Отто Фон Бисмарк. Основатель Великой Европейской Державы Германской Империи - Андреас Хилльгрубер

БИСМАРК НА ПОСТУ ИМПЕРСКОГО КАНЦЛЕРА (1871-1890): КОНСОЛИДАЦИЯ ГЕРМАНСКОЙ ИМПЕРИИ И СОХРАНЕНИЕ ЕЕ СТАТУСА ВЕЛИКОЙ ЕВРОПЕЙСКОЙ ДЕРЖАВЫ

Подобно периоду 1862-1871 годов, два десятилетия, проведенных Бисмарком на посту имперского канцлера, представляются историку как единое целое. Внешне– и внутриполитическая деятельность канцлера в течение всего этого времени была подчинена единственной идее: консолидации и сохранению достигнутого как во внутренних, так и во внешних делах. В отличие от прошлых лет, центральное положение Бисмарка в институте власти теперь, после образования империи, производило на непосвященного, особенно при ретроспективном взгляде, мнимое впечатление абсолютной самоуспокоенности. Это впечатление было настолько сильным, что имперского канцлера были склонны считать диктатором и подвергали довольно резкой критике. Кроме того, соединение революционного и традиционного, свойственное его политической концепции, в отдельных чертах напоминало политику Наполеона III. Поэтому, желая дать оценку выдающегося положения Бисмарка, одни историки ссылаются на теоретическую работу Карла Маркса “18-е брюмера Луи Бонапарта” ( 1852 г .) и говорят о его “бонапартизме”, другие же – о его “цезаризме”. Между тем один только намек на зависимость Бисмарка от своего монарха уже должен был бы исключить подобные сравнения и вытекающие из них ассоциации. Вильгельм I, даже несмотря на постоянные в период до 1879 года конфликты со своим канцлером; никогда бы не решился согласиться на отставку Бисмарка. Однако в 1871 году невозможно было предположить, что первому императору отпущен столь долгий срок жизни и он умрет лишь в 1898 году в возрасте 92 лет. В пределах династии Гогенцоллернов после эпизода 99-дневного пребывания у власти смертельно больного Фридриха III трон перейдет к Вильгельму II, то есть фактически выпадет из игры одно поколение. Не было тайной, что кронпринц Фридрих Вильгельм, руководствуясь соображениями личного и политического характера, был полон решимости отправить Бисмарка в отставку, как только взойдет на трон (в качестве преемника был заготовлен адмирал фон Штош, фаворит принца). Никакое “большинство” в рейхстаге, и никакая популярность основателя империи не смогли бы воспрепятствовать подобной замене в семидесятые годы или в начале восьмидесятых.

В период 1878-1879 гг, внешне– и внутриполитическая концепция Бисмарка претерпела глубокие изменения, что дало историкам основание считать этот поворот в сторону консерватизма “вторым основанием империи”. Однако два десятилетия, с 1871 по 1890 год, представляют собой отдельную эпоху. Сам Бисмарк считал, что его основная задача как имперского канцлера состоит в постоянной защите Германской империи от опасности извне. Соответственно, и внутриполитические конфликты он оценивал в основном применительно к сфере внешней политики, то есть к возможной угрозе империи со стороны международных революционных движений. Таким образом, внешнеполитический аспект должен превалировать над внутриполитическим, причем особо выделяется связующее звено между обоими – сохранение политических и властных позиций империи и ее специфического социального и конституционного устройства везде, где это представлялось рациональным. При этом Бисмарк обладал чрезвычайно большой виртуозностью в применении в том числе и “не праведных” средств для претворения в жизнь своих политических устремлений. Наиболее часто употребляемы были кампании различного рода в прессе и использование посредников, в том числе Герсона фон Бляйхредера, роль которого выходила далеко за пределы обязанностей личного банкира Бисмарка.

Восстание Парижской коммуны весной 1871 года, которое повсюду в Европе было воспринято как “зарница” социальных революций, помогло Бисмарку убедить Европу в опасности, уже не в первый раз после 1789 года исходящей из Франции, и в необходимости объединения всех консервативных сил перед лицом грядущих революционных потрясений. Кроме того, канцлер смог заставить недоверчивые европейские державы (в первую очередь Россию и Австро-Венгрию), с опаской ожидавшие разрастания прусской экспансии (под национальным и имперским лозунгами) поверить его заявлениям о том, что империя “насытилась”. При этом поначалу он стремился к восстановлению более тесной политической и идеологической связи между бывшими партнерами по Священному союзу (что и удалось сделать посредством образования Союза грех императоров в 1873 году) с тем, чтобы удержать республиканскую Францию в политической изоляции. Однако Бисмарк не хотел ввергать империю в жесткие рамки союзной “системы”, а стремился оставить за собой свободу маневра и между Англией и Россией, и между Россией и Габсбургской монархией, а в первую очередь не дать увлечь себя в сторону “выбора” в пользу одного союза в ущерб другому.

Возрождение военной мощи Франции, совершившееся неожиданно быстро после досрочной выплаты контрибуций и последовавшего за этим вывода германских войск из Восточной Франции в 1873 году, имперский канцлер рассчитывал сдержать с помощью грозных жестов. Однако кризис “войны в пределах видимости” весной 1875 года (так называлась инспирированная Бисмарком статья в берлинской газете “Пост”) убедил его в том, что идеологического “клея” между тремя восточными державами недостаточно для устранения властного соперничества, что уже одна только угроза превентивной войны против Франции заставила активизироваться как Англию, так и Россию. Было совершенно очевидно, что любая новая попытка насильственными методами изменить ситуацию в Европе в пользу Пруссии-Германии с точки зрения обеих фланговых держав представляла собой угрозу установления полной гегемонии Германской империи на европейском континенте и могла бы стать причиной войны европейского масштаба, то есть, по мнению Бисмарка, жизненно опасной для империи войны на два фронта. Наконец-то было недвусмысленно продемонстрировано, что достижения 1871 года – это наибольшее, что были готовы признать прочие европейские державы.

Перемещение сферы интересов других держав от Центральной Европы на периферию, на Балканы (в связи с восстанием в Боснии и Герцеговине летом 1875 года, затем еще в большей степени с началом русско-турецкой войны в апреле 1877 года) вначале побудило Бисмарка еще больше дистанцироваться от тесных связей с другими государствами. Впрочем, подобная политика “развязанных рук” отражала дилемму, которая являлась следствием проблемы “выбора”. Послу в Петербурге фон Швайницу, стороннику русско-германского союза, канцлер объяснял эту дилемму следующим образом: “Нашим интересам никак не может соответствовать, если в результате объединения всех прочих европейских государств и неуспеха русского оружия властным позициям России постоянно будет наноситься значительный ущерб. Однако интересы Германии будут задеты столь же глубоко, если в случае угрозы существованию австрийской монархии как европейской державы или же ее независимости возникнет опасность выпадения в будущем одного из факторов, на который мы рассчитываем в деле поддержания европейского равновесия”. Империи пришлось принять активное участие в сохранении Австро-Венгрии; на заседании правления рейхстага 1 декабря 1876 года Бисмарк подчеркнул, что империя не потерпит распада страны.