Том 6. У нас это невозможно. Статьи - Синклер Льюис

К тому же Сарасон никогда не убедил бы богачей, что, чем больше Бэз угрожал им, чем чаще он обещал раздать миллионы беднякам, тем больше могли они верить в его «здравый смысл» и спокойно финансировать его предвыборную кампанию. А Бэз убеждал их, намекая, улыбаясь, подмигивая, пожимая руки, — и деньги лились рекой, исчисляясь сотнями тысяч, часто под видом участия в прибылях.

Остроумным ходом Берзелиоса Уиндрипа было то, что он, не дожидаясь своего избрания, начал вербовать себе шайку пиратов. В искусстве привлекать сторонников он практиковался с того самого дня, когда четырехлетним мальчуганом очаровал соседского мальчика, подарив ему револьвер, который потом сам же выкрал из кармана своего нового товарища. Бэз, вероятно, не учился, а может быть, ему и нечему было учиться у социологов Чарльза Берда и Джона Дьюи, но они могли бы многому научиться у Бэза.

И опять-таки ловким ходом Бэза, а не Сарасона, было следующее: горячо защищая идею о том, что все могут стать богатыми, стоит только проголосовать за богатство, он в то же время открещивался от всякого «фашизма» и «нацизма», так что большинство республиканцев, опасавшихся фашизма демократов, и демократы, боявшиеся фашизма республиканцев, готовы были отдать ему свои голоса.

X

Хотя я всячески стараюсь не затемнять страницы моей книги научными терминами и неологизмами, я все же вынужден сказать: самое поверхностное ознакомление с Экономикой Изобилия должно убедить всякого разумного человека, что Кассандры, неправильно именующие «инфляцией» необходимое увеличение нашего денежного обращения, — ошибочно основывая свою аналогию на инфляционных неудачах некоторых европейских государств в период 1919–1923 годов, — заблуждаются, а может быть, умышленно не хотят понять, что в Америке совершенно иная денежная система, обусловленная нашими гораздо более значительными запасами естественных богатств.

«В атаку». Берзелиос Уиндрип.

Большинство разорившихся фермеров, –

Большинство конторских служащих, не имевших работы в течение последних трех, четырех, а то и пяти лет, –

Большинство людей, живущих на пособие и жаждущих увеличения этого пособия, –

Большинство жителей окраин, которым не по карману электрические стиральные машины, даже купленные в рассрочку, –

Значительные группы «американских легионеров», веривших, что только сенатор Уиндрип обеспечит им получение, а может быть, и увеличение пенсий, –

Популярные проповедники, которые рассчитывали по примеру епископа Прэнга и отца Кофлина создать себе нужную рекламу, поддержав не совсем обычную программу, сулящую процветание веем-веем без каких-либо усилий с чьей бы то ни было стороны, –

Остатки Ку-Клукс-Клана и некоторые лидеры Американской федерации труда, считавшие себя обиженными и обойденными прежними политическими деятелями, –

А также не организованные в профсоюзы чернорабочие, считавшие себя обиженными этой самой АФТ, –

Ютящиеся на задворках адвокаты, которым еще ни разу не удалось получить казенную должность, –

Злополучная противоалкогольная Лига, — поскольку было известно, что сенатор Уиндрип, сам любитель выпить, является горячим сторонником полного воздержания, тогда как его соперник, Уолт Троубридж, почти ничего никогда не пивший, не поддерживал, однако, мессий сухого закона. (Мессии эти за последнее время совсем уже было изверились в выгодности своей профессии моралистов, поскольку Рокфеллеры и Уономэйкеры перестали молиться с ними и платить им), –

Помимо всех этих нуждающихся просителей, — немалое количество буржуа, даже миллионеров, недовольных тем, что заметный урон их процветанию наносят коварные банкиры, ограничивающие им кредит, –

Таковы были сторонники Берзелиоса Уиндрипа, мечтавшие, что он, подобно божественному ворону, всех их накормит, когда станет президентом; из их среды вышли самые пылкие ораторы, выступавшие за Уиндрипа в предвыборной кампании весь сентябрь и октябрь.

С этой толпой паладинов, для которых политические добродетели определялись интересами их кармана, смешивался летучий отряд воителей, страдавших не от голода, а от избытка идеализма; интеллигенты, реформисты и даже заядлые индивидуалисты, видевшие в Уиндрипе, несмотря на все его фиглярское вранье, освободительную силу, которой предстояло омолодить одряхлевшую капиталистическую систему.

Эптон Синклер писал и выступал в защиту Бэза, так же, как в 1917 году он, будучи убежденнейшим пацифистом, выступал за то, чтобы Америка приняла самое активное участие в мировой войне, полагая, что таким образом будет навсегда покончено с германским милитаризмом, а стало быть, и со всякими войнами. Большинство компаньонов Моргана, которых, может быть, и коробило оттого, что им пришлось объединиться с Эптоном Синклером, поняли, что, какие бы значительные материальные жертвы им ни угрожали, Уиндрип был единственным человеком, способным осуществить подъем промышленности; епископ Маннинг из Нью-Йорка ссылался на то, что Уиндрип всегда почтительно отзывался о церкви и ее пастырях, меж тем как Уолт Троубридж по воскресеньям совершал утренние прогулки верхом, и не было слышно, чтобы в «День матери» он отправил хоть одну поздравительную телеграмму какой-нибудь особе женского пола.

С другой стороны, газета «Сатердей ивнинг пост» выводила из себя мелких лавочников, называя Уиндрипа демагогом, и нью-йоркская «Таймс» — некогда орган независимых демократов — тоже была против Уиндрипа. Но большая часть религиозной прессы объявила, что раз Уиндрипа поддерживает такой святой, как епископ Прэнг, — значит, таково веление божие.

В предвыборной кампании приняла участие даже Европа.

Заверив всех с самым скромным и любезным видом, что они ни в коей мере не хотели бы вмешиваться во внутренние дела американцев и что их единственное желание — лично выразить восхищение великим светилом Запада, поборником мира и процветания Берзелиосом Уиндрипом, несколько представителей иностранных держав отправились в лекционное турне по Америке: генерал Бальбо, снискавший популярность в США тем, что в 1933 году возглавлял перелет из Италии в Чикаго; ученый, хотя и живший в настоящее время в Германии и вдохновлявший всех патриотических вождей «германского возрождения», но в свое время окончивший Гарвардский университет и завоевавший славу лучшего пианиста на своем курсе, некий доктор Эрнст (Пуцци) Ганфштенгль; и, наконец, лев британской дипломатии, Гладстон 1930 годов, красивый и любезный лорд Лоссимут, в бытность свою премьер-министром известный под именем Рамсея Макдональда.

Жены фабрикантов оказали всем троим роскошный прием, и они, в свою очередь, сумели убедить многих миллионеров, которые считали Бэза вульгарным выскочкой и смотрели на него свысока, в том, что он, в сущности, является единственной надеждой мира на восстановление международной торговли.

Отец Кофлин бросил на всех кандидатов один-единственный взгляд и с негодованием скрылся в своей келье.

Миссис Аделаида Тарр-Гиммич, которая, несомненно, написала бы друзьям, приобретенным ею на ротарианском обеде в Форте Бьюла, если б только она помнила название этого города, была заметной фигурой в предвыборной кампании. Она разъясняла женщинам-избирательницам, как это мило со стороны сенатора Уиндрипа, что он пока еще сохранил за ними право голоса, и исполняла свою песенку «Наш Бэз поехал в Вашингтон» в среднем не меньше одиннадцати раз в день.

Сам Бэз, епископ Прэнг, сенатор Порквуд (бесстрашный либерал и друг рабочих и фермеров) и полковник Оссиола Лутхорн, издатель и редактор, хотя и считали основной своей задачей речи по радио, обращенные сразу к миллионам слушателей, совершили поездку по всей стране, за сорок дней побывав во всех штатах и проделав свыше 27 000 миль в специальном экспрессе «Забытых людей» — алюминиевом, обтекаемом, пунцовом с серебром, с панелями из слоновой кости, с шелковой обивкой, с двигателями Дизеля, с резиновой прокладкой во всех переборках, с кондиционированным воздухом в каждом вагоне.

В поезде имелся бар, которым, за исключением епископа, никто не пренебрегал.

Объединенные железные дороги оплатили эту поездку.

Было произнесено свыше шестисот речей, начиная от приветственных возгласов, обращенных к собравшейся на вокзале толпе, — на семь-восемь минут — до двухчасовых взрывов громового красноречия в различных аудиториях и на ярмарочных площадях. Бэз обычно участвовал во всех выступлениях на первых ролях, но иногда он настолько срывал голос, что был только в состоянии помахать рукой и прохрипеть приветствие, предоставляя распинаться за себя Прэнгу, Порквуду, полковнику Лутхорну или тем охотникам из бесконечного числа его секретарей, ученых специалистов-консультантов по истории и экономике, поваров, буфетчиков и парикмахеров, которых удавалось оторвать от азартной игры в карты с сопровождавшими поезд репортерами, фотографами, звукооператорами и радистами. Тиффер из агентства «Юнайтед пресс» подсчитал, что Бэз, таким образом, показался перед двумя миллионами людей, если не больше.