Ступени к божественному - Сергей Лазарев

Я пролежал еще три дня и вышел на работу. Поскольку я работал художником-оформителем и имел более-менее свободный график, с работы меня не выгнали. Месяца два после этого у меня постоянно вспыхивала боль в правой стороне грудной клетки. Я думал, что это остатки болезни. Теперь я понимаю, что это были мои обиды на людей и на судьбу, причем больше всего меня обидело безнравственное отношение людей, их равнодушие к чужому страданию и смерти. А сейчас я понимаю, что в их душах происходил тот же процесс, что и у меня. Их чувства стали омертвевать потому, что их мысли, цели, планы оказались важнее всего. Мы все были жертвами и. палачами одновременно. Человеческое в этих людях заслонило Божественное и соответственно потом стало распадаться.

Тогда я не знал, что то, что со мной происходит, определяется моим внутренним состоянием. Мне и в голову не могло прийти, что происходящее со мной было лечением моей души, вернее, моего Божественного «я». Я жил самым святым, но человеческим, не подозревая о том, что любое человеческое счастье всего-навсего сырье для создания в себе Божественного.

ВОСПИТАНИЕ ЧУВСТВ

В одной из прошлых книг я писал, как у меня чесались уши. И только в пустыне, где энергетика пространства чиста от человеческих эмоций, у меня эта проблема исчезла. Из этого можно сделать простой вывод: моя подсознательная, эмоциональная связь с окружающим миром слишком сильна. Мне, наверное, что-то нужно поменять в моем ритме жизни. Но я думал, что молиться и пересматривать свою жизнь, чтобы снять эту проблему, вполне достаточно. Уши — это ревность. Одновременно у меня выходила подсознательная агрессия к женщинам. Я каждый раз пытался найти какие-то ситуации по жизни, простить и снять претензии. На какое-то время все улучшалось, а затем все начиналось сначала. Постоянные дела и заботы не позволяли серьезно заниматься собой.

Весной прошлого года неожиданно вместо щекотания в ушах появилась боль. Она постепенно нарастала и ночью стала нестерпимой. Внутри, в правом ухе, началось воспаление и образовался желвак, из-за которого я не мог даже сжимать челюсти. Воспаление шло с такой скоростью, что я на всякий случай приготовился к смерти. Я лежал, отключившись от всего и отпустив все, и молился. На этот раз по-настоящему. Не мимоходом, как раньше. К утру исчезло и воспаление и боль. Я обрадовался и забыл об этом. А через неделю опять начался зуд в ушах, сначала понемногу, а потом по нарастающей. Мне все это надоело. Мне порекомендовали хорошего специалиста, и я отправился к нему. Доктор ничего серьезного не обнаружил, прописал мне лекарство, которое я купил в аптеке, и его надо было закапывать в уши 2—3 раза в день. Я это делал неделю, зуд и боли в ушах исчезли.

— Удивительно, — думал я, — год молился и никакого результата, а здесь за несколько дней все мои проблемы снялись. Чего-то в моих исследованиях не хватает. Или что-то во мне не в порядке.

Особого негатива, т. е. передвижения проблемы, я не заметил. Вроде бы уши выздоровели, а все остальное не заболело. В начале лета у меня появились проблемы эмоционального характера. Такого раньше никогда не было. Я понимал, что это либо продолжение заболевания, либо мне нужно что-то основательно менять в подходе к миру. Но чтобы меняться, нужно отстраниться от действительности, порвать все связи, которые притягивают нас к привычному ритму жизни. Нужно накопить энергию для таких изменений. А я никак не мог расстаться с привычным и все более напряженным ритмом жизни. С каждым новым сложным пациентом, которого я пытался вытянуть во что бы то ни стало, я терял огромное количество энергии.

Был еще один очень серьезный фактор. Когда мы обожествляем любимого человека и безмерно привязываемся к нему, то в первую очередь мы концентрируемся не на его теле, а на его высших духовных моментах. И тогда человек может либо погибнуть, либо заболеть. Есть еще один путь — отречение от духовных ценностей, зависимость от которых начинает возрастать. Я понял, что такое «не прошел испытание медными трубами». Слава — это обожание и привязанность не одного, а очень многих людей. Она убивает незаметно, но гарантированно. Человек становится низменным, жадным, высокомерным, непорядочным, раздражительным и т. д. Человек пытается найти хоть какой-то противовес, чтобы выжить, усиливая концентрацию на материальном. Многие талантливые и известные люди умерли потому, что сохранили свои порядочность и благородство, будучи прославленными.

Есть путь частичного отстранения от духовности — это алкоголь или наркотики, или отказ от той деятельности, которая ведет к славе, или полное уединение и нежелание ни с кем общаться, или постепенная потеря способностей или неизлечимые заболевания, внешне незаметные, но постоянно отравляющие жизнь; полный развал в личной жизни, гомосексуализм и т. д.

Несколько лет назад я почувствовал, как усиленное внимание тех, кто прочитал мои книги, начинает медленно вдавливать меня в землю. Первые годы положение спасали многочисленные подделки и сплетни вокруг моей персоны. Это охлаждало пыл моих поклонников и давало мне запас времени, чтобы выжить. Последние 2-3 года ситуация резко ухудшилась.

Подделки постепенно исчезли, а книги стали расходиться не только в России, но и в бывших соцстранах. Внутреннее внимание и привязанность все большего количества читателей давало о себе знать. Я видел, что становлюсь более раздражительным и все больше рискую во время приема, постепенно лишаясь своей защиты. В принципе, это был путь в могилу, только я об этом как-то не думал. Я заметил, что чисто энергетически мне становится легче, когда я уезжаю из России.

Я вспомнил свое недоумение по поводу того, что все мои попытки издать книгу за границей провалились. До меня неожиданно дошло, что издание книги в любой западной стране было бы ступеньками к могиле. Резкое увеличение внимания я бы выдержать не сумел. Все перечисленные приемы блокировки нарастающей известности меня бы не спасли, я это знал. Слишком серьезная и важная информация находится в книгах. Здесь был худший вариант славы — незаметный и очень глубокий.

Раньше я был уверен, что любое упоминание о моих исследованиях будет, как минимум, только после моей смерти. Когда я стал писать книги о своих исследованиях, я думал, что известность придет лет через 10-15. Средства массовой информации этот процесс значительно ускорили.

Однажды женщина рассказала мне:

— Руководство Братской ГЭС столкнулось с непонятной проблемой. Пару раз в месяц весь коллектив дружно заболевал. Некому было работать. Подключили психологов и врачей. Выяснилось, что больничные совпадают с выходом телевизионной передачи «Бумеранг», которую все смотрели, где речь шла о моих исследованиях. Начальство распорядилось поставить на работе телевизор, и все дружно перестали болеть.

Но ведь не все же известные и уважаемые люди страдают, когда внимание и интерес к ним сохраняются. Да, бывают люди от природы глубинно чистые, накопившие запасы любви и отстраненные от человеческого по прошлым жизням. Этого запаса хватало на 5—10 лет известности, т. е. на самые опасные пики внимания. Это был тоже не мой случай. Я же в детстве постоянно болел и рисковал жизнью, т. е. не то что на славу, такого запаса на выживание едва хватало. Оставался единственный путь. Скорее уходить от своего человеческого к Божественному «я». Как только Божественное «я» станет более реальным, чем человеческое, известность меня уже не убьет.

Легко сказать, а вот как это сделать. Судя по своему эмоциональному состоянию, мне это не удавалось. Ситуация ухудшалась и достаточно быстро. Опять встала проблема с приемом пациентов. Я чувствовал, что прием для меня становится опасным. Но с другой стороны, спасение могло прийти только через прием. Объясню почему.

Продвинуться вперед, понять и преобразовать мир невозможно без получения новой порции любви от Бога. Но чтобы она пришла, нужно отдать человеческую любовь. Все мои масштабные обобщения, новые мысли приходили как результат желания помочь другим, готовность пожертвовать собой ради любви к другому. И написание всех книг являлось продолжением того, что я говорил на приеме. Ни жесткая диета, ни посты, ни голодание не давали мне столько любви, сколько желание помочь и спасти других Насколько прием для меня был опасен, настолько он был необходим. Я нашел компромисс. Принимать за пределами России и вести прием 2-3 дня, чтобы помочь больным и получить информацию для написания шестой книги.

В ноябре 1998 года я полетел в Нью-Йорк. Самые тяжелые случаи в Америка Привычка использовать других, нежелание чувствовать себя вторичным, концентрация на лидерстве дорого обходятся жителям Америки. Не случайно у каждого второго депрессия, и шизофрению перестали считать болезнью. Сознание деревенеет, масштабная информация входит очень туго. С такими пациентами очень тяжело работать, зато есть возможность искать новые пути убеждения и воздействия.