здоровье врача. – Лучше витамины пропишите.

Клякса сразу расслабилась, и дала осмотреть уши, оказавшиеся без клещей. Зубки продемонстрировала и ротовую полость.

- При других обстоятельствах посоветовала бы её стерилизовать, - объявила девушка, стягивая перчатки с маленьких, почти детских рук. – Но кошка не молодая – меньше десяти лет на дам. Ещё неизвестно, как перенесет наркоз.

- Мне двадцать два вообще-то, - обиженно протянула Жозефина-Симона.

Я подумала, что она издевается, но вспомнила рассказ об отце-долгожителе. Решила повременить с выводами и вежливо выслушала рекомендации по питанию и вакцинации. Оплачивая в кассе приём, гипоаллергенный корм для пожилых кошек и заказанные зеленые витамины, размышляла о Кляксином предложении навестить магов. Наверняка, Пьер-Валентин жил там. Не может же существовать в городе десяток «волшебных» магазинов.

Накануне, как назло, приснился форд. В очередной раз скатился с горы и «поздоровался» с опорой электропередач на ночном перекрестке. Затих поверженный и растворился в нереальной тьме, оставив ощущение глубокой тревоги и пустоты. Оно не покидало меня всё утро, усугубляя головную боль – последствие вчерашних посиделок с Мартыновной, растянувшихся до вечера. Прийти в себя помог лишь морозный воздух на улице – грубоватый, но не злой…

- Думаю, пора, - проворчала я, закрывая язвительно скрипнувшую тяжелую дверь ветклиники. – Сделаем это сегодня.

- Как скажешь, - покорно отозвалась Клякса из переноски, мигом сообразив, о чем речь. – Ты же главная.

В краснобусе ехали молча. Было бы странно, если б я рассуждала на философские или магические темы с кошкой, а «ответы» Жозефины-Симоны быстро бы достали немногочисленных пассажиров. Убаюканная плавным движением и белоснежным пейзажем, почти нетронутым полусонной цивилизацией, я раздумывала о вчерашнем разговоре с Мартыновной.

Быть может, бабка права, и мне следовало перестать прятать голову? Да, вспоминать прошлое было больно. Будто ножи мясника беспощадно резали незащищенную плоть. Или скальпели хирурга. Но человек, с которым я собиралась провести жизнь, не заслуживал забвения. Он должен был оставаться хотя бы в моих мыслях. А я… Я заперла его, будто на пыльном чердаке, и три года не выпускала оттуда.

Мы с Антоном стали жить вместе спустя десять месяцев после спасения кота Йоды. Подруги считали меня сумасшедшей. Парень, о котором можно мечтать, трижды делал предложение, а я продолжала откладывать узаконивание отношений. Я никогда не верила в брак. Шутила, что таким дурацким словом хорошее дело не назовут. У меня не было положительного примера перед глазами. Отец сбежал от нас, едва близнецам минуло три года. Мартыновна развелась, когда папа был школьником. А мамины родители и вовсе не ходили в ЗАГС. По крайней мере, друг с другом.

Антон не давил на меня и смирился с нетривиальной позицией. Что могли изменить белое платье и штампы в паспортах? Мы знали, что являемся единым целым, и ничто не в силах это изменить. Ну, или почти ничто. А кольцо было подарено на последний совместный день рождения в качестве, как бы банально и слащаво сие не звучало, символа любви и верности.

Я быстро заморгала, прогоняя навернувшиеся слёзы. Как же непросто заново распоряжаться жизнью, когда всё, что являлось выстроенным настоящим и распланированным будущим, перестало иметь смысл. Не правы те, кто думают, что от них в этой вселенной что-то зависит. Мы все ничтожные фигурки на чьей-то шахматной доске. Один ход, и у тебя нет ничего, кроме сегодняшнего дня.

- Ты там не уснула? – аккуратно подала голос Клякса из стоящей на коленях переноски.

Я кашлянула, давая понять, что и не собиралась спать. Глянула в окно и мысленно поблагодарила питомицу за своевременное «мяуканье». До цели оставалось меньше остановки. Пора было собирать растекшиеся мысли и двигаться к выходу. Предаваться горестным воспоминаниям и раскисать буду позже. Если, конечно, не передумаю, и не стяну с пальца непонятно как там появившееся кольцо.