Саламандра - Елена Никитина

Змей продолжал нагло сверлить меня взглядом.

Так! Я спокойна! Я очень спокойна! Я абсолютно спокойна! Я само воплощение всемирного спокойствия! Вот напасть — не помогает!

— Ну и?.. — прошипел Полоз, почти вплотную склонив ко мне голову.

— Что «ну и»? — осторожно переспросила я, стараясь трястись как можно незаметнее.

— Долго ты еще собираешься так изгаляться?

— Как — так?

— Изощренно.

— Разве?

Полоз пошевелился, несколько сузив свои кольца, и задумчиво подпер хвостом голову. Его чешуя красиво переливалась и поблескивала в пламени камина, но мне сейчас было не до любования изгибами его стройного змеиного тела.

— Что? Прикидываешь, под каким соусом я буду вкуснее? — попыталась я выведать дальнейшую свою судьбу.

— Нет, — спокойно ответил он, подергивая кончиком хвоста. — Мне вот интересно, ты яйца нести будешь, а потом их высиживать, или как? — И столько неподдельной умственной деятельности в глазах, с ума сойти можно.

— Что я тебе, курочка Ряба — яйца нести? Еще скажи — золотые! — вспылила я и негодующе уставилась в его змеиную физиономию. — Сам неси, если так уж приперло. А можешь и икру пометать. Это как тебе больше нравится.

— А я серьезно спрашиваю, между прочим.

Он что, правда не в курсе? Вот уж повезло!

— Дожили! Мужики уже не знают, как дети на свет появляются! Ты еще капустное поле перекопай, может, завалялся кто, не заметили во время сбора урожая. Или по гнездам аистиным пошарь…

Я красочно представила себе этого узкоглазого хмыря, ползающего между кочанами капусты, и начала давиться собственным смехом.

— Хватит! — Полоз рыкнул так, что я с испугу подпрыгнула и прикрыла лапками голову. — Я не хуже тебя знаю, откуда что берется! Лучше бы я на Елене Прекрасной женился. Та хоть всегда человек. Пусть тупая и на подарки падкая, но ей кольцо или платок в зубы сунул — и сразу все вопросы решил…

— Ага, а потом бегай выясняй по всем ближайшим царствам, чей же это все-таки наследник, — не удержалась я от колкости. — Думаешь, ты один такой умный?

Интересно, а он уже пробовал к этой самой Елене клинья подбивать? Вон с какой уверенностью рассказывает. Хотя с этой особой и не обязательно лично дело иметь, слава вперед нее бежит. Родители уже отчаялись такое повернутое на нарядах и украшениях чудо с рук сбыть, она же на все ради новой безделушки готова, а мужики этим беззастенчиво пользуются. Сидит теперь эта беда распрекрасная в тереме высоком под замком трехпудовым, своего спасителя дожидается. Только кто ж добровольно согласится ее спасать? Потом ведь жениться придется. Видела я ее, приезжала она к нам один раз с дружественным визитом. На лицо — картинка, а ума — с пылинку. Только и умеет, что глазами как сова хлопать. И чего так все ею восхищаются?

Мой муженек шумно вобрал в себя воздух. Нет, мне точно не дожить до первого брачного солнышка, укокошит. И я еще сильнее зажмурилась, приготовившись к убийственному акту возмездия за язык мой болтливый. Однако Полоз с расправой пока не торопился, растягивал удовольствие, и я осмелилась приоткрыть один глаз.

— Бить будешь? Больно?

— Вообще-то я никогда еще не поднимал руку на женщину, кем бы она ни была, — хищно прищурившись, прошипел он. Я заметно расслабилась, и тут меня огорошили: — Повода не давали. Но я уже склоняюсь к тому, чтобы пересмотреть свои жизненные принципы. Несколько их ужесточить.

— Значит, будешь…

— Да не мешало бы.

— Я хоть мучиться недолго буду? — полюбопытствовала я, затравленно озираясь в поисках любой лазейки. Сбежать захотелось со страшной силой. Да хоть к той же Вальсии, она мне теперь казалась существом очень даже незлобным.

— А это зависит от того, как ты себя вести будешь.

— Не буду!

— Тогда поживи еще, помучайся, пигалица языкастая!

Вот гад! Еще и обзывается!

— Ой, спасибочко, благодетель ползучий! Век доброту твою помнить буду! — Я склонила голову в издевательском поклоне, за что получила золотистым хвостом по хребту и растянулась на скользком атласном покрывале, растопырив лапки в разные стороны. — Уй! Ты еще на запчасти меня разбери, потом на досуге собирать вместо мозаики будешь.

— Да что тебя разбирать-то? — удивленно склонился надо мной Полоз, пристально присматриваясь. — Тебя и так-то в лупу не разглядишь, а уж по частям и подавно. Они у тебя хоть есть? Одна большая…

— А ты вообще не знаешь, где у тебя кончается голова и начинается хвост! Вот! — обиженно перебила я, не дожидаясь очередных гадостей в свой адрес.

— Почему это не знаю? Знаю.

— И где же?

Он открыл уже рот, чтобы ответить, но ничего путного по данному вопросу сказать так и не смог.

— Тьфу, дивы! Ну тебя!

— Не ругайся своими подданными, это некультурно.

— Кто бы говорил о культуре…

Я высокомерно фыркнула, давая понять, что уж о чем о чем, а о культуре-то знаю побольше некоторых. Не будем говорить — кого, хотя это мой недалекий муженек. Ему еще учиться и учиться, как завещал кто-то из древних. Только данный вид жизнеутверждения, похоже, прошел от него стороной, причем очень дальней.

— Кстати, поговорим о культуре. — Я скромно потеребила передней лапкой свой пятнистый хвостик и потупила глазки. — По-хорошему спрашиваю — где тут туалет? Не скажешь — тебе же хуже будет, я сильно растягиваться не умею.

— Вон за той дверкой возле зеркала, — кивнул Полоз и, обхватив хвостом, аккуратно составил меня на пол. Наверное, боялся расплескать. — Там же и ванная. Под дверью щелка есть — пролезешь. Или тебе надо открыть, проводить, поддержать, закрыть?.. Ну и так далее по пунктам.

— Сама справлюсь, — буркнула я и гордо направилась в указанном направлении. Вот еще! Провожающих мне только и не хватает! Дайте хоть в этом заветном месте одной побыть, а то я уже притомилась сегодня от постоянного присутствия всяких подозрительных и не внушающих никакого доверия личностей.

Когда я вернулась обратно с жутко довольной физиономией, будто с родными повидалась, Полоз уже в нормальном человеческом облике возлежал на кровати с видом замученного воробья. При этом он самым наглым образом спал прямо в одежде и поверх покрывала. Ну не подлец? Да уж. Вот тебе и первая брачная ночь, на славу удалась.

Я бестолково покрутилась по комнате, стараясь о чем-нибудь подумать, но у меня ничего не получалось. Попытки забраться на кровать с треском и ругательствами провалились, потому что лапки подло скользили по гладкому атласу, а на свою родную подушечку я даже и пытаться не стала влезть — высоко слишком. Вот как так можно? Молодая красивая жена, полумрак в комнате, ночь глухая, никто не мешает, а новоявленный муж спит. Я что, должна на полу первую брачную ночь коротать? Без тепла и уюта? Не хочется, а придется…

Свернувшись калачиком на коврике возле догорающего камина, я посмотрела в темный провал окна. Ничегошеньки не видно, одна сплошная густая темень, хоть глаз выколи. Ладно! Посмотрим, что день грядущий мне готовит.

Утро разбудило меня приятной неожиданностью — в окно светило самое что ни на есть настоящее солнышко. Какая прелесть! И это самое солнышко очень ласково светило прямо на меня. А я уж напридумывала себе вчера страстей всяких — что света белого больше никогда не увижу, что в подземелье мрачном и темном навсегда сгину, что отсырею раньше времени и плесенью покроюсь, ну и много чего такого. Долго ли с хорошим-то воображением? Оказывается, тут не все так плохо, жить можно.

Я сладко потянулась, подставляя мордочку теплым лучам и щурясь от яркого света, перевернулась на спинку и… начала падать. Остатки сладкого сна и благодушного настроения как корова языком слизала. Куда я падаю, я же на полу спала?! Неужели меня уже распределили при жизни в преисподнюю? Я не согласна!

Однако полет закончился довольно быстро и ощутимо. Я смачно приложилась левым боком к полу (хорошо еще на ковер шмякнулась) и от души выругалась в адрес всех известных мне родственников, как своих, так и Полозовых.

— И тебе доброе утро, Саламандра! — насмешливо поприветствовал меня муженек, выходя из-за заветной дверки возле зеркала и приглаживая влажную после принятия ванны косу. Странная у него прическа, но, что греха таить, она ему действительно идет. — Не ушиблась?

— Да ты что! Такой кайф! — Я чуть ли не со скрипом поднялась на лапки. — Как ты успел заметить, падать — это мое любимое занятие. И чем с большей высоты, тем прикольнее. Ощущение полета ни с чем сравнить невозможно. Странно, что это пристрастие проявилось только вчера. — В боку немилосердно прострелило, и я схватилась за отшибленное место. — Ой! У меня теперь точно синяк на всю левую половинку саламандры будет…

— Ничего, ты черненькая, не видно, — «утешил» меня благоверный.

Он уже сменил свой вчерашний черный костюм (меня всегда интересовало — почему женихи на свадьбу одеваются в черное, ведь это цвет траура, но теперь понимаю) на бежевую рубашку и такого же цвета брюки. Я окинула его с ног до головы презрительным взглядом и задрала голову. М-да, и когда это он успел меня на мою же подушечку переложить? И ведь я даже ничего не почувствовала. Хорошо еще не за окно вывалилась.