Новая жизнь - Ольга Мяхар

От меня резко отошли. Анрел срочно полетел к пострадавшему, опасаясь, что тот уже почил. Но нет, удалось его немного подлечить до состояния стонущего тела, что меня сильно обрадовало. Даже дышать снова удалось.

К сожалению, этот акт насилия оборвал то хрупкое доверие, которое я успела завоевать. Народ стоял на расстоянии в полкомнаты, все держали что-нибудь острое и смотрели крайне недружелюбно.

— А ну проваливай, девка. — Самый старший из них, с сединой в нечесаных космах и с одним глазом, так и не встал со своего лежака, — Нечего нам помогать. Сами справимся. А вот тебе скоро помощь может очень даже понадобиться.

На плечо рухнул уставший анрел. Иревиль зло усмехался, дергая за волосы и предлагая отомстить.

Но я просто развернулась и ушла.

Наверное, они правы. Здесь — ничем помочь не смогу.

Выйдя за дверь и сев на ступени, я задумчиво посмотрела на постоянно серое небо. Шел дождь. Слабый, но надоедливый. Он стекал по лицу, забирался за шиворот и холодил спину. Необычные ощущения. И неприятные.

А еще мне почему-то грустно.

— Не унывай. — Анрел перелетел ко мне на колени и ободряюще улыбнулся. — Ты еще успеешь сделать много хорошего до рассвета, а я…

— А почему до рассвета? — мы с Иревилем — хором.

— Ну… ваши недавние действия… зачлись в минус. Почти все.

— Старушка в плюс? — Рёва.

— Да. Она обманывала и была разоблачена путем макания в фонтан. Гуманно и затейливо. Они оценили.

— Гм…

Я же закрыла глаза, понимая, что резко опускаюсь в огромное болото депрессии. Мне становилось все хуже и хуже от того, что:

1) добрые дела делать не получается;

2) завтра я превращусь в металлическую куклу;

3) не красавица, что почему-то удручает все сильнее;

4) а еще я есть хочу.

Стемнело окончательно, и, ко всему прочему, я промокла и замерзла. А времени оставалось — только до рассвета. Потом все. И я совершенно не представляю себе — где мне найти доброе дело.

— Не переживай, — Феофан.

Оба дружка уже сидели у меня на коленях, кутаясь в край куртки и выглядывая из-под нее.

— Просто следуй зову своего сердца. А до рассвета еще далеко. Апчхи!

— Простудился? — хмуро. Рёва.

— Нет, чхи, все в порядке.

— На.

— Но это же твоя куртка!

— Просто надень.

— Спасибо, — смущенно.

— Заболеешь — возись потом с тобой, — со вздохом.

— Я не заболею. Я же анрел. А где ты шарф взял? Ой, придушишь!

Я встала и медленно побрела вниз по ступеням, держа этих двоих на руках. Иревиль щеголял голым торсом, у Феофана из-за шарфа выглядывал только нос. Я грустно улыбнулась и пошла куда глаза глядят. Авось найду свое доброе дело.

Кажется… нашла. Доброе. Дело.

Посреди помойки сидела встрепанная, дергающая хвостами кошка, а три крысы медленно наступали на нее, оттеснив к самой высокой куче мусора. Я подняла руку, сделала из пальца "ствол" и пальнула по крысам короткой очередью, используя в качестве боеприпасов конфеты, которые утром взяла с кухни. Грызуны разлетелись в разные стороны и с визгом уползли, подволакивая лапы. (Из-за депрессии целилась я исключительно в пятые точки.)

— Мяу.

Я почесала затылок и грустно вздохнула.

— Ну привет. Похоже, у меня входит в привычку спасать кошек.

— Благодарю, — склонилась в поклоне ушастая головка.

— Говорящих.

— Ты ее понимаешь? — Иревиль, сквозь стук зубов. Анрел опасливо на него косился, кутаясь в две куртки и шарф.

— Ну… она только что сказала "спасибо". Ты слышал.

— Страшно за тебя рад. — После чего замерзший в зюзю нечистик полез ко мне за пазуху, ругаясь и кашляя через слово.

— Иревиль, на тебе куртку! — в его пятку вцепились.

— Фефа, мне тепло нужно, а не куртка, отстань.

— Но там же… грудь!

— Я в курсе. В нее и закопаюсь, — мечтательно. Засунув в вырез моей рубашки нос. — Феф.

— Что? — натужно вытягивая Иревиля за ногу.

— Я ошибся. Тут пусто.

— Чего? — растерянно.

— Грудь — сильно сказано… хрен закопаешься, короче.

— Дай посмотреть.

Угрюмо молчу, размышляя: не прихлопнуть ли обоих.

— Да… я слышал, настой хреновой травы…

— Нет, это для мужчин.

— А… да?

— Я пил. Помню.

— Ты, пил?!

— Ну а что такого? Неплохая вещь, между прочим. Блин, холодно!

— А для груди тогда что?

— Ну… можно попробовать синюю ягоду. Вон, кстати, кустик растет.

— Она же ядовитая, — удивленно.

— Хуже не будет, — твердо. — Иля…

— Отстань, — сжимая зубы, — Я не виновата, что такая…

— Я могу помочь. Снизу. Мягко.

— Как? — со вздохом шагая к кустику.

Знаю, знаю, но все равно дела мои — швах. Так что отравиться — не худший вариант.

— Я — королева кошек, и в знак благодарности за спасение жизни я могу исполнить одно твое желание, — мурлыкнула она, изящно потягиваясь и запрыгивая на верх кучи.

— Ну… — сунув в рот первую ягоду.

— Ну как? — хором справа и слева.

— Чешется, — кивнула я.

— Что чешется-то? — заволновался Феофан.

— Погоди. Я проверю. — Мне снова полезли за шиворот. Сую в рот вторую ягоду.

— Ну… — глубокомысленно, зарывшись по пояс в моем воротнике. — Кожа синеет.

Расстегиваю куртку, поднимаю рубашку и с ужасом разглядываю синие пятна, быстро покрывающие живот. Иревиль пытался вылезти, но его прижало. Феофан парил передо мной — красный и испуганный. Хорошо хоть майку надела, а то бы совсем в обморок упал.

— Это неопасно. Завтра все пройдет. — Кошечка хмыкнула и принялась осторожно умывать мордочку черной лапой.

— Да?

— Что да? — Иревиль все-таки вырвался из плена рубашки и упал мне на руку, тяжело дыша и глядя на черное небо.

— Кошка сказала — завтра все пройдет.

Анрел и нечистик переглянулись.

— Пошли домой, — предложил Рёва.

— Обсохнешь, и снова пойдем искать приключения. Ночь длинная, — покивал Феофан.

— Так как насчет желания? — с кучи.

Хм…

— Сделай меня человеком.

Половинки моей души угрюмо наблюдали, как я приближаюсь к кошке.

— Не могу, — тихо. — Для этого не хватит сил. Может… а что-то другое?

— Ну… хочу быть красивой.

— Невозможно. — Как отрезала.

Я поняла: только что мне разбили сердце.

— Фефа, мы ее теряем. Просит у кошки красоту и рычит, услышав "мяу".

— Не мешай, у девочки депрессия.

— У меня теперь тоже. Че делать-то?

— Ну… поговорят и разойдутся.

— А-а… ладно. Подождем.

— Ты вообще что можешь?

— Не поверишь, почти все, — расстроенно мяукнула королева кошек, глядя мне прямо в глаза.

А у нее красивые радужки. Серебристые, мерцают в темноте и немного печальные.

— У тебя у самой ведь что-то случилось. Почему ты такая грустная?

Кошка смущенно отвела взгляд и взмахнула хвостом.

— Ты заметила?

— Ну… да.

— Мой народ гибнет. Тени пожирают нас ежедневно. Ты первая, с кем я могу поговорить. Жители нас не понимают.

— Симка рассказывал.

Глаза сверкнули, на меня внимательно посмотрели.

— Ты… так это ты ему дала ошейник с колокольчиком?

— Ну…

Передо мной медленно и очень грациозно преклонили передние лапы.

— От имени всего моего рода я благодарю тебя, человек. Недавно мы запустили их в производство, и уже сегодня полсотн и жизней были спасены только благодаря тебе.

— Так быстро? — удивленно.

— Хм… мы — волшебный народ, и создать временную копию сможет даже ребенок. Главное — иметь при себе оригинал.

Киваю.

— А как…

— Тени бежали, посрамленные горожанами, спасающими маленьких несчастных кошечек.

— А-а…

— А Симка уже в конторе. Ждет тебя. И я… я в неоплатном долгу перед тобой. Пусть война еще и не окончена, но эта помощь никогда не будет забыта. Загадывай свое желание еще раз! И я не посмею сказать тебе "нет", даже если для его выполнения потребуется пожертвовать своей жизнью.

Я грустно подумала, что, сделав меня красивой, королева точно умрет в муках от перенапряга. Вздыхаю.

— Они уже долго болтают, — Феофан. — Я все больше верю, что кошка не просто мяукает.

— Не поверишь — я тоже.

— Но… это невозможно! Духи всегда видели и слышали больше любого человека!

— Она — киборг. Наверное, есть какое-то устройство, позволяющее понимать всех подряд, — гэйл, сверкнув алыми глазками.

— А-а.

— Я тоже такое хочу.

— Да? Ну в принципе…

— Что?

— У меня есть новый образец таблетки… С ней даже мокрицы смогут поведать тебе описание своей жизни.

— Ну мокрицы мне и на фиг не нужны, а вот птички, зверьки… А побочные эффекты? — настороженно. — Опять нимб и крылышки?

— Нет. Это доработанная версия. По идее побочных эффектов нет.