Двадцатое столетие. Электрическая жизнь (старая орфография) - Альбер Робида

Завтракъ скоро окончился, такъ какъ Филоксенъ Лоррисъ торопился обратно въ лабораторію. Ему недосугъ было даже проводить жениха и невѣсту на верхнюю терассу, служившую дебаркадеромъ, и присутствовать при ихъ отъѣздѣ. Взамѣнъ того онъ передалъ сыну фонографическое клише.

— Здѣсь ты найдешь мои пожеланія вамъ счастливаго пути, сердечныя изліянія родительскихъ моихъ чувствъ и напутственные совѣты. Чтобъ не терять времени, я приготовилъ все это сегодня утромъ, пока умывался. До свиданія!

Какъ уже упомянуто, обрученные путешествовали всегда съ провожатымъ, или даже съ нѣсколькими провожатыми. На этотъ разъ роль менторовъ, требуемую приличіями, приняли на себя старшій домашній секретарь Филоксена Лорриса, — Сюльфатенъ, з крупный промышленный дѣятель, — Адріенъ Ла-Героньеръ, бывшій сперва компаньономъ и помощникомъ Филоксена, но за послѣднее время удалившійся отъ дѣлъ вслѣдствіе разстроеннаго здоровья.

Пока путешественники размѣщаются на воздушномъ своемъ кораблѣ, умѣстно будетъ представить читателю гг. Сюльфатена и Ла-Героньера. Первый изъ нихъ — рослый дюжій мужчина лѣтъ тридцати пяти или тридцати шести, широкоплечій, крѣпко сложенный, съ грубоватыми манерами и некрасивымъ, но чрезвычайно интеллигентнымъ лицомъ, озареннымъ необыкновенно живыми проницательными глазами, сверкающими словно электрическимъ свѣтомъ. Его зовутъ Сюльфатеномъ и, кромѣ этого страннаго химическаго прозвища, никакого другого имени у него нѣтъ.

О происхожденіи старшаго секретаря фирмы Филоксена Лорриса сложилась таинственная легенда. Въ научныхъ кружкахъ твердо убѣждены въ справедливости разсказовъ о томъ, что хотя у Сюльфатена нѣтъ ни отца, ни матери, онъ все-же не можетъ быть названъ сиротой по той простой причинѣ, что у него никогда и не было родителей!.. Сюльфатенъ родился при совершенно иныхъ условіяхъ чѣмъ тѣ, въ которыхъ рождаются по крайней мѣрѣ до сихъ поръ обыкновенные смертные. Короче сказать, онъ былъ результатомъ искусственнаго химическаго процесса. Первый младенческій его крикъ раздался въ лабораторіи, а материнской утробой для него служила стеклянная реторта соотвѣтственной вмѣстимости. Сюльфатенъ родился лѣтъ сорокъ тому назадъ изъ весьма сложныхъ химическихъ соединеній, открытыхъ многоученымъ докторомъ, фантастическіе мозги котораго постоянно работали надъ самыми странными идеями, оказывавшимися иной разъ въ высшей степени геніальными. Этотъ ученый умеръ въ домѣ умалишенныхъ, израсходовавъ все свое состояніе и весь свой мозгъ на изслѣдованіе величайшихъ задачъ природы. Изъ всѣхъ открытій, сдѣланныхъ этимъ грандіознымъ геніемъ, столь злополучно погибшимъ въ пучинѣ умопомѣшательства, прежде чѣмъ онъ успѣлъ совершенно закончить дивные свои изслѣдованія и опыты, остались на лицо лишь воскрешеніе съѣдобнаго аммонита, — мягкотѣлаго, исчезнувшаго со временъ третичной эпохи и разводимаго теперь близь береговъ Франціи въ большихъ размѣрахъ на отмеляхъ, гдѣ этотъ промыселъ весьма серьезно соперпичаетъ съ разведеніемъ устрицъ въ Канкалѣ и Аркашонѣ,— небольшой, прожившій всего только шесть недѣль, пробный ихтіозавръ, скелетъ котораго сохраняется въ музеѣ, и наконецъ Сюльфатенъ, — образчикъ добытаго искусственнымъ путемъ естественнаго первобыт-

отсуствовали страницы в оригинале

этимъ живымъ мощамъ немного менѣе семидесяти лѣтъ, мыслено упрекая себя за то, что сбавляете имъ съ костей десятокъ — другой, а между тѣмъ почтенному старцу недавно только исполнилось сорокъ пять лѣтъ.

Да, Адріенъ Ла-Героньеръ является образцомъ нашего малокровнаго поколѣнія, израсходовавшаго нервную свою силу, и притомъ образцомъ совершеннѣйшимъ въ смыслѣ идеальнаго преувеличенія. Таковъ нынѣшній человѣкъ, — хрупкое ничтожное быліе, столь быстро расходуюіцееся въ истинно-электрическомъ напряженіи лихорадочно-спѣшнаго нашего существованія, если у этого былія нѣтъ возможности или рѣшимости давать отъ времени до времени отдыхъ уму, измученному чрезмѣрной безпрерывной дѣятельностью, и освѣжать ежегодно абсолютнымъ спокойствіемъ тѣло и душу на лонѣ возстановляющей природы. Необходимымъ условіемъ для этого является отъѣздъ изъ Парижа, — этого безпощаднаго мучителя мозговъ, куда-нибудь подальше отъ промышленнныхъ центровъ, — отъ заводовъ и фабрикъ, конторъ, магазиновъ, — отъ политики и въ особенности отъ безпощадной тираніи разныхъ телефоновъ, фонографовъ, телефоскоповъ, и вообще всѣхъ безпощадныхъ машинъ и приспособленій поглощающей насъ электрической жизни. Эти соціальные факторы именно и доводятъ наши нервы до такого крайняго напряженія. Опи собственно и образуютъ собою всепоглощающій вихрь, въ которомъ мы живемъ, — переносимся съ мѣста на мѣсто, — летаемъ и задыхаемся въ грозныхъ, сверкающихъ его кольцахъ.

Вся глубина страшнаго физическаго упадка, угрожающаго слишкомъ развитымъ въ нервномъ отношеніи расамъ, высказывается какъ нельзя болѣе ясно у этого несчастнаго двуногаго, почти утратившаго человѣческое подобіе. Такіе образчики царя творенія встрѣчаются теперь на каждомъ шагу цѣлыми тысячами въ большихъ городахъ, въ центрахъ промышленной дѣятельности, гдѣ современная жизнь, съ ея безпощадными требованіями, опустошаетъ организмы, слабосильные отъ рожденія, принуждая ихъ къ чрезмѣрному умственному возбужденію. Эта инквизиціонная пытка обусловливается непосильнымъ развитіемъ мозга, необходимымъ для того, чтобы держать безпрерывный рядъ мучительныхъ экзамеповъ, преслѣдующихъ человѣка съ момента достиженія школьнаго возраста и до престарѣлыхъ лѣтъ, такъ какъ почти во всѣхъ отрасляхъ дѣятельности необходимымъ условіемъ успѣха является полученіе новыхъ всевысшихъ дипломовъ и аттестатовъ.

Попытки возрожденія и укрѣпленія организма съ помощью гимнастики и физическихъ упражненій, организованныхъ въ научно-систематическомъ порядкѣ, не увѣнчались желаннымъ успѣхомъ, хотя въ прошломъ столѣтіи на нихъ и возлагали большія надежды. Правда, гимнастика и физическая выработка организма начали было входить въ моду и, повидимому, даже приводили иногда къ полезнымъ результатамъ, но тѣмъ неменѣе отъ нихъ пришлось отказаться за недостаткомъ времени, которое все цѣликомъ надо было посвящать умственному труду. Одновременно съ недостаткомъ времени обнаружился кромѣ того и недостатокъ силъ, потребный для гимнастическихъ упражненій.

Каждое послѣдующее поколѣніе становилось все слабосильнѣе подъ гнетомъ чрезмѣрнаго мозгового труда, — умственнаго переутомленія, вызваннаго силою обстоятельствъ, — переутомленія, отъ котораго никто не могъ избавиться. Люди вскорѣ перестали вести борьбу съ неизбѣжнымъ рокомъ и отказались отъ теоретически необходимаго пнротивовѣса мозговой работѣ. Вслѣдствіе этого они съ каждымъ поколѣніемъ становились все малокровнѣе и гибли отъ преждевременнаго истощенія цѣлыми массами на полѣ жизненной битвы.