Как Россия получила чемпионат мира по футболу – 2018 - Игорь Рабинер

В октябре 2010-го, в разгар предвыборной гонки, я спросил Колоскова:

–  Как вам подсказывает опыт: беседы с членами исполкома надо строить по-разному – с учетом их национальных и культурных особенностей?

–  Нет, исхожу из другого: сколько лет я знаком с тем или иным человеком и какие у меня с ним отношения. Допустим, они у меня отличные, а в каких-то случаях даже дружеские, с бразильцем Тейшейрой, Беккенбауэром, Чун Мон Чжуном из Кореи или президентом Азиатской конфедерации бин Хаммамом из Катара: с ними строю разговор в более живом, я бы сказал, наступательном ключе. А допустим, с главой Африканской конфедерации Иссой Хаяту контакт более формальный – естественно, и беседа строится иначе, сдержаннее.

Чрезвычайно интересно было, что скажет о роли Колоскова в продвижении заявки Мутко. На вопрос, правда ли Блаттер на встрече с Медведевым посоветовал привлечь к процессу экс-президента РФС, министр спорта быстро ответил: «Да нет, ну что вы». Однако тут же добавил:

–  Вячеслав Иванович – человек опытный, очень авторитетный в международном футболе. Долгие годы был членом исполкома ФИФА и, безусловно, мы его привлекли. Блаттер в наших с ним беседах не то чтобы давал рекомендации на этот счет… Но когда я ему рассказывал концепцию нашей заявки, он и в целом ее одобрял, и по этому конкретному пункту говорил: это правильно.

То, что Виталий Леонтьевич хотя бы косвенно подтвердил сам факт разговоров с президентом ФИФА на тему Колоскова, зная его, говорит об очень многом. Как и следующие слова, сказанные мне Мутко:

–  Мир меняется, в исполком приходят новые люди. Но остаются и старые. С теми, кто отработал в высшем органе мирового футбола по 20–30 лет, у Колоскова хорошие отношения, почему мы его и включили. И он отработал достаточно ответственно и полезно для заявочного комитета. У него большой авторитет, он участвовал во многих мероприятиях, которые мы проводили по презентации нашей страны. Он встречался с бывшим президентом ФИФА Жоао Авеланжем, и тот высказал нам свою поддержку. Хотя бразильский член исполкома Тейшейра и голосовал против нас…

Не надо мерить линейкой, у кого какая заслуга. Все хорошо отработали единой командой, в том числе и Вячеслав Иванович. Нам помогали многие люди, ряд которых я даже назвать не могу. Использовали максимальные возможности – влияние российского государства, нашего бизнеса. И при качественной организационной работе все это в комплексе дало эффект.

По поводу встречи с Авеланжем у нас с Колосковым разговор в октябрьском интервью 2010 года зашел достаточно случайно – когда мы обсуждали раскрученную англичанами (и, признаем, реально существующую) проблему расизма на российских стадионах.

–  Приятно удивило голосование за Россию двух представителей Африки – при всей раскрутке в той же Англии темы расизма на наших стадионах , – заметил я.

–  Меня не удивило, – сказал Колосков . – По моей просьбе с ними разговаривал Жоао Авеланж, а он для них беспрекословный авторитет. Я попросил своего учителя поговорить с рядом членов исполкома. Эти двое, коль скоро вы их упомянули, входили в их число.

–  С Авеланжем регулярный контакт поддерживаете?

–  В мае я летал в Цюрих на его день рождения. Авеланжу исполнилось 94 года.

И только уже при подготовке этой книги Колосков рассказал, сколько его в действительности с Авеланжем связывает…

Конечно же работа Колоскова стала одним из важных факторов, но отнюдь не решающим. В противном случае мы бы и борьбу за Euro-2008 в его бытность президентом РФС выиграли – а тогда нас и всерьез-то не восприняли. Великолепные личные отношения в таких случаях – это отличный гарнир к основному блюду.

Но не само блюдо.

Не будь у заявки активнейшей личной поддержки премьер-министра – крайне сомнительно, что Россия победила бы. Тот же Колосков спустя день после победы говорил мне:

–  Путин не просто декларировал поддержку заявки, как главы правительств других стран, претендовавших на проведение турнира. За время заявочной кампании он встретился как минимум с третьей частью (на самом деле – даже больше, в районе половины. – Примеч. И.Р.) членов исполкома ФИФА.

–  Но об этом нигде не сообщалось!

–  Мы это держали в секрете, и только сейчас его можно обнародовать. Иными словами, поддержка Путина тоже осуществлялась не в декларативном, а в каждодневном режиме.

Судя по всему, о многих встречах Путина не знал и Колосков. Потому что Мутко на мой вопрос, со сколькими членами исполкома ФИФА встретился российский премьер-министр, лаконично ответил:

–  С большинством.

–  Больше, чем с половиной? – на всякий случай уточнил я.

–  Да.

Впрочем, не знала об этих встречах только широкая общественность, что несложно: не позвали «путинский» пул журналистов – и почти вся проблема решена, поскольку дальше с учетом наших современных реалий «копать» вряд ли кто-то будет. А кому нужно было – те знали. Мутко поясняет:

–  Обо всех встречах, которые мы организовывали, официально информировали ФИФА. Существует правило, согласно которому, если член исполкома приезжает в страну, претендующую на проведение чемпионата мира, страна должна сообщать об этом в ФИФА. И мы его неукоснительно придерживались. У нас не было никакой секретности. Их было много, потому что от этих встреч многое зависит!

Все они были отсняты, многие пошли на сайты – либо правительства, либо федераций, которые представлял тот или иной член исполкома, либо даже на личные. Допустим, Чак Блэйзер разместил видео на своем портале в разделе «Путешествую по миру». У каждого был свой подход, и ни против какой степени открытости мы не возражали.

Чернов говорит:

–  В отличие от членов МОК (Международного олимпийского комитета. – Примеч. И.Р.), которым запрещено ездить по странам-кандидатам на проведение Олимпиад, членам исполкома ФИФА, напротив, рекомендовано посещать страны. Чтобы они составили собственное впечатление и судили обо всем более компетентно. Вторая модель кажется мне более эффективной.

Что ж, отсюда и разница в тактике Путина: во время борьбы за Сочи он сам приехал на голосование в Гватемалу и лично убеждал членов МОК, а во время заявочной кампании ЧМ-2018 встречался с «фифашниками» уже в Москве. Что и позволило ему прибыть в Швейцарию уже после победы. Не как одному из претендентов на трон, а уже с короной на голове.

На встрече в редакции «Спорт-Экспресса» в декабре 2010-го Мутко рассказывал:

– На финальной презентации у Голландии с Бельгией вышли два молодых премьер-министра – и даже за страны эти стало как-то спокойнее. Думаю, проблем у них хватает, но лично на меня они произвели очень приятное впечатление. Но, конечно, по харизме с Путиным не сравнится никто. Какую работу он провел по продвижению заявки! Из тех членов исполкома ФИФА, которые приезжали за это время в Россию, он встретился абсолютно со всеми. Сколько это было человек – называть не буду, чтобы никто не начинал подсчетов. Причем эти встречи не были связаны с давлением, с призывом голосовать за Россию. Это были просто встречи. Он рассказывал о стране, о наших проблемах. Вот вам пример влиятельности председателя правительства. Один из членов исполкома зашел к нему и сказал в конце: «Господин премьер-министр, я буду точно голосовать за Россию. У меня ваш портрет дома висит».

Сорокин об истории про портрет не слышал, но добавляет свои «пять копеек»:

–  Помню, Джек Уорнер (бывший член исполкома ФИФА из Тринидада и Тобаго. – Примеч. И.Р.) сказал, что Путин – его кумир .

Колосков подтверждает:

–  Уорнер просто спал и видел – встретиться с Путиным. А после того, как уже встретились, говорил: «Хочу фотографию с ним получить сегодня, а не завтра или послезавтра».

В нашем разговоре для этой книги Мутко признался, что портрет Путина висит именно у Уорнера. И добавил:

–  У премьера – огромный авторитет, нравится он кому-то или нет. И это сыграло важнейшую роль. Вот сейчас мы получали чемпионат мира по хоккею 2016 года, и когда в Братиславе Путин зашел в зал, где все решалось, там все встали!

В футболе – схожее отношение. Могу вам сказать, что некоторые члены исполкома просто мне говорили: «Нам ничего не надо. Но можно, мы просто приедем в Москву и встретимся с Путиным?» Это правда! Называть этих людей, естественно, я не хочу. Однако у некоторых из них было одно желание – взять автограф у председателя правительства, сфотографироваться с ним, лично узнать его мнение по какому-то большому вопросу. И мы устраивали им эти встречи.