Опиум - Евгения Т

-- Уже слишком поздно,-- ответил он бесчувственно,-- Мне кажется, это будет не совсем удобно.

-- Мне надо просто поговорить,-- ее глаза умоляли, предвосхищая слова,-- Пожалуйста, Дэвид, всего на несколько минут...

7.

За окном был туманный вечер.

Сквозь полузадернутые шторы светились уличные фонари. На столе тлела свеча.

Дэвид был в мрачном расположении духа. Казалось, ему было скучно. Казалось, что все надоело.

Нервы Оливии были на пределе. Она чувствовала, что не может уже объяснить, зачем она все это затеяла, зачем позвала его и что теперь она будет ему говорить. Она не знала, как успокоиться, как взять себя в руки. Она боялась вымолвить слово, боялась одной неправильной фразой испортить все, порвать ту тонкую нить, которая, как она думала, пока еще их связывает. Дэвид своим настроением только усугублял это ее состояние. Казалось, что ее терзания доставляют ему удовольствие, доказывая его безграничную власть над ней.

Оливия была погружена на дно депрессии, изводящей нервы и бередящей душу. Она знала, что надо с ним поговорить, но боялась начать, сказать хоть что-то важное, глядя в его холодные глаза.

Они смотрели друг на друга. Свеча горела. Оливия чувствовала, как дрожат ее руки, как сердце сбивается, как дыхания не хватает.

-- Ну, так что ты хотела сказать? -- произнес Дэвид безучастно тоскливым тоном,-- почему ты так смотришь, как будто я в чем-то перед тобой виноват?

-- Я боюсь тебя.

-- Почему?

-- Ты ведешь себя так, как если бы тебе все это слишком надоело: абсолютно безучастно.

-- Я жду, что ты еще мне расскажешь.

-- Ах, это я должна что-то говорить?! А тебе неужели нечего мне сказать?!

-- Ну, знаешь! Это разговор без темы. Зачем нам попусту тратить время!..

Он положил руки на стол. Ей показалось, что он собирается встать и уйти. Этого не могло случиться.

-- Дэйв! -- воскликнула она, отчаянно взглянув в его глаза.

-- Что? Что-то еще? -- он посмотрел на нее.

-- Зачем ты мучаешь меня?! Почему ты не скажешь мне, что ты не хочешь меня больше видеть, если я ничего для тебя не значу?! Зачем ты вынуждаешь меня бегать за тобой и умолять меня об этом?!..

-- Я тебя не вынуждаю.

-- Но я не могу этого не делать! Не могу, пока ты сам меня не прогонишь! Неужели ты не понимаешь, что я люблю тебя, что я не могу отказаться сама даже от последнего шанса, даже если он один из миллиона... Я прошу, не мучай меня, скажи мне, что шансов нет, если между нами все кончено...

-- Я этого не имею в виду. Я не хочу выглядеть палачом.

-- Дэйв, я так больше не могу. Я умоляю...-- она внезапно запнулась, почувствовав, какую жалкую картину сейчас из себя представляет. Графиня Арнгейм, умоляющая о пощаде мальчишку, который вьет из нее веревки. Ей захотелось убить его за это, но она ничего не могла с собой поделать: надежда еще теплилась в ее сердце и она не могла через нее перешагнуть, чтобы отказаться от своей любви.

Она взглянула ему в лицо.

-- Дэйв, скажи, я нужна тебе? Ты любишь меня? Скажи, ты хочешь быть со мной, или все это был только мой лихорадочный сон?

Он улыбнулся. Спокойно и прохладно.

-- Я думаю, тебе надо успокоиться и побыть одной.

Она почувствовала, как ее сердце, словно от электрического разряда сжалось в комок, а глаза заволокла пелена слез.

-- Ты хочешь уйти? -- почти прошептала она, превозмогая горечь и боль,-- я тебя не удерживаю. Иди.

-- Ты проводишь меня до дверей? -- спросил он, вставая.

-- Нет.-- быстро ответила она.

Он, обернувшись, резко посмотрел ей в глаза и поймал взгляд, в который она вложила всю боль своей израненной души. Она не сдерживала слез, душивших ее.

-- Что с тобой? -- спросил он, стараясь придать твердость голосу. Оливия молчала, не глядя на него, стараясь подавить водопад чувств.

Он подошел к ней и нежно взял ее руку в свои руки, гладя, лаская.

Она уже не думала. Она не знала, как может все еще сдерживаться.

И реально ли все это?..

-- Ну в чем дело? -- произнес он тихо,-- что случилось? Успокойся, ведь все в порядке...

Она не могла больше этого выносить.

Она не контролировала уже свои действия. Дэвид гладил ее руку, шепча всякий вздор. Она, не соображая даже, что делает, исступленно обняв его, прижалась к нему всем телом.

Истерика душила ее. Она не могла больше ей сопротивляться, теряя рассудок от безумства всего происходящего. Ей казалось, что он сейчас отшвырнет ее прочь, давая почувствовать себя полным ничтожеством, растопчет, смешает с грязью.

Нет. Не сейчас. Еще хоть секунду до того, как он этим ее убьет...

Ей надо только было сейчас чувствовать тепло его тела. Только это. Еще мгновение. И уснуть.

Он обнял ее. Она, почувствовав биение его сердца рядом со своим, прильнула к нему.

-- Дэйв, я не могу без тебя,-- прошептала она сквозь слезы,-- ты -единственный, кто еще дорог мне. Ты для меня дороже всего на свете. Банально? Пусть. Все равно. Ты хочешь уйти? Уходи... Но сначала убей меня. Отпусти мою душу, я не могу больше испытывать эту боль.

Он, как в полузабытье, нежно целовал ее лицо, ее шею, гладя ее волосы.

Она чувствовала падение в бездну. У нее кружилась голова от безумного возбуждения. "И опять только одна ночь?..-- проносилось у нее в голове,-- а потом опять его безразличие?.." Она гнала эти мысли. Она не верила этому. Она хотела только одного -- принадлежать ему, только ему, чувствовать прикосновения его рук, его губ, его тела. Что будет потом -- ее не интересовало.

x x x

Вода струями лилась с обрыва ущелья, разбиваясь о камни радужной пылью, тлетворной дымкой, вызывающей удушье сердца.

Вдыхая белое небо, Оливии хотелось разорвать себя на части, чтобы освободиться от змей, съедающих ее душу заживо, проколоть себя осиновым колом, чтобы выпустить едкую черную жидкую любовь изнутри себя.

Но это было райское место без права на спасение.

Ей виделся Дэвид, стоящий неподалеку, словно картина, изображающая идиллию двух влюбленных. Рядом была девушка в белом платье.

"Классическая, как и все вкусы Дэвида."

-- Ты не похожа на идеал женщины, Оливия.

-- Почему? Неужели я глупа, некрасива или хоть в чем-то уступаю ей?

-- Ты слишком стандартна. У нас нет ничего общего, а все, что есть, ты не в состоянии понять. Все те штампованные фразы, которые ты говоришь, я уже слышал по сотне раз.

Она не могла понять, кто из них существо из другого мира -- она, или он.

-- Но почему?!!

-- Для тебя весь мир сведен к одному: подчинить себе кого-то, кто тебе нужен. Ты слишком неинтересная личность, чтобы строить с тобой глубокие отношения. А я не хочу быть твоим приложением...

-- Но ты же меня совсем не знаешь!

-- Того, что я вижу, вполне достаточно, чтобы изучить тебя вдоль и поперек.

-- И это ты говоришь мне, женщине, за любовь которой многие отдали бы что угодно!

Он усмехнулся. Она почувствовала, что задыхается ядовитой водяной пылью.

-- Пустые разговоры. Это только дешевый способ ударом головы доказать, что ты не то, чем являешься на самом деле. Кому нужна любовь женщины, которая умоляет на коленях смеющихся над ней, унижается перед плюющими ей в лицо, которая совсем не знает самоуважения. Кому нужна любовь женщины, не способной любить, способной только лизать пятки!

-- Нет, клянусь, нет...-- она запнулась, не в силах вымолвить слово.

Удушье сжало ее горло, в глазах все помутнело и настала тьма.

x x x

Оливия в ужасе открыла глаза.

В окно заглядывали звезды.

В жарко натопленной комнате царил удушливый запах орхидей, жасмина и крепких духов.

Она с отвращением отбросила от себя конец покрывала, обвившийся вокруг ее шеи.

Жуткий сон еще не отпускал ее сознание, камнем давя на сердце. Оливия обернулась -- Дэвид был рядом. Он спал, и на его лице отражалось холодное безразличие сна без сновидений.

Внезапно осознание всего произошедшего и происходящего свалилось на нее.

Что же будет теперь? Потом, когда он проснется. А что было тогда, после первого раза? Он исчез, не сказав ни слова, а потом просто отшвырнул ее прочь, как какую-то надоевшую потаскушку.

После того, как перед этим сказал, что любит ее...

"Нет, он ведь даже и не говорил, что он влюблен в меня,-- подумала вдруг Оливия,-- Это только ведь я постоянно твердила ему, что не могу жить без него..." Умоляла, умоляла, господи, как же она его умоляла в ответ на его наглые холодные лживые ответы!

Она посмотрела на него. Его безупречно красивое лицо, точеную фигуру, которую он демонстрировал с бесстыдством девственника, играющего искушенного сердцееда.

Тогда, в первый раз, он вел себя, как будто был влюблен без памяти. Но это все любовью не являлось. Боль сжала ее сердце -- неужели ей уже нельзя даже надеяться, что сейчас он полюбил ее... "женщину, которая способна только лизать пятки"... Как же все это было унизительно!

Графиня Арнгейм.

Ее охватила вспышка бешеной ярости -- любить и получить за это пощечину. Любить так, как она любила, безумно, безмерно, и быть втоптанной в грязь мальчишкой, использовавшим ее для поднятия собственной самооценки.