Трудно быть ведьмой - Александра Билевская

– Полезный? – взвилась Женька. – Ха! Эта грымза пришла к шефу, что-то ему напела, он меня вызвал и как заорет: «Ты нахамила Ольге Григорьевне! Ты меня обманула, обвела вокруг пальца! Ты меня за дурака держишь! Еще раз так попробуешь – вылетишь с работы, как пробка из бутылки! Слушайся начальство, а не пытайся тут командовать!» Он за все три года ни разу на меня не орал. А у меня как раз началась отдача, я еле на ногах стояла, голова гудит, в висках стучит. Потом оклемалась немного и решила исправить ситуацию. Приказываю этой грымзе: «Оставь меня в покое, не придирайся!» Даже не представляете, как меня шибануло! Чуть не померла. И столько потом шлаков вычистила – жуткое дело. Хорошо, что поставила заглушку, а то от такой жизни совсем здоровья лишишься. Меня до сих пор ломает. Не Дар, а сплошной вред для организма! Одна радость – все-таки подействовало. Она велела мне идти и до завтра на глаза ей не показываться. Теперь навсегда оставит меня в покое и не будет придираться.

Пришлось развеять сладкие иллюзии:

– И не надейся! Действие Даров кратковременно. Причем, чем дальше оно от истинных желаний объекта, тем меньше длится. А, судя по сильной отдаче, оставлять тебя в покое эта дама очень не хочет. Слушай, сколько ей лет? Может, она – любовница шефа?

– О, черт! – возмутилась Женька. – Я думала, приказы навсегда. Получается, наш Большой начальник тоже скоро перестанет ругаться матом? Жаль.

– Сомневаюсь, – злорадно заметила я. – Ругаться матом соответствует его внутренним желаниям, так что исцеление будет медленным. На телевидение его еще долго побоятся пускать!

– Ну хоть что-то пошло в плюс. А Ольге Григорьевне тридцать пять. Выглядит для своего возраста неплохо. Такая, знаете ли, истинная арийка, характер нордический, твердый. Правда, шатенка, а не блондинка, но хлыст в руки – и надсмотрщиком в концлагерь. Чем она, впрочем, и занимается. А насчет любовницы… если и да, со стороны не заметно. Наш шеф косит под идеального мужа – что ему остается? Господи! Что ж я завтра-то буду делать? Приду на работу, а они на меня опять накинутся. Не могу понять, шеф-то за что взъелся?

– Потому что ты приказала пойти против его желаний, – подумав, сделала вывод я. – Он послушался, но не понимает, почему, и в нем остался внутренний протест. Не зря он кричал, что ты его обвела вокруг пальца. Именно такое впечатление у него сложилось. Это всякому неприятно, а начальнику от подчиненного – вдвойне. Наверное, приказы, противоречащие внутренней сути человека, можно отдавать только в самом крайнем случае, иначе вреда тебе будет больше, чем пользы.

– Да, – кивнула Женька, – и чувствуешь себя потом отвратно. Вот был бы у меня Лизин Дар видеть людей насквозь! Я бы увидела, что имеет смысл приказывать, а что нет. Повезло тебе, Лиза!

– Это Вике повезло, – возразила подруга. – Вот смотри! Получили мы с тобой по Дару. Пусть один вместо трех, но вроде бы это лучше, чем ничего? В смысле полезнее для обладателя. А вышло наоборот. Мы обе своим Даром сделали себе только хуже. Я окончательно испортила отношения с мужем, а ты на работе. У одной Вики нет проблем.

– Ну, конечно! – обиделась я. – Правда, декан влюбился и грозит меня уволить, а то и отдать под суд за нарушения. Но это ведь пустяки? Ваши проблемы важные, а мои нет.

– Твои тоже важные, – поспешно исправилась Лиза. – Прости, я не понимала. Я думала, дело в том, что мы с Женькой глупые, а ты умная. В смысле у нас все плохо потому, что мы по глупости используем Дар нерационально. Но раз даже у тебя плохо – значит, ум тут ни при чем, просто один Дар совершенно никуда не годится. – Она в задумчивости помолчала. – Скажи, а ты можешь сделать, чтобы человек полюбил не тебя, а другого? Меня, например? Можешь подействовать так на Эдика?

Я пожала плечами.

– Не знаю, не пробовала. Хочешь, завтра попытаюсь. Но ты уверена, что тебе нужна любовь Эдика, бездарного, эгоистичного и лживого? А?

– Если он меня полюбит, сразу исправится, – уверенно заявила Лиза. – Как же иначе?

Мы с Женькой в ответ только рассмеялись и сунули ей в руку бокал. А уж торт она взяла сама…

Три женщины по-прежнему находились на террасе, обращенной к морю.

– Личинки-то не только вылупились, но и развиваются, Леа, – не без ехидства сказала рыжая, обращаясь к черноволосой. – И не говори, что я не предупреждала. Ты помнишь хоть один случай, чтобы аборигены осваивали Дары так быстро? Без Наставниц, на ощупь, сами. Мэг не зря столь придирчиво выбирала себе донора. Любая из этих трех стала бы для нее находкой. А вот три вместе оказались не по зубам, и это несмотря на то, что в самой Мэг мощь многих ведьм сразу…

– Чего ты боишься, Нэл? – улыбнулась Леа. – Скоро Мэг окончательно оправится и начнет их искать. Тогда мое развлечение быстро прекратится. Девчонки безграмотны и наивны, а Мэг упряма, мстительна и по-прежнему очень сильна. Она убьет их. Пожалуй, мне будет немного жаль. Так редко увидишь что-то действительно любопытное, а эти девочки ведут себя не так, как от них ожидаешь…

– Ладно, – кивнула Нэл. – В случае чего, можно будет просто вычеркнуть из веера весь их мир… ты называла его Землей? В нем так мало магии, что уничтожить только этих девчонок или Землю целиком – большой разницы нет. Развлекайся, если тебе интересно, но не забывай – вместе с Дарами Мэг они могли получить и возможность разгадать ее тайну. Как только они к ней приблизятся, мы должны действовать молниеносно. А что думаешь ты, Мэй?

Блондинка подняла глаза, вспыхнувшие яркой синевой.

– Я думаю, догадаются ли они… сумеют ли они… поднимутся ли они до… а еще я думаю – не ОНИ ли это?

– Мир по имени Земля разобщен, несправедлив, нерационален, ограничен и до предела эгоистичен. Нет, не догадаются, не поднимутся, не сумеют, – сурово отрезала Леа. – Это не ОНИ – не бойся и не надейся.

Глава 12

Как ни странно, я не только поставила на нужное время будильник, но и проснулась с утра без особых мучений. Голова была ясной, тело бодрым. На работе тоже все шло как по маслу. Студенты проявляли к учебе неподдельный интерес и добровольно, без малейшего намека с моей стороны вымыли доску. Даже двоечники вдруг стали задавать вопросы – значит, пытались вникнуть в новый материал. Настроение было прекрасным, а декан, признаюсь, совершенно вылетел из головы. Но вечером, уже уходя, я встретила его заместительницу.

С Галиной Викторовной у меня проблем не было – наоборот. Она была порядочным, доброжелательным человеком, искренне болеющим за то, что на ужасном канцелярском языке именуется учебным процессом. Иногда мне кажется, что цель большого начальства в сфере высшего образования – свести этот самый процесс к минимуму. А еще лучше – к нулю. Чтобы был ректор, множество проректоров, бухгалтерия – и студенты, покупающие диплом. Ужасно мешают мерзкие преподаватели, которые портят мелом доски, снашивают ходьбой полы в аудиториях, а самое ужасное – настаивают на том, чтобы прежде выдачи дипломов давать знания. Еще и двойки иногда ставим, представляете? Уж нам и платят мало, и песочат постоянно, а мы все учим и учим, вместо того чтобы подписывать бумажки, не глядя на студентов и поплевывая в потолок.

Галина Викторовна служила чем-то вроде буфера. Будучи по складу характера преподавателем (мне ли не отличить соратника?), она неплохо умела ладить с начальством.

– Вика! – всплеснула руками она, едва завидев меня в коридоре. – Ну что у вас опять с Кузнецовым? Чего он от вас хочет?

Кузнецов – фамилия Николая Петровича.

Я пожала плечами. Честно рассказать, чего он хочет, не поворачивался язык. Тем более, может, чары уже развеялись, и он расхотел.

– Господи, как мы все от него устали! – обреченно продолжила собеседница. – Все заведующие кафедрами просто стонут. Мало того что средства на оборудование уходят неизвестно куда… хотя известно, конечно. Видели яму под окном? Лучший способ отмыть любые деньги – долгострой. Хуже того, Кузнецов сокращает учебные часы.

Галина Викторовна вздохнула. Никогда раньше она не разговаривала со мной так откровенно и эмоционально. Все-таки я вдвое моложе и совсем еще неопытная.

– Я была так счастлива, – она неожиданно сменила тему, – когда нам удалось заполучить вас вести математику. Люди моего возраста привыкли работать хорошо даже за копейки, а для вашего поколения это редкость. Мы всем факультетом нарадоваться на вас не можем! И вдруг Кузнецов меня огорошил – ищите ей замену. Да что ж такое-то? Заведующие кафедрами спорили, в чьих группах вы будете вести занятия, каждый хотел, чтобы у него…

– Честно? – переспросила я, чувствуя, как краснею от удовольствия. А я-то была уверена, что меня никто, кроме Николая Петровича и Галины Викторовны, знать не знает!

– Конечно. Нет, я только сейчас поняла! Мы должны за вас бороться. Я расскажу им, что Кузнецов придирается к вам без оснований. Все-таки к членам ученого совета он не может не прислушаться, особенно накануне перевыборов.