То, что действительно важно - Владимир Корн

Еще с произношением что-нибудь делать нужно. Понимают меня отлично, но почему то улыбаться начинают. Даже не представляю, в чем дело.

Читал как-то, что одному человеку волей случая среди чукчей долго жить пришлось. Учила его языку женщина, и, когда он начинал говорить с мужчинами, те всегда смеялись. Как оказалось, у чукчянок свой особый женский язык.

Здесь же такого нет, здесь вообще разделения нет, ну как в английском, например.

Он, она — есть, а вот — он взял, она взяла, совершенно отсутствует. Так что даже не догадываюсь, в чем дело.

Здесь, в Стоклерде, я уже второй день задерживаюсь. И причина уважительная, Бронс попросил его родных навестить, и письмо вручил. Еще на словах коротко передать, что все у него в порядке. Адрес простой: квартал Оружейников, дом Родеринфов. Вот и кружу я уже который час сегодня, и вчера достаточно времени потерял.

Мухорку с лишними вещами на постоялом дворе оставил, ничто никуда не денется. Цена вопроса — пара медяков.

Квартал Оружейников я быстро нашел, а вот где Родеринфы живут никто подсказать не может. Наконец нашелся один, сказал, что таких квартала здесь два. И второй находится чуть ли не на противоположном конце города. И рукой неопределенно махнул, указывая направление. Да слишком и не намашешься, когда на плече бочонок, литров семьдесят на глаз. И на том спасибо.

Все-таки эти дворяне, на мой взгляд, слишком много себе позволяют.

Вот, например, стоят двое, на самом перекрестке и о чем-то громко разговаривают.

Причем дистанция между ними метра два. И плевать они хотели, что мешают всем.

На перекрестке застыла груженная каким-то барахлом телега, с понурой лошаденкой.

И мужику, не менее понурому, даже в голову не приходит попросить их посторониться.

Нет, надо определяться, чем мне здесь дальше заниматься.

Например, создать политическую партию и бороться со всем этим негодяйством. Затем, когда местная политическая охранка совсем продыху мне давать не будет, эмигрирую. И стану я спокойно доживать свой век в каком-нибудь курортном местечке на партийные деньги. Еще буду хорошеньких кандидаток в партию принимать, вдумчиво так, не спеша. Может быть, даже капитал свой напишу, чтобы память о себе на века оставить.

С другой стороны, слишком уж опасно. Вдруг здесь диссидентов как еретиков у нас сразу же на костер отправляют.

Нет, в политику точно не полезу.

Есть у меня и другой вариант, не менее привлекательный. Смотрю я внимательно вокруг и вижу, что блондинок не больше, чем от природы отпущено. А это уже безобразие получается. У нас перекись водорода еще в Древнем Риме изобрели. Нисколько не сомневаюсь в том, что многие женщины и здесь хотели бы блондинками стать. Спят и во сне такими себя видят.

На их счастье я объявился. Вполне может быть, что в этом и есть моя миссия.

Начну со скромного. Открою в столице пару салонов, где буду женщинам их мечту осуществлять. Именно со столицы начинать нужно. Ведь оттуда вся мода распространяется. Дальше — больше, обязательная монополия, широкая сеть по всей державе и тогда деньги — рекой, а женщины — кучей.

Живи и радуйся. Еще стилистом стану и визажистом, наверняка у меня в этом смысле больше знаний, чем у местных цирюльников.

В этом я вижу только две проблемы. Я понятия не имею, как его получить, этот самый пергидроль.

Вторая проблема значительно круче. Станешь стилистом и перестанешь на женщин внимания обращать. А как на них можно внимания не обращать, вон какая миленькая спешит куда-то, не забывая на мужчин глазками постреливать.

Засмотревшись на симпатичную горожанку, я столкнулся с горожанином.

Вот это да!

Наконец-то, за все время моего пребывания здесь мне по-настоящему улыбнулась удача. С ума сойти можно.

Передо мной стояли два дворянина. Один из них был мой давний знакомый, еще по въезду в Сверендер. Тот самый, что с коня неудачно так неудачно соскочил. А вторым оказался тип, которому буквально вчера я попытался объяснить дорогу к ратуше. Оба они смотрели на меня не менее обрадовано.

— Представляешь, Ониор, у меня этот гийд не так давно кошелек украл. И мне так мечталось его встретить — обратился давний мой знакомец к недавнему.

— А еще я ему с удовольствием по морде настучал — в свою очередь радостно сообщил Ониору я. Не знаю, что у меня получилось, но, по крайней мере, именно это я пытался сказать. И меня отлично поняли.

— Ги-и-йд- с веселым изумлением протянул все тот же, и хлестнул мне по лицу зажатыми в руке перчатками. Зря.

Мне не вручали в шесть-семь лет маленькую шпагу, сообщив при этом, что именно этот предмет является символом всего того, что отличает меня от обычного человечишки. И не занимались со мной опытные наставники все время, пока я не вырос.

Но некоторые вещи я делаю несравненно лучше, и не задумываясь.

Поднырнув под его правую руку, я с огромным удовольствием вонзил свой кулак ему в печень.

Когда-то давно такой прием я увидел в старом американском фильме о нью-йоркской шпане, в одном из самых моих любимых фильмов. И я немало времени потратил, отшлифовывая его. Особенно много потратил, когда в секцию ходил.

Моя маленькая мечта сбылась, пусть и не при помощи ног. Все, в эту сторону можно даже не смотреть. Боль при ударе в печень приходит не мгновенно, но выдержать ее не может никто.

Довернув корпус, я от души приложился Ониору подъемом стопы под колено. Его развернуло ко мне спиной. А я чего добивался?

Теперь наносим тяжелый сокрушающий удар локтем в спину и тоже в правый бок. И для пущего эффекта не забудем обхватить ладонью левой руки кулак правой, ударной.

Так быстро я давно не бегал. С разбегу перескочил через прилавок с фруктами, умудрившись не задеть его, забежал в арку. Затем пробежал через маленький дворик, перепрыгивая через клумбы и виляя между деревьев. В узком проходе между двумя трехэтажными домами замедлил шаг и на третью, если не на пятую, по счету улицу, вышел уже своей обычной походкой.

Да уж. Еще немного и меня в любом городе будут встречать радостные лица местных дворян. Надо срочно что-то менять в своем поведении. Сегодня мне повезло.

Здесь, как и когда-то у нас, поместье наследует старший сын. Остальные, сколько бы их ни было, стремятся сделать карьеру, военную ли гражданскую, не важно. Иначе, если делить любое, даже очень крупное поместье, через несколько поколений от него клочки останутся.

К чему все это я говорю. Обычно выбирают военную стезю, но и остальные дворяне, за редким исключением, шпагу носят не для украшения.

Понятно, что сегодня меня не проткнули шпагой только потому, что это могло вызвать усмешки у других высокородных господ.

Вонзать в гийда благородную сталь…. Боюсь, что в следующий раз любой их них сначала проткнет меня, а уже затем пустится в объяснения столь неблагородного поступка.

Ну и этому, что не Ониором зовется, очень не повезло. Сейчас ему будет трудно объяснить, что дело было именно в кошельке. Как говорится, где один раз там и второй. В любом случае, надо быть осторожнее. Надеюсь только, что всеимперский розыск не объявят.

И еще я понял одну немаловажную вещь. Этот таинственный незнакомец является злым гением нового для меня мира. Моим личным злым гением. Доводы? Да легко.

Стоит мне засмотреться на хорошенькую девицу, так он сразу тут как тут. Невероятно.

Так, а куда я это зашел? Интересный такой район. Дома все сплошь о два и три этажа. И жизнь кипит, несмотря на то, что скоро сумерки. Здесь вообще темнота быстро наступает. Иной раз как свет выключат.

Вот это да. Так это же квартал с интересными заведениями. Только фонарей красных не хватает. Как я вообще сюда попал, неужели по зову сердца? Нет, не до такой же степени я женщин люблю.

Когда я спросил дорогу у здоровенного облома, дежурившего возле входа одного из таких заведений, тот дружелюбно оскалился.

— Заходи, уважаемый. Зачем еще куда-то идти, ты пришел уже. Заходи, заходи, дорогим гостем будешь. -

Ему бы акцент еще соответствующий и один в один.

Не пойду я к вам, ни за что не пойду. У вас в винной карте все пункты ассортимента со слова клофелин начинать нужно. Или как здесь его называют. И вообще я русо туристо, не заметно, что ли.

Но направление в квартал Оружейников он все же показал. И как-то так улыбнулся при этом, мол, лучше бы ты здесь остался.

Лучше бы я там остался, пронеслось в голове минут через тридцать, когда я бодренько вышагивал в указанном мне направлении.

Случилось это после того, как из сгустившихся почти до состояния темноты сумерек непонятно откуда вынырнули три крайне неприятных субъекта, и перегородили мне дорогу. И, по крайней мере, в руках у двоих из них ловили последние отблески света лезвия ножей.

Ну, это изначально было понятно, путь к нужному мне кварталу лежал чуть ли не через трущобы. Там, внизу есть мостик через речку и вот за ним он и начинается. Получается, что я мимо него прошел, а теперь приходится возвращаться, но уже другой дорогой.