Затерянные в океане. Морской волчонок. - Майн Рид
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А я помню. Оба голоса шли оттуда. — Вильям показал в подветренную сторону.
— Оттуда, думаешь?
— Уверен в этом.
— Странно все это, — сказал матрос. — Если это те, что на большом плоту, они должны были быть с другой стороны от нас. Или, может, ветер переменился? Потому что, когда мы от них уходили, мы были у них с подветренной стороны. Неужто ветер в самом деле переменился? Впрочем, это возможно — в этих местах ветер редко дует с запада. Да и без компаса не угадаешь, где находишься: кругом темно, на небе ни звездочки. А хоть бы даже и была какая, все равно по ней ничего не узнаешь. Вот Полярная звезда — это дело другое! Только в этих широтах ее не увидишь. Так ты верно говоришь, будто голоса шли с подветренной стороны?
— Я в этом уверен, Бен: голоса шли оттуда.
— Тогда давай и мы двинемся, чтобы уйти от них. Живее за дело, малыш! Уберем-ка наш парус из мяса акулы, а то он нас толкает по ветру, прямо к ним. Придется грести. Значит, весла наши нам понадобятся. Постараемся до света уйти от них подальше, чтобы нам их больше не видеть и не слышать.
Они быстро поднялись и стали снимать с веревок мясо, чтобы разложить его на парусине, а «мачтам», то есть веслам, на которых оно висело, вернуть их прежнее назначение.
Работали они молча, временами останавливаясь, чтобы прислушаться.
Бен Брас и Вильям сняли уже мясо и принялись отвязывать веревки, закрепленные на веслах. И в этот момент внимание их задержалось на той из них, которая, стягивая горловину брезентового «бака» с водой, удерживала его в том положении, которое не давало воде вылиться. К счастью для них, они действовали с осторожностью. Не прояви они ее и вытащи весло, к которому эта веревка была привязана, — запас воды быстро бы уменьшился, а то и весь вылился бы в океан, прежде чем успели бы заметить несчастье.
Но на одном весле далеко не уедешь, а другое, оказывается, нельзя освободить, потому что оно выполняет крайне ответственную функцию. Тут они вспомнили, что у них имеется несколько обломков от гандшпуга, съеденного акулой. Хорошо, что Бен Брас выловил их из воды. Теперь один из них можно приспособить к делу. Они вынули весло, вставили вместо него самый длинный из обломков и привязали к нему мешок с водой — вся операция заняла несколько минут. Теперь, когда у них было опять два весла, они уселись по краям плота и, работая каждый своим, принялись грести против ветра, уходя прочь от таинственных голосов.
Глава XXII. «ЭЙ, НА КОРАБЛЕ!»
Не успели они и десяти раз взмахнуть веслами (оба гребли совершенно бесшумно и все время прислушиваясь), как до них донеслись те же звуки, которые Вильям принял за голос девочки. Как и прежде, эти звуки были едва слышны, словно говорившие вели спокойную беседу.
— Не значиться мне больше в судовых списках Беном Брасом, если это и вправду не голос девочки! — вскричал матрос. — Но что за черт! С кем она там разговаривает? И девочка-то совсем маленькая, ну не больше гайки. Да что это, черт возьми, может значить?
— Не знаю. Неужели это сирена?
— А что ж, возможно…
— А разве сирены существуют?
— Существуют ли? Вот так вопрос! Кто посмеет сказать, что их нет? Одни лишь сухопутные крысы, которые над всем смеются да ни во что не верят. А почему не верят? Да потому, что сроду ничего диковинного не видали, разве только телят о двух головах да цыплят о четырех ногах. Ясное дело, сирены водятся в море — тут и разговаривать не о чем! Я сам их видел, и не одну. Мне пришлось плавать с одним товарищем, так тот мне рассказывал, что он их в Индийском океане встречал целыми косяками. Волосы у них, рассказывал он, длинные, ниже плеч, как у молоденьких школьниц, которые прогуливаются стайками где-нибудь на окраине в Портсмуте или Грэйвсэнде… Тише! Опять она!
И действительно, в эту минуту опять послышался тоненький высокий голосок девочки лет восьми-десяти. Вибрируя, он ясно отдавался на воде, и, судя по его интонациям, девочка с кем-то разговаривала.
И тут же, отвечая ей, послышался другой, мужской голос.
— Если то была сирена, — шепотом проговорил Бен, — значит, это дедушка-водяной. Занятная, шут возьми, парочка! Вот задали загадку! Что это, по-твоему, значило бы, малыш?
— Не знаю, — машинально ответил юнга.
— Важно одно, — облегченно вздохнул матрос, — что это не большой плот! На нем никакой девочки не было. И мужчина не каркает, как Легро. Мне спросонья сперва почудилось, будто это он… А коли тут близко косячок маленьких сирен да между ними затесалось несколько водяных, то пугаться нечего… Главное дело, это не француз и не кто-либо из его гнусной компании. Слава тебе, Господи! Слушай, малыш, а может, это подходит к нам какой-нибудь корабль?
Одна мысль об этом заставила его разом вскочить, как будто он хотел скорее убедиться, так ли это или не так.
— Знаешь что, Вильм, подам-ка я им голос! Будь что будет, подам-и все! А ты слушай хорошенько, что мне ответят!.. Эй, на корабле!
Крик был направлен в ту сторону, откуда раздавались эти таинственные голоса. Ответа на его оклик не последовало. Матрос секунду, две внимательно прислушивался и повторил свое: «Эй, судно!»-более громким голосом.
Чей-то голос, словно эхо, повторил его слова, но то было не эхо. На океане эха не бывает. К тому же тот, кто повторил этот принятый между моряками оклик «Эй, на корабле!», произнес его иначе, чем матрос, совсем с другим, неанглийским произношением, да и звук его голоса был не как у англичанина. Но все же это был человеческий голос, и притом голос мужчины. Довольно-таки грубый, резкий голос, но стоит ли говорить, что он показался нашим скитальцам приятнее всякой музыки! И за словами: «Эй, на корабле!» — последовали и другие, исходившие из тех же уст.
— Боже милосердный! — кричал этот странный голос. — Кто это там, черт возьми, орет? С «Пандоры» кто-нибудь? Это вы, капитан? Или вы, масса Легро?
— Негр! — всплеснул руками Брас. — Ей-богу, это Снежок, наш кок с «Пандоры»! Клянусь Нептуном, это он! Не пойму только, как этот
