Хождение к морям студёным - Вадим Бурлак

Почему она появляется, а затем внезапно исчезает — знает лишь сам Шпицберген да самые посвященные в тайны Севера волхвы и шаманы. Однако и они не могут защитить людей от злой воли «стража Полярной звезды».

Интересно, что легенды о так называемой «слабой воде» существуют также у китайцев, полинезийцев, у некоторых племен северо-американских индейцев.

Кровавая сделка

Сколько островов в архипелаге Шпицберген?

В XVI–XVII веках этого никто не знал. Среди охотников на морского зверя ходили слухи, что их несколько тысяч и они не поддаются подсчету. Сама Полярная звезда по каким-то причинам не позволяет сделать это. Ну, а тот, кто вдруг сумеет сосчитать все острова Шпицбергена, получит власть над этой арктической землей, морским зверем и рыбой. А еще он научится понимать «застывшую говорящую темень». А это значит, что откроются ему многие тайны Севера и самой Полярной звезды.

Люди, которые нарушили студеный покой Шпицбергена, добывая рыбу и зверя в его водах, должны платить кровавую дань. Сколько островов в архипелаге — столько будет отнято человеческих жизней.

Даже в те далекие времена многие понимали, что подобные легенды китобои рассказывали для запугивания конкурентов. Но проявлять недоверие не решались. А вдруг и впрямь осерчает «застывшая говорящая темень» или попадешь на «слабую воду»?

В начале XVII века голландцы создали на западном побережье Шпицбергена несколько постоянных поселений охотников на морского зверя и даже основали городок Смереенбург. Это название переводится как «Город ворвани». Ведь многие жители его не только занимались охотой и рыбной ловлей, но и вытапливали жир морских животных. Ворвань затем отправляли для продажи на материк.

В одной шпицбергеновской легенде говорится, что основали Смереенбург китобои из Амстердама, которых возглавлял Гуго-Единорог. Такое прозвище предводитель получил после того, как совершил тайную сделку со Шпицбергеном.

Впрочем, эта тайна вскоре открылась для всех жителей Смереенбурга. Но о ней шептались с оглядкой.

Оставив своих товарищей на побережье, Гуго один вышел на лодке в море. Три дня он пытался сговориться с «застывшей теменью» — духом архипелага. А на четвертый потерял сознание. Когда очнулся, его лодка была уже на берегу. В кулаке Гуго оказался неизвестно откуда осколок бивня нарвала.

Предводитель китобоев понял: сделка со Шпицбергеном состоялась. Жителям Смереенбурга отныне станет сопутствовать удача в промысле, но за это архипелаг — Страж Полярной звезды — заберет столько человеческих жизней, сколько у него имеется островов.

Поведал Гуго своим товарищам, что им разрешается добывать любого кита, кроме нарвала-единорога. Отныне это животное — покровитель Смереенбурга.

Осколок бивня Гуго стал носить на цепи на шее как талисман, а люди прозвали своего предводителя Единорогом.

Багровое копье

Предание об этом нарвале и сегодня можно услышать от жителей северного норвежского города Тромсе. Но, возможно, появилось оно много веков назад среди охотников на морского зверя, рыбаков и добытчиков пушнины. В справочной литературе сообщается, что единороги не превышают шести, а их винтообразно закрученный бивень — трех метров. Питается этот вид китов головоногими моллюсками и рыбой. А грозное оружие — бивень предназначен вовсе не для нападения на других морских животных. По мнению специалистов, бивень, возможно, служит нарвалам своеобразным стабилизатором во время плавания и для пробивания во льду отдушин. Ведь единороги, как и другие китообразные, долго не могут находиться под водой.

В легендах говорится, что в водах Шпицбергена обитал когда-то гигантский нарвал, прозванный «Багровым копьем». Был он вдвое или втрое больше самого крупного своего сородича. А бивень его превышал семь метров.

Когда король-нарвал сердился, обычно сероватого цвета бивень становился багровым. Полярные мореходы знали: не дай Бог в такие минуты кораблю оказаться на пути единорога. Его грозное оружие пробивало обшивку любого судна, а удар был таким сильным и точным, что у команды не оставалось шансов на спасение. Ни пушечное ядро, ни гарпун китобоя не могли поразить легендарного единорога.

Жители Смереенбурга каждый год в июне или июле замечали, как «Багровое копье» подплывал совсем близко к берегу и подолгу наблюдал за ними. Иногда он издавал различные звуки: рев, стон, громкое бульканье, всплески.

Предводитель переселенцев из Амстердама определял по этим звукам, в каком настроении гигантский нарвал. Не гневается ли на людей? Можно ли выходить в море на промысел?

Гуго хорошо понимал язык «Багрового копья» и никогда не ошибался, растолковывая его сигналы жителям Смереенбурга.

Недобрый взгляд

Наверное, удача сопутствовала на Шпицбергене голландским рыбакам и охотникам за морским зверем. Прошло немного времени, и население городка перевалило за 1200 человек. По тем временам для удаленного от материка северного архипелага — число не малое. Даже в наши дни в самых крупных городах Шпицбергена — Лонгиербиена, Нью-Олесунна, Баренцбурга и Пирамиды — население меньше.

Несмотря на суровые условия Заполярья и свои островные особенности, жизнь в Смереенбурге во многом протекала как на материке: промысел, заготовка, строительство, работа в домашнем хозяйстве, отдых, веселье… Появлялись новые семьи, умирали и рождались люди. Неизвестно, в каком году, но точно в XVII веке, в семье смереенбургского китобоя появился мальчик. Дали ему имя Якоб. Несмотря на такое событие, в тот же день отец новорожденного вышел в море.

Не для пропитания понадобилась ему добыча. Решил китобой загарпунить нарвала, чтобы изготовить из бивня такой же амулет, как у предводителя Гуго.

Знал он, что земляки не одобрят этого. Ведь с самого основания Смереенбурга никто из них не осмеливался убивать единорога. Потому китобой отправился на промысел один и тайком от всех.

Великий необдуманный риск. Да и провинность немалая для жителя северной колонии. Но повезло в тот день отцу новорожденного. Добыл он молодого нарвала. Отбуксировал его к берегу и вдали от людей разделал.

Однако утаить такое событие в маленькой колонии невозможно.

Собрались жители Смереенбурга на совет. Немногословны северные мореходы. Никто не шумел, не бранился, лишь осуждающе посматривали на ослушника да попыхивали трубочками.

Один Гуго после долгого раздумья произнес:

— Беда и тревога задули в наши паруса. Утром у берега видел я «Багровое копье». Недобрый у него взгляд, и бивень свой поднимает высоко над водой…

Сказал это и словно сглазил: отпугнул удачу от жителей Смереенбурга. В тот год, что ни день, больше стало появляться вблизи Шпицбергена чужих кораблей. А это значит, уменьшилась добыча колонистов.

Не раз между пришлыми и местными китобоями вспыхивали ссоры, переходившие в резню и перестрелку. Один за другим гибли мужчины Смереенбурга. Кто от ножей и пуль, кто в схватках с китами, а некоторые уходили в море и неизвестно по каким причинам не возвращались. Отчего и куда они пропадали? Арктика любит молчание и умеет хранить тайны исчезновения людей.

Все чаще собирались смереенбуржцы не для веселья. Скорбили и размышляли, кто погубил их товарищей. Пришлые китобои? Месть «Багрового копья»? Или это Шпицберген собирает кровавую дань: одного человека за каждый свой островок?

А тем временем подрастал маленький Якоб. Хоть и носил он талисман из нарвалового бивня, но и его не обошла беда. Мальчик так и не научился говорить. Со своими сверстниками он не играл и почти не общался. Целыми днями бродил в одиночестве по берегу и что-то высматривал в море.

Иногда Якоб, словно увидев в воде жуткое неизвестное существо, начинал трястись и глухо стонать. Люди в страхе крестились. Им казалось, что они слышат стон не мальчика, а разгневанного нарвала. И даже во взгляде Якоба им чудился жестокий роковой холод глаз «Багрового копья».

Чернокнижник из Роттердама

В такие недобрые времена и появился в Смереенбурге незваный гость. Прибыл корабль за ворванью и сырой кожей, и на берег сошел мрачный господин. Сразу видно: не купец, не охотник, не рыбак и даже не сборщик налогов. Колонисты смекнули: алхимик и чернокнижник!..

Пришельца звали Губерт, а родом он был из Роттердама. А этот город, как известно, еще с XIV века облюбовали ведьмы, колдуны, астрологи, чернокнижники. Особенно много появилось их там после кровавых событий 1585 года. Испанцы захватили тогда Антверпен и беспощадно стали сжигать на кострах еретиков, колдунов, ведьм и, на всякий случай, лекарей и ученых. Кому-то из них удалось бежать от расправы, а затем укрыться в Роттердаме.