Примархи - Ник Ким

— Не попав под воздействие отказа механизмов, мы не сможем.

— Думаешь, они смогут поддерживать его бесконечно? — спросил капитан Медузон.

Десаан посмотрел во тьму, но не нашел бреши и признаков слабости.

— Если наш Железнотелый прав, мы не можем наступать, пока шторм продолжается.

Суставы Сантара затрещали кибернетическим резонансом.

— Мне бы очень хотелось вызвать «Железный Кулак» и стереть это место с лица земли.

— Тогда сделай это, Первый капитан, — сказал Медузон. — Мы можем отвести наши силы и найти необходимое укрытие в пустыне.

Рууман покачал головой.

— Не выйдет. Сенсоры не смогут преодолеть психический щит эльдаров в этом месте. Мы скорее уничтожим себя, чем сравняем узел.

Десаан потер подбородок и нахмурился.

— Щит прорван, но не разрушен. Оборона чужих сильно ослаблена. Если мы сможем доставить воинов за пелену, чтобы убить тех, кто ее создает…

Хенрикос шагнул вперед, вмешавшись.

— Я могу проникнуть за эту завесу.

Десаан сердито взглянул на него.

— У тебя просто талант вмешиваться, брат-сержант.

Хенрикос ограничился кивком в качестве извинения.

Сантар прищурился.

— Я слушаю. Как ты войдешь в шторм, брат? Если только не хочешь умереть от собственного меча?

— Потому что воину из плоти нечего бояться шторма.

Хенрикос показал обрубок, который остался после отсечения бионической руки.

— Все в порядке, — сказал он быстро. — Я могу сражаться без нее.

На сержанта обратились тяжелые, укоризненные взгляды.

— Ты бесчестишь Железную Веру, — сказал Сантар. — Этот механический имплантат часть ритуала. Он делает нас теми, кем мы есть.

— И то, кем мы есть, убивает нас, первый капитан. Я предлагаю другой подход.

— За который ты получишь строгий выговор.

— Я понесу любое на твое усмотрение наказание.

Сантар свирепо взглянул, борясь с желанием вынести наказание немедленно.

— Даже если это смерть?

— Я могу проникнуть за завесу. — Хенрикос был стоек.

— Один? — С сомнением спросил Аттар.

— Нет, ни один, — ответил Сантар, когда увидел группу ветеранов Армии, приближающуюся к собранию офицеров Железных Рук. Они выглядели взволнованными в присутствии громадных воинов и держались вместе.

Сантар подавил презрение и попытался увидеть солдат в детях перед собой.

Их командиром был седовласый полковник саваанских масонитов, который подобно слуге преклонил колени перед Железными Руками. В отличие от некоторых более нервных подчиненных он не дрожал.

Десаан сердито посмотрел на него с громадной вершины своего доспеха «Катафракт».

— Назови себя.

— Лорды, — обратился человек, у него был скрипучий голос от чрезмерного курения или просто из-за возраста. — Я — маршал Вортт Салазариан 254-й дивизии саваанских масонитов, и я служил Великому Крестовому походу и вашему Лорду Горгону четыре десятилетия.

Десаан коснулся платинового штифта в черепе человека.

— Не говори мне о службе, старик. Что ты знаешь об этом?

Аттар скрестил свои огромные бионические руки, а Медузон просто нахмурился. У каждого из них был платиновый штифт и каждый сражался дольше, чем большинство людей жили.

К его чести, полковник Салазариан не моргнул. Ни разу.

— Я не хотел оскорбить. Мы последуем вместе с сержантом Хенрикосом в шторм, — сказал он, облизав губы, чтобы уменьшить сухость во рту. Этот эффект вызывало у людей присутствие космодесантников. — Если вы позволите нам, мы сделаем это. Для нас это было бы честью.

Десаан сердито взглянул.

— Плоть слаба, — сказал он, но Сантар поднял руку, призывая к тишине.

Ветераны Армии выглядели худыми и слабыми, даже седой полковник, но и эльдары тоже, а они оказались опасными.

Медленно покачав головой, Десаан сказал: — Они сломаются, а мы в придачу потеряем одного из своих.

— Хватит, — сказал Сантар, разглядывая преклонившего колени человека. Он приказал ему встать. — Я не король, а ты не мой подданный. Встань.

Кивнув на Десаана, Сантар спросил полковника: — Он прав? Вы сломаетесь?

Салазариан расправил плечи и выпятил челюсть.

— Позвольте нам доказать нашу значимость. Мы не подведем, милорд. До этого момента мы выдерживали.

— Небольшое количество простых людей смогут справиться с этой задачей, — сказал Хенрикос.

Синевато-серые глаза Сантара встретились со взглядом сержанта.

— Я знаю, что люди близки тебе, сержант. Я понял это, когда ты докладывал о состоянии дивизий Армии. — Он замолчал, посмотрев сначала на шторм, а потом на ветеранов Армии.

Лучше сделать и позже попросить прощения, чем быть парализованным нерешительностью.

Он слышал раньше это от Ферруса Мануса. Сантар очень хотел попросить его совета прямо сейчас. Так как он не мог, то спросил: — Ты ручаешься за этого человека и его воинов?

— Я умру, если они подведут, — сказал Хенрикос.

— В этом ты прав, — сказал ему с очевидной угрозой Сантар. — Найди шабаш или что там еще используют эльдары, чтобы поддерживать этот шторм, и уничтожь его. Мы пойдем следом и истребим все, что останется. Задача поставлена, брат. Все, что тебе нужно делать — следовать ей.

Хенрикос отдал честь и отправился собирать остальных масонитов.

После того, как он ушел, Десаан покачал головой.

— Безрассудная смелость убивает воинов быстрее болтера и клинка. — Он указал на край шторма. — Эти люди умрут там. И Хенрикос тоже.

Сантар смотрел на зловещую черную тучу, представив, что она смотрит в ответ с сознанием хищника.

Когда они отступали, когда ее щупальца приблизились с изящной неумолимостью плывущего тумана, он почувствовал сокрушительную тяжесть в груди, словно его конечности увязли в феррокрите метровой толщины. Они все это ощутили, каждый из них, кто был в значительной части машиной.

В его распоряжении вся их сила, мощь Легиона, и все, что они могли — это смотреть.

— Тогда я надеюсь, они умрут достойно и принесут нужную жертву. Но я обещаю тебе. Так или иначе, мы сокрушим узел. Горгон пожелал это.

Холодный камень леденил лицо. Струйка воды из какого-то подземного ручья увлажнила губы и привела в чувство.

Оцепеневший и хмельной от яда, Феррус перевернулся на спину и застонал.

Он никогда не чувствовал такую слабость.

Он не мог вспомнить, как потерял сознание. Это могло случиться по дороге с бойни.

Попытка встать вызвала адский шум, обрушившийся на его разум. В ушах гремела кровь. Держась за голову и морщась, он встал на одно колено.

Его конечности налились свинцом, из-за чего он стал вялым и медлительным. Сокрушитель Наковален выполнял роль костыля. Оказавшись в лабиринте, он уже дважды использовал его в такой постыдной роли. Этот факт не нравился примарху, который снова изучил окружающую обстановку, как только встал.

К счастью змей или кем он там ни был, исчез. Пропали даже звуки его присутствия, и их сменила ужасная тишина. Феррус сомневался, что выжил бы, встреть его в этот момент. Он едва смог подняться на ноги, не говоря уже об оружии.

Он похлопал по эфесу Дракена.

— Спасибо, брат.

Позади был мрак. Теперь он едва видел даже бойню и задумался, как долго и далеко блуждал в бреду. Впереди тоже была темнота, но с крошечной точкой света, ведущей его как маяк через шторм. Ферруса влек водоворот мыслей.

Что сказала тварь?

Ангел Экстерминатус.

Феррус понял слова, но не их смысл. Размышление о них причинило ему боль и вызвало смутное чувство пламени, проникшее в его сознание.

Вместе с движением начала возвращаться его сила. В том месте, где расплавилось живое серебро, рука все еще болела, но не так сильно. А вот шея чертовски чесалась, и он заподозрил, что тварь нанесла вторую рану, пока он был без сознания. Но когда он коснулся кожи под горжетом, она оказалась целой.

Подавив раздражение, Феррус медленно побрел к точке света.

Возможно, это был очередной обман, какая-то новая пытка проверить его. Но Феррус должен понять ее цель. Он подумал, что если враги хотели убить его, то уже сделали бы это или, по крайней мере, старались бы сильнее и более открыто. Ксеносы, особенно эльдары, были загадочными и непостоянными, даже для выдающегося ума примарха. Их мотивация была непонятна ему. Существо, которое охотилось на него, не было змеем, оно было чем-то более порочным, чем-то первобытным и, как он подозревал, не полностью сотворено его пленителями. Оно хотело убить его. Горгон чувствовал весь его гнев, его садистское желание, сосредоточенное на Феррусе. Когда они сражались, примарх почувствовал это, но желание было зачаточным, словно само существо только частично сформировалось.

Феррус не знал, что это значило. Единственное, в чем он был уверен, что тварь не умерла и вернется за ним. Каким бы ни был изначальный план эльдаров, он знал, что должен будет убить ее, чтобы спастись.