Гончаров и Бюро добрых услуг - Михаил Петров

Несколько раз в году, силами милиции, на них устраивается форменная облава. Ди только все без толку. То ли они это предчувствуют, то ли их кто-то предупреждает, но они, загодя, тараканы прячутся по щелям и норам известным только им одним, а уже к вечеру вся их вшивая банда исправно выползает на волю. Если и отловят пять, шесть беспризорников, то уже через неделю они вновь пополняют ряды своих товарищей. Убеждать и бороться с ними бесполезно.

- Спасибо вам за интересную лекцию. Катя, а какова численность этой армии?

- Спросите, что - нибудь полегче. - Рассмеялась медсестра. - Откуда ж мне знать? Хотя, на мой взгляд, их не меньше полусотни. А может и больше, а может и меньше, они ведь все на одну рожицу. По одежде их тоже не определишь. Сегодня он в одной куртке, а завтра её продаст и украдет другую. А может быть просто меняются между собой одеждою. Их сам черт не поймет.

- Катюша, а вы смогли бы узнать среди них того пацана, что передал вам письмо?

- Да, но только потому, что у него есть характерная примета. На правой руке, на тыльной стороне кисти у него черное родимое пятно размером в доперестроечный пятак. Именно правой рукой он протягивал мне письмо.

- Спасибо, Катенька, вашей наблюдательности можно только позавидовать.

Со скучающим видом праздношатаюшегося человека я добрел до кочегарки, которая соседствовала с пищеблоком, где, по моим понятиям, вшивая шпана устраивала свои тусовочные оперативки. Интуиция меня не подвела. Правда, обнаружил я там совсем не то, что ожидал. Вместо толпы голодных оборванцев копошащихся в пищевых отходах, я увидел только четверых шкетов и одну их юную подругу.

Примостив свои тощие задницы на спинке скамейки они хрустели чипсами и вызывающе смотрели на проходящий люд. Одежда их, если и не была изыскана, то выглядела довольно терпимо. Единственное, что выдавало в них беспризорников, так это неумытые ряшки, заросшие грязью руки, больше похожие на куринные лапки, да нестриженные грязные патлы свисающие прямо на глаза.

Усевшись напротив я картинно достал пачку сигарет и с шиком закурил. Реакция последовала незамедлительно. Хруст прекратился и самый старший малявка пропищал.

- Дядя, а ты "Кемел" куришь?

- Нет, сам я курю более дешевые сигареты, а "Кемел" ношу исключительно для вас. - Ответил я абсолютно серьезно и правдиво.

- Ладно заливать. - Понимающе ухмыльнулся он. - Может угостишь?

- Может и угощу. - Неопределенно пообещал я. - Я отдам вам всю пачку, но только в том случае если вы мне поможете отыскать одного вашего корифана.

- Это какого? - Сразу насторожился попрошайка. - Как его зовут?

- Этого я и сам не знаю. Мне только известно, что у него на правой руке большое родимое пятно черного цвета. Знаешь такого?

- Это неважно, знаю я его, или не знаю. Зачем он тебе?

- Дело у меня. - Многозначительно ответил я. - Надо мне с ним одну проблему перетереть. Перетолковать кое о чем, а о чем, это тебя не касается.

- Ладно, давай сюда сигареты. - Снисходительно согласился бродяжка.

- Обойдешься, детям курить вредно! - Заржал я потому, что заметил, как сидящий посередине конопатый шкет судорожно втянул свои конечности в рукава куртки. Соскочив со скамейки я рванул его за шиворот и словно котенка, за шкирку задрал высоко вверх. Да он и вел себя как котенок, шипел, пищал, матерился и царапал воздух скрюченными пальцами своих лапок. Утащив его в кустарник, подальше от людских глаз и недоброй молвы, я подвесил его за воротник на прочный березовый сук и деловито спросил.

- Мальчик, в милицию хочешь?

- Нет. - Не задумываясь, категорично пропищал он и я понял, что встреча с нашими правохранительными органами для него крайне не желательна и не только по факту его бродяжничества, но по причинам куда более серьезным.

- Тогда будем говорить, отрок ты мой занюханный? Будешь говорить?

- Буду, только не в милиции. - Даже не пытаясь бороться тут же сдал он позиции.

- Кому и за сколько ты сегодня оказал услугу? Кто тебя попросил передать письмо для Инны Николаевны Соколовской? Расскажи мне подробно как было дело и тогда с тебя отпущу с миром. Надумаешь врать - через шесть секунд окажешься в лапах участкового. Ты любишь здешнего участкового?

- Нет, когда я его кусаю его за руку он бьется резиновой палкой мне по жопе. - Дрыгнулся пацанчик наверное вспоминая те неприятные моменты, когда случалась зкзекуция. - Больно, когда палкой по ж...

- А он, по твоему, должен тебя туда целовать? - Невольно заржал я снимая его с дерева. - Ладно, ханыжка, рассказывай, у меня мало времени.

- А что там рассказывать? - Попытался вывернуться он из моих ухватистых рук, но припечатанный к березе, наконец - то одумался и начал давать показания.

- Я, дяденька, сегодня утром шнырил совсем в другом месте. Прикинь, у административного корпуса. Там лекари пожирнее и тачки у них покруче. Ну я со щеточкой канаю, с понтом пыль с ихних тачек стряхнуть, а сам кнокаю, у кого что в тачках лежит. Так надо. Некоторые козлы на пинках гонят, а другие, лопухи, бабульки мне отстегивают, а бабы, козы драные, конфеты дают, или ещё какую - нибудь парашу. За час насобирал я полтишок и целый карман глюкозы. Ну и думаю, - теперь до вечера у меня перерыв. Сел на скамейку, вытащил хавку и хотел позавтракать. Ну а тут этот лопоухий хмырь рядом сел.

- Пацан, ты писать можешь? - Спрашивает он.

- Могу, меня в прошлом году перевели в четвертый класс.

- А хочешь заработать? - опять спрашивает он.

- Смотря какая пахота и сколько башляшь. - Отвечаю я ему.

- Хорошо забашляю, а работа, легче не придумаешь. - Лыбится он. Всего - то делов, написать под мою диктовку письмо, всего - то несколько слов, а потом отнести его к двадцатому корпусу и там передать его какой нибудь врачице для одной моей знакомой. А за это я дам тебе стольник. По рукам?

- Годится. - Согласился я и он тут же достал прозрачный пакет, в котором лежала бумага, карандаш и точилка. Он велел мне заточить карандаш и своими руками достать бумагу. А потом он начал диктовать мне слова, которые я записывал. Я их хорошо не помню. Только помню, что он обещал ту шалаву замочить и её маленкую шалаву тоже замочить, если она его закозлит. Я написал все, что он мне продиктовал, а потом я ему прочитал. А у него ржачка напала. Смешно, говорит, пишешь, пацан. Потом я отнес письмо к двадцатому корпусу и попросил какую то врачицу отдать его той бабе, а только потом он отстегнул мне бабки.

- Похоже на правду. - Разочарованно вздохнул я. - А какой он из себя, ты помнишь? Худой - жирный, длинный - короткий? В чем одет, какая у него рожа? Сколько лет?

- Молодой, вроде студента. Такие возле института кучкуются и пиво пьют. Одет в новую черную куртку и синие джинсы. Ростом он пониже тебя будет, но не короткий и не жирный. Не худой тоже. Средний. А про рожу его чего скажешь? Фейс как фейс, клевый. Телки от таких тащатся. Только нос него красный, распухший, он все время сморкался, наверное сильно простыл. И ещё колеса у него прикольные... Вот ты какой размер носишь?

- Сорок четвертый. - Поднимая для убедительности ногу ответил я.

- Значит у него сорок восьмой будет. Ну что? Я тебе все рассказал, давай сигареты и сделай так, чтобы я тебя долго искал.

- Сосун засратый. - Развернув его на сто восемдесят градусов я поддал ему коленкой под зад, а сам спорым шагом отправился в драмтеатр, где мне предстояло разрешить ещё один немаловажный вопрос.

Сидевшая на проходной вежливая, но принципиальная тетка, упорно не хотела пускать меня в обитель Талии и Мельпомены. То ли она боялась, что я своим видом могу ранить нежные актерские души, или даже ввергнуть их в глубокий шок, то ли наоборот опасалась за мою слабую психику. Неизвестно чем бы все это кончилось, не прийди мне на помощь один из знакомых лицедеев.

- Батюшки, кого я вижу! - Приятно дохнув на меня свежайщим перегаром воскликнул местный корифей. - Да это же сам Книппер - Данченко! Какое счастье. Беся Львовна, чтоб я так жил, немедленно пропустите эту глыбищу! Этого мастодонта сцены! Давно из Белокаменной? Оставьте, Беся, я сам введу его в наш убогий балаган.

Ты по делу, аб выпить рюмку водки с Краевым - Вольским, или по пустякам? - Поднимаясь по лестнице сокровенно спросил он.

- По пустякам, Андрюша. - Печально вздохнул я. - По рюмочке мы в другой раз.

- Врешь ты все. - Выпятив губу обиделся он. - И что же тебя к нам привело?

- Нужда, Андрюша, нужда и тяга к познанию. Отведи ка ты меня к самому лучшему вашему парикмахеру, или гримеру, словом к тому кто занимается усами.

- Своими усами мы занимаемся сами, а накладными волосами, бородами и усамии, занимается Саня. Лучше не бывает, Тебе на третий этаж, третья дверь налево. Если одумаешься, то местонаходение моей гримерной ты знаешь, она для тебя открыта. И учти, сегодня в спектакле мастер и корифей сцены не занят, а от репетиций я свободен вплоть до завтрашнего утра.

Поднявшись на третий этаж я постучал в дверь с табличкой "парикмахерский цех" и получив приглашение очутился в просторной комнате. По её периметру расположилсь стекляные шкафы, в которых ровными рядами стояли деревянные болванки-головы с париками всех цветов и фасонов, начиная от пышных буклей семнадцатого века и заканчивая скальпами современных панков.