Александра и Курт Сеит - Мария Вильчинская

Шура в нерешительности остановилась. Пожалуй, не стоит спешить. Письмо можно отдать отцу и завтра, перед его отъездом в клинику профессора Егорова.

Если вообще стоит его отдавать. Надо подумать.

Глава 8

Барон Крофт

Ничего Шура в итоге отцу не сказала.

Всю ночь проворочалась, раздумывая, как ей лучше поступить, но так ничего и не решила. С одной стороны, разумно было бы предупредить его, вдруг в письме на самом деле было что-то опасное.

Она еще ни разу не слышала, чтобы отец высказывался о политике и действиях властей так резко, как вчера, диктуя письмо секретарю. Но она ведь никогда и не читала его переписку с друзьями и деловыми партнерами. А вдруг его взгляды гораздо радикальнее, чем она думала, и он просто скрывал их, чтобы не раздражать консервативно настроенную жену? И кто знает, насколько радикальнее и в какой форме он их выражал.

С другой стороны, Шура совсем не хотела обременять отца такой заботой прямо перед тем, как ему ложиться в клинику. Зная его, она вообще опасалась, что он отложит осмотр. А ведь здоровье его ухудшается день ото дня, они и так слишком много времени потеряли. Нет, так рисковать нельзя ни в коем случае.

В итоге она задремала лишь под утро, а к приезду профессора Егорова встала с головной болью, невыспавшаяся и, что хуже всего, так ничего и не решившая.

Впрочем, это в какой-то степени оказалось к лучшему. Пока они ждали отца, профессор заговорил о важности обследования, серьезности ситуации, необходимости соблюдать режим, диету и психологическое равновесие. И в частности сказал им с Валентиной:

– Надеюсь, вы понимаете, что любое волнение пагубно сказывается на состоянии больного человека? Наше здоровье во многом зависит от нашего внутреннего самочувствия. Поэтому я настоятельно рекомендую вам по возможности ограждать Юлиана Матвеевича от любой негативной информации.

– То есть скрывать от него все плохое? – уточнила Валентина, сейчас, видимо, не намеренная терять время на светские недомолвки.

– По возможности, – повторил профессор Егоров. – Все, что не является жизненно важным и требующим его немедленного вмешательства, может подождать. Учтите, серьезное потрясение может окончательно подорвать его здоровье.

Он резко замолчал и поднялся навстречу вошедшему Юлиану Матвеевичу. Они обменялись рукопожатиями.

– Мой экипаж ждет вас, – сообщил профессор.

– Благодарю. – Юлиан Матвеевич повернулся к дочерям. – Не скучайте, мои милые. – Он поцеловал в лоб Валентину, потом Шуру и нарочито бодрым голосом сказал: – Оставляю вас на попечение Надежды Васильевны. Не вздумайте сидеть дома и переживать. Развлекайтесь, ходите на концерты, в театр, на приемы; вернусь – обязательно проверю, где вы бывали. Ну-ну, не шмыгать носами! Меня не будет всего неделю.

После его отъезда Шура с Валентиной, обе с красными глазами, разошлись по своим комнатам, собирать вещи для переезда к тете Надин, а на самом деле, конечно, чтобы спокойно поплакать.

Шура подозревала, что болезнь отца куда серьезнее, чем он говорит. И еще она подозревала, что Валентина думает то же самое. Но обсуждать этот вопрос с сестрой она не решалась. А вдруг та знает больше нее? Вдруг состояние отца еще тяжелее, чем ей кажется? Об этом даже думать страшно. Нет-нет, не надо это обсуждать. Лучше уж делать вид, что все хорошо.

Но в одном она теперь была уверена – хорошо, что она не сообщила отцу о письме. Его бы это в любом случае расстроило, а если письмо и в самом деле опасное – это была бы та самая негативная информация, от которой профессор Егоров велел его беречь.

Она сама как-нибудь со всем этим разберется. Как, Шура еще не особо представляла. Но как-нибудь точно. А пока следовало перестать плакать и все-таки собрать вещи. Тетя Надин будет рассержена, если они с Валентиной задержатся и ей придется корректировать из-за них свои планы.

Занятая сборами, она не сразу обратила внимание на звонок в дверь. И сообразила, что они вроде бы никого не ждут, только через несколько минут.

– Кто приходил? – спросила она, спускаясь на первый этаж.

Горничная протянула ей письмо.

– Какой-то незнакомый господин, он не представился. Просил передать Юлиану Матвеевичу. Сказал, это очень важно.

Шуре хватило одного взгляда на конверт, чтобы узнать знакомый почерк. «Барон Крофт»! Грабитель! Ну почему она была так невнимательна и не спустилась сразу после звонка!?

Она распахнула дверь и выбежала на улицу, не обращая внимания на испуганные вопросы горничной. Может быть, он еще не успел далеко уйти?

Ну слава Богу! Господин в элегантном пальто неторопливо шел к экипажу, ожидающему его на другой стороне улицы. Это точно он!

– Постойте! – Шура подхватила юбки и побежала за ним, не думая о холоде.

Грабитель обернулся и остановился. При виде нее на его лице отразилось заметное удивление, тут же сменившееся насмешливой улыбкой.

– Александра Юлиановна, мое почтение. – Он поклонился с самым светским видом. – К сожалению, на литературном вечере нам не довелось поговорить, но поверьте, я был счастлив вас снова видеть.

– Зачем вы приходили? – отдышавшись, спросила Шура. На его «светскую беседу» она предпочла не обращать внимания. – Принесли свои инструкции?

Грабитель удивленно приподнял брови.

– Ваш отец обсуждает с вами такие конфиденциальные темы?

– Нет, – отрезала Шура. – Отец вообще не знает о вашем письме! Его получила я и спрятала.

Он сразу посерьезнел и осуждающе покачал головой.

– Это крайне неблагоразумно с вашей стороны.

– А я вижу, «благоразумие» – ваше любимое слово, – вспыхнула Шура.

– Вы совершенно правы, – холодно отозвался грабитель. – Оно позволяет всем остаться в живых и с наименьшими потерями.

– Послушайте, – Шура постаралась говорить как можно спокойнее, – отца нет дома. Он в клинике. Он очень тяжело болен.

«Барон Крофт» серьезно посмотрел на нее и с задумчивым видом потер подбородок.

– Не похоже, чтобы вы лгали… К тому же это легко проверить. Что ж, я буду с вами откровенен. Лично мне взгляды вашего отца глубоко симпатичны, как и он сам. Я ни в коем случае не желаю ему зла. Но я обязан в первую очередь думать об интересах партии. Мы крайне нуждаемся в деньгах. А поскольку, как вам известно, наша тщательно спланированная экспроприация была сорвана вашими друзьями, приходится изыскивать эти деньги в другом месте. И поверьте, я очень скромен. Что такое для вашего отца десять тысяч? Это письмо стоит гораздо дороже.

– Но шантаж может его просто убить! – взмолилась Шура.

– Не преувеличивайте.

– Я прошу вас…

– Александра Юлиановна, – жестко прервал ее грабитель. – Вижу, я зря говорил с вами как со взрослой, на самом деле вы еще всего лишь ребенок и живете не разумом, а эмоциями. Но ради вас я даю вашему отцу отсрочку. Когда он выйдет из клиники?

– Через неделю.

– Передайте ему оба письма и скажите, что срок расплаты – через десять дней. Трех дней ему хватит, чтобы собрать необходимую сумму. И ступайте скорее домой, иначе подхватите воспаление легких. А мне будет очень жаль вас хоронить.

Он отвернулся и, больше не слушая ее, сел в экипаж.

Шура в отчаянии посмотрела вслед удаляющейся карете, но ей ничего не оставалось делать, как последовать совету грабителя и вернуться домой, тем более у нее и правда зуб на зуб не попадал. Однако мнения своего она не изменила – отцу говорить ничего нельзя. Надо как-то выкрутиться из этой ситуации самой.

Ах, если бы родители давали ей деньги! Она бы сама заплатила шантажисту, и отец просто ничего бы не узнал, а следовательно и не волновался бы. Грабитель прав в одном – десять тысяч для их семьи действительно не такая уж невозможная сумма. Но для семьи – не значит для нее самой, увы. У нее есть приданое, но его она получит только после замужества, а даже если бы она как героиня романов и собралась замуж ради спасения отца, десяти дней ей все равно бы не хватило. Не говоря уж о том, что для отца это был бы еще более серьезный удар.

Так, хватит думать о глупостях. Где можно взять деньги?

Может быть, заложить драгоценности? Шура мысленно перебрала все, что было в ее шкатулке, и с сожалением отказалась от этой мысли. Она не слишком разбиралась в стоимости украшений, но и так было ясно – даже если она все их продаст, денег все равно не хватит. А бриллианты лежат у отца в сейфе, до них не добраться.

Занять тоже не получится, ну кто даст в долг женщине, да еще и такую сумму? Ну почему она не родилась мальчиком?! Ведь сыновьям выделяют содержание, а иногда и сразу отдают часть капитала. И даже если ничего не дают, мужчина всегда может взять в долг под гарантию будущего наследства.

Когда стало окончательно понятно, что денег ей взять неоткуда, Шура задумалась о том, кто может ей чем-нибудь помочь. Вариантов в принципе было не так много: Сеит и Таня. Больше она никому не доверяла. Ну разве что еще Валентине, но с оговоркой, и к тому же она все равно ничем не сможет помочь, только разволнуется, да еще не дай бог проговорится Косте или тете Надин. Костя? Нет, таких денег у него нет, а значит, нет и смысла к нему обращаться.