Лондон бульвар - Бруен Кен

Подъехал к «Олд Вик», припарковался. Сказал:

— Я выйду, объявлю о вашем приезде.

— Я жду.

Швейцар, сопливый пацан, который ничего о ней не знал, говорит:

— Да я никогда о ней не слышал, приятель.

Мы с ним долго препирались, пока не подошел другой чувак, постарше:

— Что здесь происходит?

— Я привез Лилиан Палмер, она ждет в машине, у нее встреча с мистером Бейли.

Лицо его расцвело улыбкой.

— Лилиан Палмер, боже мой! — сказал он.

И пошел обрадовать Бейли. Пацан спросил:

— А что, она еще популярна?

— Вот мы сейчас и узнаем.

К нам размашистым шагом подошел какой-то мужик, за ним тралилась толпа помощников. Он выглядел как забронзовевший Джордж К. Скотт. [30]Ни сапог для верховой езды, ни мегафона у него не было, но выглядел он так, как будто все это у него было. Сказал:

— Я Бейли.

Я повторил ему свой спич, он закричал:

— Это к Филипсу! Позовите его! Ну а мы встретим мисс Лилиан Палмер.

Он точно знал, как с ней обращаться. Подхватил под руку, провел в театр, вывел на сцену, повернулся и сказал:

— Леди и джентльмены, дорогие ценители театра, я привел к вам ЗВЕЗДУ.

А прожектор уже на нее направлен, народ вокруг начинает собираться.

Она просто преобразилась, тридцать лет с лица как ветром сдуло. Я подумал: «Да, она, видать, имела успех».

Бейли как будто прочитал мои мысли. Он сказал:

— Еще как, чертовски талантливая актриса. Джордан все еще с ней?

— Да, с ней.

— Знаете, она была за ним замужем. В каком-то смысле, многие из нас были.

Посмотрел на меня в упор, спросил:

— Ты ее долбишь?

— Что?

— Я тебя не осуждаю, приятель, она это делает классно.

— Вы когда-нибудь видели ее рукопись?

— Я эту рукопись вижу приблизительно раз в год. Даже поверить не могу, что она стала еще хуже.

Бейли принесли канапе и шампанское, и они подкрепились прямо на сцене… Филипс наконец-то нашелся, и да, конечно, это именно он звонил три раза. Они хотели арендовать «Призрак» для рекламной кампании. Бейли сказал:

— В конце концов, мир вращается вокруг автомобилей.

Про Лилиан словом не обмолвились. Проводили ее к машине, устроили отличные проводы.

Она чуть не рехнулась от радости, говорит:

— Ты видел… ты слышал? Они меня любят! Я снова взойду на трон! Остановись где-нибудь в укромном месте. Мне нужно, чтобы ты любил меня.

Я припарковался с северной стороны Гайд-парка. Перешел на заднее сиденье и отодрал ее, как будто мне это самому в голову пришло. Когда я вышел, пара дворников, сгребавших листья, одобрительно мне похлопали.

Точно, это был день представлений.

~~~

ЧЕТВЕРГ, ВЕРНУЛСЯ к дневной работе. Залез на крышу, стал сбивать куски шифера. Я слышал, как они падали во внутренний дворик и разбивались вдребезги, как стекло. Если бы я был мечтателем, я сказал бы: «Как мои надежды», — но это были просто старые куски шифера. Мадам целый день висела на телефоне, заказывала новые платья, записывалась к парикмахеру, ворковала со своими друзьями. Я с ними еще не встречался, но подумал, что бридж всё расставит по местам.

Наступил вечер, я принял душ, потом решил заказать где-нибудь картошку с жареной рыбой на вынос и почитать Эдварда Банкера. Новые пеликановские [31]книжки я расценивал как особое удовольствие. Телефон мне установили, я был в полном порядке. Он зазвонил.

— Мистер Митчелл?

— Привет, док.

— Как вы меня узнали?

— Док, догадайся с трех раз, сколько индусов мне звонит?

— А…

— Где ты взял этот номер?

— У Бриони, у нее все есть.

— И это тоже… Ну, у вас что-то случилось?

— Да. Можно с тобой встретиться? Я хочу угостить тебя обедом.

— О'кей.

— Замечательно. В Ноттинг-Хилл есть замечательный итальянский ресторан «Да Винчи'з». Как насчет восьми?

— Итальянский?

— Ты не любишь итальянскую кухню?

— Конечно, люблю. И называй меня Митч.

— Хорошо, мистер Митч.

Я уже вроде как поставил на картошку с рыбой, ну да черт с ними. Надел синий костюм и белую рубашку. Посмотрел на себя в зеркало, сказал:

— Смокинг-чмокинг.

И представьте, все, как один, включая дока, одеты запросто.

Местечко оказалось милое и уютное, дока все знают. Для начала уже хорошо. Мы заказали моллюсков и лингвини, потом спагетти болоньезе. Хлеб был свежий и хрустящий, как в сказках про счастливое детство. Мне даже вино понравилось. Я подбирал соус хлебом, док заказал еще вина. Я начал:

— Что случилось, док?

— Это по поводу Бриони.

— Quelle surpise. [32]

— Ты говоришь по-французски?

— Нет, просто использую эту фразочку. Ты просто удивишься, как часто я ее использую, когда Бриони рядом.

— Можно напрямую, мистер Митч?

Если ты это услышал, плати по счету и убегай. Я сказал:

— Валяй.

— Я ее очень люблю.

— Но ведь она чокнутая!

Это застало его врасплох, но в то же время словно подтолкнуло, и он сказал:

— Когда я изучал медицину, всерьез подумывал о том, чтобы стать психологом. Изучал пограничные расстройства личности.

— Ты имеешь в виду периферийные?

— Нет.

Пришел официант, убрал объедки. Их набралось порядочно. Итальянцы это любят. Любят, чтобы вы ели. Великие люди. Док взял на десерт «Павлову». [33]Я — капучино без шоколадной крошки. Ненавижу это дерьмо. Док говорит:

— Суть в том, что их чувства и поведение разделены. Трагедия в том, что люди, страдающие пограничным расстройством личности, никогда не излечиваются. Самое лучшее, что ты можешь для них сделать, — это дать им возможность двигаться по инерции…

Он помолчал, потом продолжил:

— Сначала они кажутся нормальными, всё в полном порядке, но они словно балансируют на туго натянутом канате между безумием и здравым рассудком. Не в состоянии завязывать отношения с людьми, подвержены припадкам, которые приводят их к саморазрушению.

— Это ее кражи в магазинах?..

— Да. Такие люди живут от одного несчастья до другого. Они великолепны, когда играют роль, и в то же время испытывают непреодолимое чувство внутренней пустоты. Они никогда не изменятся.

— Актрисы.

— Да, многие люди с подобными нарушениями психики преуспевают на сцене.

Я подумал о Лилиан, потом сказал:

— В чем проблема, док? Уходи.

Он посмотрел на свой десерт, отодвинул его и сказал:

— Я одержим ею.

— Пойдем, док, я угощу тебя в английском пабе, если найдем хоть один.

Я привел его в паб «Солнце и блеск», недалеко от Портобелло. Во всяком случае, когда-то это был английский паб. Заказал пару горького, мы сели за столик, и я сказал:

— Пей.

Док выпил. Затем долгим изучающим взглядом посмотрел на меня, спросил:

— Как ты можешь быть так… спокоен, ведь это твоя сестра?

Он явно хотел сказать безразличен.

Это ничего — я могу соблюсти хороший тон. Говорю:

— Док, я сидел в тюрьме. И мне это совсем не понравилось. У меня предчувствие, что потребуется вся моя энергия, чтобы туда не вернуться. Я должен вести себя очень сдержанно, просто для того, чтобы выжить. Начну заводиться — и всё, я покойник.

У него глаза округлились.

— Но это ужасная жизнь — под таким строгим самоконтролем.

Я осушил до дна свой стакан, сказал:

— А что, тюрьма лучше?

Мы немного помолчали, взяли еще по одной, пока дошли до половины, он спрашивает:

— И что же мне делать?

— Док, я не даю советов и никогда их не слушаю, но скажу тебе вот что. Принимай всё как есть, наслаждайся, живи полной жизнью, потому что, если честно, она сама от тебя уйдет, она всегда так делает. Потом опять откопает Фрэнка и вернется к коксу, пушкам и безумию.