Юные путешественники - Жюль Верн

Он был в форме покойного капитана, а весь экипаж — в матросском платье, найденном на корабле.

С лодки послышались окрики. Корти бросил матросам конец, который те поймали багром. Лодка причалила.

Тони Рено и Магнус Андерс первыми взобрались по трапу и прыгнули на палубу. Товарищи последовали их примеру. За ними перешагнул борт и мистер Гораций Паттерсон, опираясь на услужливо протянутую руку Джона Карпентера.

Перегрузка багажа, состоявшего из простых, легких чемоданчиков, потребовала немного времени.

Матросы, доставившие пассажиров, не входили на корабль. Мистер Паттерсон заранее расплатился с ними и хорошо дал им на водку. Они поспешили обратно на берег.

Между тем всегда корректный мистер Гораций Паттерсон раскланялся и сказал:

— Капитан Пакстон, вероятно?

— Да! — отвечал Гарри Маркел.

Мистер Паттерсон поклонился вторично с изысканной вежливостью и продолжал:

— Честь имею представить вам, капитан Пакстон, воспитанников Антильской школы и выразить вам уверение в совершенном моем уважении…

— Подпись: «Гораций Паттерсон»! — шепнул шутник Луи Клодион, расшаркиваясь вместе с товарищами перед капитаном «Резвого».

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

НА КОРАБЛЕ

Поездка мистера Паттерсона с воспитанниками Антильской школы прошла благополучно. Дорогой они живо интересовались самыми незначительными событиями. Это была стая птиц, вырвавшихся на свободу, правда, птиц, хорошо прирученных, которые со временем вернутся, а не улетают навсегда. Но теперь они только что вылетели из клетки.

Ни для одного из школьников не было новостью путешествие по железной дороге или на пароходе. Чтобы приехать в Европу с Антильских островов, все они должны были пересечь Атлантический океан. Но об этом плавании они почти забыли. Самому старшему из них не было и десяти лет, когда он прибыл в Европу. Поэтому море для них представлялось полным тайн и загадок. Плавание на «Резвом» сулило им много новых впечатлений. Сам же ментор впервые отваживался путешествовать по вероломной стихии, но это доставляло ему удовольствие.

«Hoc erat in votes»,[5] — повторял он слова, сказанные тысяча восемьсот лет тому назад Горацием.

Выйдя из вагона в Бристоле, вся компания пересела в пять часов утра на пакетбот, совершающий рейсы между Англией и Ирландией.

Эти быстроходные красивые пакетботы со множеством кают делают семнадцать миль в час.

На море было тихо. Дул легкий ветерок. Обыкновенно, миновав Милфордскую гавань и Валлийский мыс, довольно трудно войти в канал Святого Георга. Правда, половина дороги уже пройдена, но остальные полдня приносят пассажирам немало пытки. На этот раз переезд напоминал прогулку на яхте по спокойным водам шотландских озер — Лемонда и Кэтрин.

Мистер Гораций Паттерсон, не чувствуя приступов морской болезни в канале Святого Георга, делал из этого самые благоприятные заключения относительно будущего. Впрочем, как он думал, здоровому, осторожному и энергичному человеку качка не страшна.

— Все дело в силе воли! — повторял он.

В таком бодром настроении воспитатель и лауреаты приехали в Кингстон. Осматривать Корк и Кингстон было некогда.

Все они стремились поскорее на предназначенное для них парусное судно. Им хотелось занять поскорее каждому свою каюту, разгуливать по кораблю от бака до шканцев, разговаривать с капитаном Пакстоном и матросами, обедать в кают-компании, видеть, как корабль поднимает паруса и, если нужно, помогать морякам.

Они даже не подумали побродить по улицам Кингстона, и если бы «Резвый» стоял в самой гавани, мистер Паттерсон и его спутники тотчас же отправились бы на корабль. Было уже около девяти часов вечера. Отъезд в Фармарскую бухту пришлось отложить до следующего дня.

Это несколько разочаровало мальчиков, надеявшихся спать эту ночь уже на корабле, в подвешенных одна над другой койках, «спать, как в комоде», говорил Тони Рено. С каким бы удовольствием улеглись они в эти койки-ящики!

Однако отъезд был отложен до утра. Луи Клодион и Джон Говард с вечера уговорились с одним матросом, который взялся доставить их в своей шлюпке на место стоянки «Резвого». На их расспросы о местоположении Фармарской бухты моряк сказал, что она находится при входе в залив, в двух милях расстояния. Моряк не прочь был даже доставить их сейчас же в бухту, если они пожелают, и наиболее нетерпеливые из наших школьников готовы были согласиться на его предложение. Как приятна должна быть такая ночная прогулка по заливу в тихую и теплую погоду!

Но мистер Паттерсон не согласился. Отъезд назначен тридцатого числа, они не опоздают, если представятся капитану Пакстону и завтра. Раньше тридцатого никто не ожидает лауреатов. Между тем уже наступает ночь. На башенных часах в Кингстоне пробило десять. Капитан Пакстон и весь экипаж, может быть, уже спят. К чему же будить их?

— Ах! — воскликнул Тони Рено. — Если бы мы были уже на корабле, «Резвый» мог бы отплыть сегодня же ночью!

— Напрасно вы так думаете, мистер, — сказал матрос, — погода теперь не такая, чтобы поднять паруса; а этот штиль может продолжаться несколько дней!

— Вы полагаете? — спросил моряка мистер Паттерсон.

— Боюсь, что будет так!

— В таком случае, — возразил мистер Паттерсон, — было бы благоразумнее остановиться в гостинице в Корке или Кингстоне и подождать попутного ветра!

— Ах! Мистер Паттерсон, мистер Паттерсон! — в отчаянии вскричали Магнус Андерс и другие.

— Но, друзья, мои…

Начали спорить, и дело кончилось тем, что решено было переночевать в гостинице, а рано утром, пользуясь отливом, перебраться на нанятой шлюпке вместе с багажом на корабль.

Со свойственной казначею расчетливостью мистер Паттерсон сообразил, что содержание на корабле не будет стоить ничего, тогда как в гостинице придется платить. Кроме того, никто не помешает им вернуться в Корк и Кингстон, если по причине безветрия придется отложить отъезд.

Мистер Паттерсон и школьники остановились в гостинице на набережной. Они проспали ночь богатырским сном, а утром после чая с тартинками сели в шлюпку, которая должна была отвезти их на «Резвый».

Как уже было упомянуто, в это время туман рассеялся. Когда лодка прошла одну милю, из-за мыса, закрывавшего ее с северной стороны, показалась Фармарская бухта.

«Резвый»! — воскликнул Тони Рено, указывая на единственное стоявшее на якоре судно.

— Он самый и есть, — отвечал владелец шлюпки. — Важный корабль, что и говорить!

— Знаете вы капитана Пакстона? — спросил Луи Клодион.