Волнующая поездка - Линда Гуднайт

  Джетт подумал, как целый мир может за одну секунду превратиться в хаос. С безнадежным вздохом он снял мальчика с лошади и повернулся, чтобы встретиться с последствиями.

  Дилан подбежал к матери, вцепился в штанину ее брюк и зарыдал.

  Одной рукой придерживая ребенка, другой Бекки схватила за руку Джетта. Жар ее дрожащей ладони обжег его.

  — Ты что, не понимаешь, что делаешь?

  — Я только позволил мальчику недолго посидеть на лошади. Никакого вреда в этом нет.

  — Никакого вреда? — Ее голос поднялся на тон. — Он мог бы разбиться. Как ты только можешь быть таким безответственным?

  Гнев, обычно не присущий Джетту, сдавил его горло.

  — Я бы никогда не подверг Дилана опасности. Теперь позаботься о том, чтобы он не стал таким же истеричным, как ты.

  — Я не истеричка. И при этом я еще не закончила говорить с тобой. — Она нагнулась к сосущему палец ребенку. Его лицо было искажено и залито слезами. Она взяла его на руки. — Теперь все хорошо, малыш. Твоя мамочка здесь.

  Ребенок был в прекрасном настроении, пока не приехала Бекки и не напугала его своими жуткими воплями.

  Сохраняя стальной контроль, Джетт, учитывая состояние своего больного колена, неуклюже наклонился к малышу.

  — Эй, дружище. Почему бы тебе не пойти в дом и не поесть сдобных булочек с Эваном и Коки, пока мы с твоей мамой поговорим?

  Все еще всхлипывая, Дилан стоял между взрослыми.

  Бекки прожгла Джетта испепеляющим взглядом.

  — Иди, малыш. Я приду через минуту. — И едва слышно пробормотала: — После того, как совершу убийство.

  Все еще сося палец, Дилан неохотно оставил их.

  Как только он исчез в доме, Бекки повернулась к Джетту с выражением загнанной в угол кошки. Она тыкала пальцем в его грудь и шипела:

  — Ты можешь не заботиться о своей собственной жизни, но ты не имеешь никакого права подвергать опасности жизнь невинного ребенка.

  Джетту не очень понравилось, что женщина тычет его в грудь.

  — А ты не имеешь никакого права терроризировать его, превращая в девчонку. Ребенок даже не может почувствовать себя нормальным человеком.

  Ее ноздри раздулись.

  — По крайней мере он будет жив.

  — Ты называешь это жизнью? Из-за всего плакать? Вечно бояться что-либо сделать? Это не жизнь, Бекки. И это несправедливо по отношению к Дилану.

  — Не пытайся учить меня, как мне жить или как растить моего сына.

  Терпение Джетта наконец лопнуло.

  — Кто-то должен сказать тебе о том, что ты вообще не живешь. Ты просто существуешь. Ты боишься жить, боишься чувствовать.

  — Что ты знаешь о чувствах? Ты никогда не видел, как умирает твой любимый, который думал, что жить на грани — это единственный способ жить.

  — По крайней мере он знал, что такое действительно быть живым. Ты бежишь из дома на работу, ожидая, что упадет небо. Ты поместила Дилана в раковину и держишь его там, так что он даже не может дышать. Ты знаешь, что он никогда не сосет пальцы, если тебя нет рядом? Ты заставляешь его бояться и чувствовать беззащитность. Он веселился, когда я посадил его на коня, а ты напугала его до смерти своими воплями.

  — Как ты смеешь судить меня? Я люблю своего сына. Он — вся моя жизнь, единственный смысл. Я теряю рассудок, волнуясь, что он унаследовал непредсказуемый характер отца. — Слезы блестели в ее глазах. — И потом появляешься ты, такой же бесконтрольный и безответственный, как Крис, и поощряешь Дилана в рискованных поступках.

  От этих слов ему стало больно. Он обиделся за то, что она назвала его безответственным. Да, он любил забавляться и делать то, что большинство людей сочтет неразумным, но еще ни разу не подверг опасности никого, кроме себя.

  — Мне жаль твоего мужа, Бекки. Но знаешь что? Я — не он. Крис совершал безумные вещи, не беря в расчет того, что он рискует своей жизнью или чьей-то еще. Я не такой. Я бы никогда преднамеренно не подверг Дилана или тебя опасности. Никогда.

  — Ты имеешь в виду, что Крис не заботился обо мне?

  Она выглядела пораженной, обезумевшей. И ему не нравилось это. От такого вывода Джетт почти задохнулся. Ему потребовалась секунда или даже две, чтобы совладать со своим голосом, но потом он уже не мог остановить слов, которые слетали у него с языка.

  — Мужчина должен быть дураком, чтобы не заботиться о такой женщине, как ты.

  Бекки замерла, уставившись на него с весьма странным выражением.

  — Что ты подразумеваешь под этим?

  Он не знал этого, но был уверен, что ему не хочется думать об этом.

  — Послушай, Бекки, это всего лишь поездка верхом на самой послушной в мире лошади. Я не хотел расстраивать тебя. Мир, хорошо? — Он с надеждой коснулся ее руки. — Я не должен был сажать Дилана на лошадь без твоего разрешения.

  Бекки постепенно начала смягчаться. С его тихими словами и простым извинением вся ярость утекла и унесла страх с собой.

  — Мой отец тоже думает, что я делаю из него девчонку.

  — Он — твой сын. Как ты воспитываешь его — твое дело.

  Она задумалась. Может, действительно причиной страхов Дилана, его кошмаров, сосания пальцев является тот метод, которым она воспитывает его? Она хочет защитить своего ребенка, а не делать из него труса.

  — Он смотрит на тебя, восхищается тобой.

  И это несколько беспокоило ее. Почему бы Дилану не восхищаться кем-то другим, а не Джеттом, который и ей самой становится все более и более нужным?

  — Он великолепный ребенок.

  — Но ты считаешь, что он слабак? — Использование этого термина вместо слова «девчонка» заставило его улыбнуться.

  — Мальчики должны играть в более грубые игры, чем девочки, и даже немного хулиганить, Бекки. Мы природой запрограммированы бегать, прыгать и соревноваться. Именно поэтому мы принимаем участие в спортивных состязаниях. Быть нормальным мальчишкой не обязательно подразумевает, что нужно стать таким, как Крис.

  — Ты думаешь, что я слишком сильно защищаю его?

  Уголки его рта приподнялись.

  — Небольшое ослабление контроля не повредило бы ему.

  Она знала, что Джетт прав.

  — Мне жаль, что я накричала на тебя. Я всегда так пугаюсь...

  — Позволь ему прокатиться на лошади, Бекки.

  Ее пульс понесся вскачь, как только она представила Дилана на этом огромном животном.

  — Это та же самая лошадь, на которой ездит Эван?

  — Да, и причем совершенно один. Старый Шкипер — нежнейшая из всех лошадей, каких я когда-либо знал.

  — Ты все время будешь его поддерживать? — С недоверием спросила она.

  — Каждую секунду. Поверь мне, Бекки.

  Поверить ему? Поверить человеку, который когда-то сам сделал растягивающийся канат и прыгнул на нем с городской водонапорной башни?