Борщевик. Без пощады, без жалости - Полина Олехнович

До меня доходят слова Антона. Он витиевато рассказывает про любимые улочки, уголки Питера. Становится немного стыдно от того, что о некоторых местах я даже не слышала.

Я представляю, как мы будем гулять по городу, когда вся эта история с борщевиком закончится: Питер утренний — сонный, Питер днем — суетливый, Питер вечерний — полный романтики, таинственная Питерская ночь. Мой тип, не мой тип, кто знает, в конце-то концов, что может получиться?

На следующий день ко мне подходит Гарпия и, заискивающе улыбаясь, просит подежурить ночью вместо внезапно заболевшей Белоноговой. Сначала я хочу напомнить, что сама на больничном, но обескураженная несвойственной Надежде улыбкой и ее просительным тоном, соглашаюсь.

Смотрю ей вслед. Тридцать пять лет, ни детей, ни мужа, ни внешности. В глубине души шевелится чувство жалости, даже как-то неловко из-за того, что мне повезло больше. Что-то не так, что-то тревожит.

Ночное дежурство заключается в основном в чистке территории вокруг базы. В инструкции написано, помимо этого, предотвращать проникновение посторонних, но таких случаев никогда не было. Не спеша облачаюсь в скафандр. В раздевалку вбегает Карина.

— Я с тобой, — с лихорадочным оживлением она достает обмундирование.

— С ума сошла. Это же нарушение режима!

— Да хрен с ним, никто не узнает. Ну не спиться мне в полнолуние!

Незаметно выходим через черный ход прямо в ночь. Лунный свет заливает белоснежные зонты борщевика. Карина мечтательно смотрит в звездное небо.

Хочется вдохнуть по — глубже прохладный ночной воздух. Делаю вдох, другой, но живительный кислород не поступает. Что происходит? Стараюсь не паниковать. Наверное, что-то с фильтром противогаза. Трясущейся непослушной рукой залезаю в сумку, где лежит запасной фильтр, лихорадочно шарю пальцами. Запаски нет! Я хватаю Карину за руку, пытаюсь объяснить ей, в чем проблема, но она не понимает мою энергичную жестикуляцию.

В висках начинает стучать, нестерпимо хочется сдернуть удушающий противогаз. Я представляю, как спадаются лишенные кислорода легкие, как темнее от углекислоты кровь.

Я сама открываю сумку подруги, вытаскиваю ее запасной фильтр. Наконец, до Карины доходит, в чем дело. Вместе меняем фильтр на моем противогазе. По инструкции в случае любой непредвиденной ситуации на ночном дежурстве, необходимо вернуться на базу и сообщить диспетчеру. Подхожу к обитой железом входной двери. Звоню. Никакой реакции. Стучу. Лунный свет облизывает пласты холодного металла. Никто не открывает. Черный ход тоже оказывается закрытым.

Ночной диспетчер появляется только через десять минут. Если бы не Карина, к этому времени я была бы уже мертва.

— Где вы пропадаете?! — кричу я на всю диспетчерскую, дав волю эмоциям.

— Я…, да меня старшая вызывала, — заикается перепуганная пожилая женщина в очках сползших на кончик носа, — у нее, это, голова сильно разболелась, таблетки искали… А что, что — нибудь случилось? Молча достаю фильтр, который заменили. В ярком свете диспетчерской на нем отчетливо виден слой уже застывшего клея.

Глава 10. Все тайное становится явным

Впереди целая ночь для раздумий. Обрывки мыслей, словно мозаика, выстраиваются в жутковатую картинку. Кто-то залил фильтр противогаза клеем. Причем перед самым моим выходом на улицу. Клей медленно закупоривал отверстия фильтра, поэтому, сначала я ничего не заметила.

Возможно, этот же «кто-то» вынул «запаску». По плану злоумышленника я, оказавшись на улице, должна была начать задыхаться. А теперь две версии: 1) кто-то хотел жестоко подшутить и не предполагал, что диспетчер отлучится, черный ход окажется закрытым, и я буду обречена на верную смерть от удушья или от запредельной концентрации фотокумаринов и проникновения в организм семян борщевика (если б сняла испорченный противогаз); 2) кто-то не только испортил фильтр, вытащил запаску, но и предусмотрительно закрыл черный ход и отвлек диспетчера. Гарпия!!! Пожалуй, у нее одной есть более или менее серьезный мотив — ревность. Судя по всему, у старшей по бараку был роман с Антоном, а я перешла дорогу.

Ни с кем из девчонок я за последнее время не ругалась. Разве что с Маркеловой из-за крема, который она взяла с моей тумбочки без спроса.

— Пошли в отдел безопасности, — с несвойственной ей серьезностью говорит Карина, стягивая противогаз. Утром все произошедшее кажется ночным кошмаром и паранойным бредом.

— Тогда узнают, что ты нарушила режим.

— Глупая, тебя убить хотели, а ты про режим!

Начальник отдела безопасности, бывший спецназовец, огромный мужчина лет тридцати пяти с хитрыми темно-серыми глазами, внимательно рассматривает испорченный фильтр.

— Да-а, Малявина Милена, сильно ты кому-то насолила, — наконец, щурясь, изрекает он.

— Да не «кому-то», Андрей! Очень даже ясно кому! — не выдерживает Карина.

— Это тебе ясно Гурская, а мне нужны неопровержимые доказательства. Кстати, по поводу тебя, — сдерживая улыбку, разрушающую его суровый образ, добавляет Андрей, — почему опять режим нарушаем? В тюрьму вернуться хочется? Тебе еще повезло, что меня на той комиссии не было.

— Андрей Геннадьевич! Да не могу я уснуть, когда полнолуние!

— Ладно, пиши объяснительную. А ты, Милена, заявление, в милицию передадим.

— Андрей, а если она еще раз попытается меня убить? — негромко спрашиваю я. — Ведь это же элементарно — порезать скафандр — и все… Он смотрит некоторое время в мои глаза.

— В раздевалке установим камеру. А ты прояви бдительность, — последнее звучит с отеческой заботой.

На допросе ночной диспетчер сказала, что отлучалась в туалет, старшая ее не вызывала.

— Как же вы так можете врать! — в праведном гневе взываю я к старушке в очках.

— Работу потерять не хочу, — говорит она сквозь зубы и прячется за дверью диспетчерской.

Кроме меня на кухне никого нет. Весь персонал на собрании. Засыпаю антинакипин в чайники. Боже, поплакаться бы кому-нибудь в жилетку. Может, Петьке позвонить? Он бы сказал: «Плюнь ты к едрене фене на контракт, уезжай отсюда. Ты мне живая нужна». Но мы же расстались. Надо привыкать жить самостоятельно. Антон занят — помогает на экспертизах.

Вешаю табличку, на которой крупными красными буквами написано: «Не для питья!»

— Что, больничный завтра заканчивается? — я вздрагиваю от неожиданности — сзади бесшумно подкралась Гарпия. Надежда ведет себя, как ни в чем не бывало, и я даже начинаю сомневаться, не зря ли грешу на нее.