Путанабус. Наперегонки со смертью - Дмитрий Старицкий

Первыми откликнулись валлийские кирасиры, потом ответил радист из Кадиса, нудно уточняя место, где они находятся, пока в разговор не вмешались валлийцы и потребовали сразу высылать санитарный вертолет вдоль дороги, а координаты они ему дадут сами, им недолго подъехать.

– Откуда у Наташки взялся пистолет? – спросила Роза, когда девчата уже ушли.

Ответил правду:

– Я подарил, на выезде из Портсмута. «Байкал» из трофеев. Она его сразу засунула в правый бедерный карман шаровар. А в левый – запасные магазины. Вот партизанка!

– Не ругай ее, – строго сказала Роза, – она нас всех спасла. Если бы этот офицер не обернулся на ее выстрел, то у таежниц не было бы даже шанса.

– Дальше-то что было?

– Дальше приехали кирасиры, и Антоненкова взасос целовалась с лейтенантом.

– Сплетничаешь? – поднял я правую бровь.

– Нет, просто рассказываю, что было дальше. По твоей же просьбе, между прочим, – надулась Роза.

– И?..

– Потом прилетел вертолет, забрал тебя с Наташкой и улетел. Очень хвалили, что тебя с места на место не переносили. Так что ты у Ингеборге опять в должниках.

Роза немного помолчала.

– Ну? – подбодрил ее.

– Потом кирасиры все вокруг сняли на камеру, собрали трофеи в их шведскую «буханку» и отдали от нее ключи Бисянке. Теперь это их с Ингеборге трофей, по местным правилам. Их и Синевич, на троих. Потом привязали на свой броневик раненого бандита, дали нам в автобус водителя и все поехали в Виго. А этих орденцев дохлых прямо там, на обочине, и бросили. Только ботинки с них сняли. Мрак.

Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго.

22 год, 1 число 6 месяца, суббота, 25:14

Наши тихие посиделки прервала все та же, так и не представленная мне медсестра. Вслед за ней ввалились в кубрик и хорошо знакомые, но также безымянные для меня карги. Они, тяжко пыхтя, тащили длинную узкую банкетку. Деревянную такую, узенькую и, что характерно, – сверху бордовым винилом крытую. Приставив банкетку к стене, карги торопливо ушли, а медсестра осталась.

– Ну-с… – привлекла медсестра наше внимание.

– Слушаю вас, – откликнулась Роза.

– Как я понимаю, вы остаетесь тут дежурить в ночь, – констатировала медичка, – тогда это сиротское ложе – для вас. Постельное белье и подушка – в шкафу.

Она указала рукой на банкетку и еще куда-то мне за голову.

Роза понимающе кивнула. С достоинством так. Просто пай-девочка.

Перекатившись ко мне, медсестра предупредила:

– Больной, прижмите голову к матрасу.

После чего с металлическим лязгом нажала на невидимый мною рычаг, и кровать резко переместила мою тушку снова в горизонтальное положение.

– Не дергайтесь, – это уже мне персонально сказано. – Придется вас снова зафиксировать. На всякий случай. Но только на эту ночь. Будете себя хорошо вести, больше связывать не будем. А пока без возражений, пожалуйста. Это для вашей же пользы.

Она быстро и умело зафиксировала мне запястья и лодыжки специально для этого предназначенными захватами. Заботливо поправила на мне махровую простыню и удалилась, пожелав всем спокойной ночи.

– Надеюсь, – посмотрела она на Розу, обернувшись в дверях, – вы меня ночью беспокоить не будете.

– Ни в коем разе, – ответила ей Роза, потупив глазки, как примерная ученица в монастырской школе.

– В крайнем случае, кнопка вызова – на стене перед столиком, – вздохнула медсестра обреченно – не верила она в спокойную ночь.

И ушла.

Роза встала и закрыла за медсестрой дверь.

Повернулась ко мне вместо сладенькой Розы уже фурия с раздувающимися ноздрями. Глаза ее просто искрили от сладострастного предвкушения. Красивые губы разъезжались в улыбке хищника, осознавшего, что жертва от него уже никуда не денется.

Двинувшись к моей кровати мягким кошачьим шагом, Роза многозначительно улыбалась.

Я даже притрухал слегка от такой картинки.

– Роза, – постарался сказать твердым голосом, – ты это чего?

– Давно вот о таком мечтала, – протянула Роза, показывая в улыбке все свои ровные зубы. – Жорик Волынский в полной моей власти. Но торопиться не будем…

С этими словами она присела на стульчик около кровати и сквозь простыню сгребла в горсть мою мошонку. Впрочем, не сильно, скорее ласково. Второй рукой стала расстегивать на себе медицинский халатик.

– Роза! – грозно прикрикнул я на нее. – Отставить садо-мазо. Вырвем с корнем половую распущенность!

– Как скажешь, милый. – Роза слегка сжала свой кулачок. – Корень у меня в руке. Рвать будем или ласкать?

Ее рука переместилась с мошонки на ствол возбужденного приапа, который независимо от моей воли приподнял простыню.

– Роза, что ты сейчас делаешь с раненым человеком, у которого шея сломана?

– А мне твоя шея не нужна, не бойся. Ты, главное, соблюдай данные местной медициной предписания – не дергайся. – С этими словами Роза стала сдвигать простыню с моих ног мне же на грудь.

– Во-во. Ты еще лицо мне тряпкой закрой, – возмутился я.

Больше всего меня раздражало, что я тут привязанный намертво. Пассивная роль мне вообще не по характеру.

– А что, это мысль, – засмеялась Роза и действительно накрыла меня простыней с головой, оголив снизу.

– Сейчас будет так вкусно… – услышал я сквозь ткань, как тихо прошептала Шицгал, перебегая ласковыми пальчиками по нетерпеливо взбычившемуся и настырно требующего продолжения органу, который уже жил собственной жизнью отдельно от моей головы.

Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго.

22 год, 2 число 6 месяца, воскресенье, 9:26

Роза уже закончила кормить меня тощим госпитальным завтраком, когда в кубрик ввалился на предмет обхода страждущих целый медицинский магистр. Тот самый, с лицом Мастроянни. Согнав от меня Шицгал, он походя воткнул мне в анус термометр, заставил показать язык, оттянул веко, будто собрался натянуть его на ягодицу, и прочими врачебными действиями мучил минуты полторы. Внимания на меня обращалось не больше, чем на манекен для учебных манипуляций.

– Неплохо, неплохо… – промурлыкал Купер себе под нос, занося показания моей температуры на пришпандоренный к кровати лист. – Кто бы мог подумать, что будет такой эффект! Однако рентген не помешает для фиксации результата.

– Что вы там бормочете, магистр, – подал я сигнал о том, что я, между прочим, тоже здесь нахожусь.

Роза, что удивительно, стояла, молчала и никак не комментировала то, что происходит. Потом все же вмешалась, пытаясь вытянуть из Лусиано Купера информацию.

– Люська, давай колись, что происходит? – приступила девушка к допросу несколько панибратским тоном.

– Мне это тоже любопытно, глядя на ваш таинственный вид, – поддакнул я ей.

А сам слегка задумался о причине таких амикошонских отношений Шицгал с Купером, который, как заявила доктор Балестерос, тут «весь госпиталь перетоптал».

Но магистр медицины оказался крепким орешком.

– Будет обход, там все и узнаете, – и подмигнул при этом Розе.

С намеком так подмигнул, дон Жуан местечковый. И я тут же успокоился. Так подмигивают женщине, которой добиваются, а не той, которую уже поимели.

– Кстати, ваше дежурство уже кончилось, – добавил врач уже персонально Розе.

Я понял, что при ней Лусиано ничего говорить не намерен, и тоже поддакнул:

– Да, Роза, не мешает тебе отдохнуть после вчерашнего.

Роза собрала свою сумку и примирительно сказала:

– Ладно. Покантуйся тут немного один. Я тебе Антоненкову пришлю сразу, как до дома доберусь.

Наклонившись, поцеловала меня в губы и вышла в коридор, сказав на пороге нам обоим:

– Чао.

– Так, доктор, колись, что на самом деле произошло, – наехал я на Купера, льстиво повысив его в научном звании.

– Немного терпения, доктор Волынски, – невозмутимо ответил врач. – Скоро тут будет доктор Балестерос, посмотрит результаты, тогда она вас и просветит о том, что именно произошло. А пока пошли на рентген, – сказал врач, деловито расстегивая захваты на моих лодыжках.

– Как пошли? – удивился я.

– Ножками.

Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго.

22 год, 2 число 6 месяца, воскресенье, 10:30

Доктор Балестерос явилась не одна, а с высокой красивой девушкой лет двадцати пяти – двадцати семи, карибской внешности, но без примеси индейской или негритянской крови. Креолка. С темно-каштановыми крупно вьющимися локонами чуть ниже плеч, на макушке прихваченными серо-зеленой шапочкой-таблеткой. Туго подпоясанный дежурный халат с чужого плеча не скрывал ни отличной фигуры, ни стройных ног. Большой лоб, высокие скулы, узкий подбородок, чувственные губы; немного длиннее, чем нужно нос, и глаза цвета спелой маслины под соболиными бровями. На ее руках не было маникюра, а на лице – косметики. Куда еще краситься, имея такие шикарные черные как смоль длинные ресницы и такой прекрасный цвет лица!