Весна (сборник) - Павел Пепперштейн

Зеггерсы на следующий день разыскали дочь в «Домах». Но дело было сделано — она стала венчанной женой Плеве. Каникулы кончились. Я все чаще задумывалось о собственной судьбе. Размышляло я и о судьбах других зеркал. Краем уха, как говорят люди, а в моем случае лучше сказать «срезом амальгамы», я уловило историю о зеркальной пудренице, которую кто-то уронил со смотровой площадки, находящейся на вершине останкинской телебашни. Пудреница разбилась в зеркальную пыль, как страшное зеркало тролля из «Снежной королевы», чтобы проникать внутрь вещей и отражать их изнутри, отражать их микроскопическими фрагментами в качестве особого зеркального вируса.

На ночь меня оставляли на трюмо. В ночном свете я часами смотрело на зеркала трюмо, на этот алтарь, думая о том, что когда-нибудь мы снова станем песком, из которого вышли. И может быть, я стану бураном, буду частью торнадо или смерча, буду проникать в людей, просачиваться сквозь вещи…

По утрам Инна Ильинична приносила дочке горячую чашку какао. Она ставила ее рядом со мной, на трюмо, и тогда все мы, четверо зеркал, покрывались сладкой испариной…

Философскому настроению способствовали разговоры, которые Зеггерс иногда вел со своими гостями. Как-то раз, весной, они обсуждали меня в небольшой компании людей пожилых.

— Слово «зеркало», — сказал Борис Генрихович, — происходит от слова «зреть». «Зреть» — то есть видеть и созерцать. И «зреть» — созревать, расти. Человек — существо вертикальное, прямоходящее, он растет вверх, подобно растениям. Мы подозреваем, что являемся растениями в большей степени, чем животными. Мы подозреваем, что свет заставляет нас расти. Глаз — это зерно, он кормит нас светом. Остальное тело есть стебель этого зерна, его побег. Мы растем, чтобы видеть, и видим, чтобы расти. Зрак, зрачок, он же зеница, зарница и заря. Отсюда и слово «царь» — кесарь, сверкающий, подобно солнцу. Тот, кто источает свет (если его зрение не ослеплено собственным сиянием), видит все «в собственном свете». Быть зрячим солнцем — это и есть идеал человека просвещенного?

Старики рассмеялись, словно зазвенели ржавые бубенцы.

Вечная жизнь, здоровье, молодость и красота

Никак не возьму в толк, отчего на свете все не самым лучшим образом. Казалось бы, ничего не стоит сделать так, чтобы все как-то стало мягче, спокойнее, вообще более приятно. В принципе хотелось бы, чтобы вообще все было хорошо и нигде не видывали бы ничего хоть сколько-нибудь плохого.

С удовольствием исключил бы из мироздания все, что кого-либо мучает, удручает, причиняет неприятности, страдания и прочее. Даже ради развлечения не стоило бы сохранять память о неприятном. Пускай все обустраиваются поуютнее и живут вечно, со сквознячком.

Вскопать двор

Представьте себе, ради всего святого, вельможу! А впрочем, лучше не вельможу, а современного молодого человека, живущего в большом городе. Немного из разряда «золотой молодежи». Ну, как водится, волнующие удовольствия сменяют друг друга: то сойдется в любви с прекрасной девушкой, то танцует ночь напролет, то хохочет с друзьями за алкоголем, то дегустирует интересное вещество, пробуждающее немыслимые видения. Все это идет сплошным шквалом или же каскадами, мозг перевозбужден, все чувства в движении. К тому же молодость. Но надо в какой-то момент и поспать, чтобы набраться сил. Но все кипит и волнуется в душе, и трудно уснуть.

Чтобы уснуть, он представляет себе большой квадратный двор — пустой, ни травинки. Просто квадрат земли. Твердой и утрамбованной. Возможно, это двор казармы, где каждый день маршируют солдаты. Наверное, гарнизон маленького австрийского приграничного городка. Сбоку — сторожка. Офицер приказывает солдату (наверное, ради издевательства) вскопать двор, разрыхлить его, словно огородик. Солдат (слегка напоминающий бравого Швейка) берет лопату. Сначала дело идет с трудом — земля плотная, утрамбованная. «Убитая», как говорят. Но постепенно лопата все легче входит в почву и легче подбрасывает порции земли — они уже словно бы сами вспархивают из-под лопаты с легким хрустом, как бы послушно потрескивая. Земля становится податливой и хрупкой, как воздушный эклер. Она невесомая, пористая. Работа идет все быстрее, уже без малейших усилий, как в стране эльфов. Вскоре солдат возвращается в сторожку, спокойно ставит лопату в угол. И громко произносит: «Легкая земля!»

В этот момент наш юный бездельник крепко засыпает.

Иноголовые

На острове Ярма-Херве, как рассказывают обитатели тамошнего монастыря, в дохристианские времена находился естественный лабиринт, состоящий из плотно сомкнувшихся окаменевших деревьев. Там, в дупле каменного дуба, жила женщина с головой совы. Тело ее было стройным и красивым, одежды она не носила. Один из мужчин Ярма-Херве стал ее любовником, она родила ему сына, на вид обычного мальчика, однако питался он только яйцами и не умел говорить. Затем любовник и сын Совиной Головы состарились и умерли, сама же она не старела. Когда на остров прибыли христианские миссионеры, женщина с головой совы исчезла. На этом месте до сих пор показывают корни дуба, которые стали камнем. На одном из корней вырезан одним монахом крест и надпись «Где Бог, там и правда».

Северные татары рассказывают, что существовал человек богатырского телосложения, но с головой цыпленка. Один хан очень любил его и велел построить для него дворец. Во дворец люди не допускались, даже сам хан никогда не заходил внутрь. Внутри, говорят, было множество коридоров, переходов, комнат, и все очень запутано.

Мурзила прожил там всего два года, а потом умер. Дворец вскоре сгорел, и только недавно одна научная экспедиция откопала фундамент здания, напоминающего о том дворце. На одной из уцелевших стен имеется изображение богатыря с цыплячьей головой, сжимающего в руке человеческий череп. Стиль изображения напоминает помпейские мозаики.

…НА ОДНОЙ ИЗ УЦЕЛЕВШИХ СТЕН ИМЕЕТСЯ ИЗОБРАЖЕНИЕ БОГАТЫРЯ С ЦЫПЛЯЧЬЕЙ ГОЛОВОЙ, СЖИМАЮЩЕГО В РУКЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ЧЕРЕП…

Уильямс — монстр с головой щенка, названный в честь английского писателя и публициста Эдвар да Генри Уильямса, который впервые обнаружил изображение этого монстра на оборотной стороне так называемого Цетиньского кодекса. Э. Г. Уильямс посвятил этому изображению свою известную повесть «Unwanted Child» (1860). В повести описан лабиринт, сделанный из соли, который монстр с головой щенка постепенно сводит на нет с помощью своего шершавого языка.

Цетиньский кодекс сгорел во время пожара в Историческом музее Гренобля в 1871 году.

Свефе — существо с телом женщины и головой крокодила (ее еще называют Кулайар), обитала по преданию, распространенному в районе Руйонг, в лабиринте, расположенном на дне реки Нинх. Древние обитатели берегов Нинх относились к Свефе с почтением — ей приносились жертвы, в том числе и человеческие. В те времена считали, что души многих людей и животных после смерти должны будут пройти через лабиринт Свефе. Позднее (уже в период китайского влияния) этот лабиринт изображался в виде последней гексаграммы И-Цзин — «Еще не конец». До сих пор в одном месте на реке Нинх деревенские жители показывают видимые сквозь воду длинные каменистые выступы, напоминающие эту гексаграмму.

В Карпатах рассказывают о существе с телом человека и с головой то ли паука, то ли бобра, то ли свиньи. Говорят он жил в горах в XVIII веке, при императоре Йозефе II. Говорят также, что он пережевывал землю и выплевывал ее в виде липкого и застывающего на ветру вещества, из которого он вылепил сложный лабиринт, издали напоминающий человеческий желудок. Слово «вытонь» в тех местах обозначает «выкидыш». Некоторые варианты легенды говорят, что Вытонь заманивает в свой лабиринт беременных женщин, позванивая в волшебный колокольчик. Там он высасывает из них плод, а самих беременных женщин отпускает, и они становятся повивальными бабками.

До сих пор в окрестностях Мукачево сохраняется древняя стена, имеющая S-образную форму. Крестьяне показывают на нее издали, но не приближаются к ней, говоря, что это остатки лабиринта Вытоня. «А самого Вытоня давным-давно нет», — приговаривают крестьяне.

Рабочие, строившие туннели в южной Шотландии, рассказывали о существе с головой то ли крота, то ли крысы. Бытовала легенда, что это создание раньше было человеком, одним из рабочих, рывших туннели. Глен преобразился в монстра в момент, когда его лопата наткнулась на некий «черный камень». С тех пор Туннельный Глен не выходил из-под земли. Говорят, он очень быстро и бесшумно бегал вдоль туннелей и рыл собственные, ложные туннели, которые считались источником большой опасности. Полагают, что Глен умер, и рабочие тайно похоронили его в память о том времени, когда он был одним из них. В одном из туннелей показывают в свете ручного фонарика квадратную плиту с надписью «I will be not anymore».