Убей меня, когда разлюбишь… - Михаил Александрович Самарский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Жизнь шла своим чередом. Устраиваясь на работу учителем, Алексей думал это так – ненадолго. Но, как говорится, нет ничего более постоянного, чем временное. Он не заметил, как пошел второй год его преподавательской деятельности. Николай по-прежнему продолжал, скрепя сердце, работать в юридической конторе, постоянно жалуясь на то, что он там не развивается, как юрист, а только деградирует. В те дни, когда родители товарища уезжали на дачу, молодые люди собирались в его домашней студии, обсуждая куплеты будущих треков, подбирая под них в музыкальном редакторе необходимые тембры инструментов, или записывали новую песню уже под готовый минус. Невсегда исполнение с первого раза получалось удачным, иногда приходилось все удалять и писать по новой. А после удачной записи, начиналась работа по ее обработке, дополнительно регулировалась громкость, удалялись шумы или добавляли какой-нибудь эффект вокалу. Эта тонкая, кропотливая работа требовала много времени. Парни были так увлечены своим любимым делом, что не замечали, как ранний рассвет тушил на небе звезды.
Так было и перед очередным рабочим днем. Только к четырем часам утра молодые люди закончили чистить два новых трека. Они скинули записи уже всех существующих песен на один диск, подготовив определенное количество копий для распространения. Для этих целей они привлекли знакомых подростков. За небольшую плату мальчишки с удовольствием помогали начинающему рэперу Rudy, раздавая диски в пробках, в подземных переходах, на вокзалах, площадях и других многолюдных местах. Загрузив новые треки в файлообменник, друзья отметили окончание работы, выкурив на балконе косячок марихуаны. Когда Алексей заявился домой, на часах было уже полпятого утра. Включив свет в прихожей, он неожиданно вздрогнул. Перед ним, как привидение, в светлой ночной рубашке до пят, уперев руки в бока, стояла Тамара Константиновна:
– Ба, ты меня напугала, – нахмурившись, буркнул внук.
– Лешка, ты знаешь который сейчас час? – игнорируя его замечание, строго спросила она.
– Знаю, – ответил он, снимая кеды.
– Тебе в восемь утра нужно быть на работе. Как ты собираешься не выспавшись вести урок? – нахмурив брови, поинтересовалась бабушка.
– Мне впервой, что ли? – успокаивал Алексей пожилую женщину. – Не переживай, все будет хорошо. Мне хватит и трех часов для сна. Тем более, сегодня пятница, на выходных отосплюсь.
– На выходных ты вообще исчезаешь из дома, – насупилась Тамара Константиновна и добавила: – Так жить нельзя. Ты окончательно угробишь свое здоровье. Сейчас иди ложись спать, а вечером поговорим. Как же мне надоели твои ночные тусовки. То с Колькой до утра сидите со своими песенками, то с этой крашенной Аленой… – Она сделала паузу и, искоса взглянув на внука, добавила: – И мне спать не даете. Господи, когда ты уже повзрослеешь?
Женщина махнула рукой и удалилась в свою комнату. Несмотря на постоянные недовольство и бурчание Тамары Константиновны, внук никогда на нее не обижался, он ее очень любил.
* * *
В пятницу у Алексея было три урока, в пятом, шестом и седьмом классах, а потом еще планировалось собрание учителей, после которого необходимо сдать отчет за неделю.
«Ну и на хрена мне все это нужно?» – так думал Алексей перед очередным педсоветом.
Алексей не раз успел убедиться: учитель – самая неблагодарная профессия в нашей стране. Мало того, что нужно выполнять свои прямые обязанности и находить подход к разным ученикам, так еще нужно делать кучу бумажной, фактически бесполезной работы. Начальство, похоже, забыло, что основная задача школы – учить детей, а не проводить каждый месяц дурацкие воспитательные мероприятия по куче идиотских поводов и бесконечные сборища учителей, для того чтобы выслушать очередную галиматью от администрации школы или гостя из РОНО[2]. И на это все Долотову приходилось тратить свое свободное время, да еще и за грошовую зарплату. При этом необходимо выглядеть и вести себя скромно и целомудренно, чтобы не стать жертвой родительской травли. Но это Алексея волновало меньше всего.
Он усиленно пытался придумать причину, чтобы свалить с собрания. Сидеть и слушать бред ему совсем не хотелось, да и времени не было. На этот вечер у них с Николаем было много планов. Но как это сделать, если он и так уже неоднократно уходил с общешкольных заседаний? Он заметил, как косо на него смотрят некоторые учителя, особенно заместитель директора по учебе Людмила Федоровна, старая женщина, которой по всей видимости нечем было заняться в неурочное время. Она готова была сутками напролет пропадать в стенах учебного заведения, требуя того же от коллег. При каждом удобном случае она пыталась напомнить Алексею, что нехорошо отделяться от коллектива. А у него была до крайности простая философия на этот счет – не нравится, увольняйте. Были вещи, которые ему не составляло труда сделать, например в свободное от работы время сходить с учениками на экскурсию. Если честно сказать, Алексей и сам любил походить по музеям, он даже подумывал устроиться экскурсоводом на ВДНХ. Но когда он чувствовал, что на нем начинают ездить и заставляют выполнять то, что он не хотел делать, да и не должен, он говорил, что его в школе не держит абсолютно ничего. Алексею не хотелось становиться безвольным учителем, который «на кухне рубаху рвет», а перед администрацией стоит, потупив глазки в пол.
* * *
Алексей вышел из здания школы в шестом часу вечера. Он вытащил из кармана мобильник и набрал номер Николая. Ему не терпелось поделиться хорошей новостью.
– Здорово, ваше высочество, – радостно поприветствовал он, – ты уже закончил бумажки разносить?
– Угу, иду на стоянку, – хмуро буркнул товарищ.
Так как контора Николая была далеко от метро, добираться туда на общественном транспорте было крайне неудобно. Отец подарил ему свой старенький семилетний фольцваген гольф, а себе купил в кредит новый автомобиль этой же марки.
– А ты чего такой смурной? – спросил Леха, уловив плохое настроение друга.
– Бля, как же достало все, – выпалил он, – так хочется свалить в свободное плавание. Каждый день одно и то же, какая-то непролазная однообразная рутина. Я и не заметил, как по уши втянулся в атмосферу общего безделья нашей чудесной конторки. Когда устраивался, думал, меня ждет молниеносная, ошеломляющая карьера, правда потолок оказался низковат, – усмехнулся Колян и продолжил: – Полгода пришлось раскладывать бумажки, прежде чем завоевать хоть какое-то сраное доверие руководства, чтобы начали поручать более серьезную работу. Вроде как уже полноценный юрист, но все еще на полставки «подайприносильщик». Дождался, наконец-то дали свободу,
