Сага о Копье. Хроники Копья: Драконы осенних сумерек. Книга 1. - Маргарет Уэйс

- Как ты думаешь, мой посох?..

- Нет! - с трудом выдохнул Рейстлин. Движением руки он поманил к себеТаниса, но, даже сидя с ним рядом, тот едва разбирал его шепот: магзадыхался, хватая ртом воздух, кашель то и дело обрывал его на полуслове.

- Посох не исцелит меня, Танис, - прохрипел Рейстлин. - Не тратьте наменя его силу... На нем... благословение... Но и его возможности небеспредельны. Я принес свое тело... в жертву... получив взамен свою магию.Это - навсегда. Мне уже ничто не поможет...

Он умолк, глаза его закрылись.

Вихрь ворвался в пещеру, раздувая пламя костра. Это Стурм оттащил всторону валежник и то ли ввел, то ли внес внутрь Флинта, едвапереставлявшего нетвердые ноги. Оба были мокры, хоть отжимай. Танис видел,что Стурм рад был избавиться от своего подопечного, рухнувшего возле огня.Похоже, рыцарь был возмущен гномом... да и всеми прочими. Стурм любилпорядок и дисциплину, а здесь их не было и в помине. Не говоря уж озвездах, пропавших с небес, - неслыханное нарушение извечного порядкавещей. Наверняка оно глубоко потрясло рыцаря Танис с тревогой отметил просебя признаки мрачного отчаяния, которые, как он знал, временаминакатывали на Стурма.

Тассельхоф накинул одеяло на плечи гнома: тот сидел, скорчившись, наполу пещеры, зубы Флинта стучали так, что на голове дребезжал шлем.

- Л-л-лод-д-дка... - вот и все, что он мог выговорить. Танис налилему кружку вина, и гном с жадностью ее осушил.

Стурм с величайшим отвращением покосился на Флинта.

- Я буду нести стражу первым, - сказал он и направился к выходу изпещеры, но тут поднялся Речной Ветер.

- Я буду сторожить вместе с тобой, - проговорил он сурово.

Стурм так и застыл. Потом повернулся к рослому варвару Огонь бросална лицо рыцаря резкие тени. Жесткие морщины залегли у рта. Он был нижеростом, чем Речной Ветер, но гордость и воинское благородство, которымдышал весь облик Стурма, почти равняли их между собой.

- Я - Соламнийский Рыцарь, - сказал Стурм. - Мое слово - слово чести,а моя честь - это моя жизнь. Если помнишь, еще в гостинице я дал словозащищать тебя и госпожу Если тебе угодно сомневаться в данном мной слове,значит, ты подвергаешь сомнению мою честь и, таким образом, оскорбляешьменя. Как ты понимаешь, подобное оскорбление...

Танис вскочил.

- Стурм!..

Рыцарь поднял руку, не сводя взгляда с жителя Равнин.

- Не лезь, Танис, - сказал он. - Итак, какое оружие ты предпочитаешь?Меч? Нож? Как принято биться у вас, варваров?

На лице Речного Ветра не дрогнул ни один мускул. Темные глазавнимательно смотрели на рыцаря. Потом он заговорил, тщательно подбираяслова:

- Я совсем не имел в виду усомниться в твоей чести. Я плохо знаюгородских людей и их повадки и скажу тебе без утайки: я боюсь. Это страхвынуждает меня так говорить. Он не оставляет меня с тех самых пор, когдамне был вручен голубой хрустальный жезл. И всего более я боюсь за ЗолотуюЛуну... - Житель Равнин глянул на женщину, и в его глазах отразилось пламякостра. - Я умру без нее. Как я мог доверить...

Его голос сорвался. Усталость и перенесенные страдания все-таки взялисвое: колени варвара подломились, он едва не упал. Стурм подхватил его.

- Верно, не мог, - сказал рыцарь. - Я понимаю. Ты просто вымотался,друг, и к тому же, видно, болел... - Танис помог ему уложить Речного Ветрав глубине пещеры. - Спи спокойно, а я постерегу.

Рыцарь вновь отвалил от входа валежник и, не добавив более ни слова,вышел под дождь.

Золотая Луна молча слушала весь этот разговор. Перетащив своинехитрые пожитки, она опустилась на пол подле Речного Ветра. Он обнял ее иприжался к ней, зарывшись лицом в ее бледно-золотые волосы. Вдвоемзакутались они в медвежий плащ Речного Ветра и скоро уснули; головаЗолотой Луны покоилась у него на груди.

Переведя с большим облегчением дух, Танис вновь обратил взгляд наРейстлина. Тот спал беспокойным, болезненным сном. Время от времени с губего срывались странные слова на магическом языке, рука тянулась к посохуТанис посмотрел, что делали остальные. Тассельхоф, скрестив ноги, сидел уогня и перебирал свои в основном "позаимствованные" сокровища, разложив ихна полу. Танис разглядел несколько блестящих перстней, какие-то чужеземныемонеты, перышко козодоя, куски бечевки, ожерелье из бус, куколку,вырезанную из мыла, и свисток. Одно из колец показалось Танису знакомым.Это был перстенек эльфийской работы, давным-давно подаренный Танисуодной... одной эльфийкой, о которой он старался думать пореже. Крохотныелистья плюща, вырезанные из золота, сплетались, образуя тоненькийободок...

Танис направился к кендеру, ступая бесшумно, чтобы не разбудитьспящих.

- Тас, - он тронул кендера за плечо и указал пальцем. - Это моеколечко.

- В самом деле? - глаза Тассельхофа так и округлились, излучаяполнейшую невинность. - Вот видишь, как хорошо, что я его подобрал. Ты,верно, обронил его в гостинице!

Криво улыбнувшись, Танис забрал перстенек и подсел к кендеру.

- Есть у тебя карта здешних мест, Тас?

- Карта? - просиял тот. - А как же, Танис! Конечно!

Он торопливо сгреб все свои драгоценности и запихал их в кошель. Насмену им из другой сумки появился футляр для свитков - деревянный, резной,ручной работы. Из него кендер извлек целый ворох карт. Танис и прежде нараз видел коллекцию Таса, но до сих пор не уставал восхищаться. Карты -числом не менее сотни - были нарисованы на самых разных материалах: оттонкого пергамента до мягкой лайки и широкого пальмового листа.

- А я-то думал, ты, Танис, в лицо знаешь здесь каждое дерево, -сказал Тас и зашуршал картами, то и дело приостанавливаясь полюбоваться.

Полуэльф покачал головой.

- Я прожил здесь много лет, это верно, - ответил он кендеру. - Нопотаенных троп так и не узнал.

- В любом случае в Гавань ведут не многие. - Танис вытащил нужнуюкарту и расстелил на полу. - Большак, проходящий через Утехинскую долину,- без сомнения, кратчайшая дорога...

Танис изучил карту при свете догорающего костра.

- Ты прав, - сказал он. - К тому же она не только кратчайшая, но,кажется, и единственная на несколько миль вокруг. И к северу и к югу лежатХаролисовы горы... там нет удобных перевалов. - Нахмурившись, Танис скаталкарту и вернул ее кендеру. - Наверняка точно так же рассуждает иТеократ...

Тассельхоф зевнул и бережно спрятал карту в футляр.

- Над этим, - сказал он, - пускай ломает себе голову кто-нибудь умнееменя. Я больше люблю приключения...