Соколиная семья - Яков Михайлик

Душа болит от переживания за судьбу товарища, который последним наносит удар по вражеским автомашинам и танкам. Он может стать жертвой мессершмитта. Каждое мое движение, каждый маневр самолета рассчитан точно. Сектор газа отдан полностью вперед. Як, набирая скорость, идет со снижением. Вот уже четыреста... цвести... семьдесят пять метров. Почувствовав опасность, гитлеровец попытался отвернуть влево чуть ли не перед самым носом моего самолета. Не уйдешь, сволочь! - кричу я и почти в упор стреляю из всех огневых точек. Ни до этого, ни после мне не приходилось видеть такую картину. Вражеский самолет, словно разрезанный пополам, развалился. Из кабины выпал, убитый при взрыве, выкормыш Геринга.

Возвратившись на свой аэродром, мы заправили машины и тут же вылетели на выполнение нового задания. Потом летали в третий и в четвертый раз. Может быть, впервые за многие дни войны летчики испытывали моральное удовлетворение. Испытывали потому, что командир дивизии полковник А. В. Утин, потирая руки, рассказывал:

- Видел пехотинцев, был у артиллеристов и танкистов. Все довольны нашей работой. Когда, говорят, увидели над собой столько своих самолетов, такие воздушные карусели, радости не было конца. Забыли про опасность, подымались и с возгласами Ура! За Родину! Вперед! шли на врага. Спасибо, друзья! - тепло поблагодарил нас комдив. - Отличившиеся представлены к наградам.

...Я иду вдоль стоянки самолетов. Просто так, разминаюсь, отдыхаю, заодно ищу Бенделиани. На случай вылета я назначен к нему ведомым.

Возле одного из самолетов комсорг полка Иван Литвинюк ладил на деревянном щите боевой листок. В нем были подведены итоги последнего вылета, названы фамилии отличившихся летчиков, техников и других специалистов. Внизу крупными буквами надпись: Сталинград был, остается и будет нашим!

Авиационный моторист, выдвинутый на комсомольскую работу, оказался старательным, инициативным руководителем молодежи. Многому его научил батальонный комиссар Е. А. Норец. Теперь, в связи с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 октября 1942 года Об установлении полного единоначалия и упразднении института военных комиссаров в Красной Армии, Евдоким Андреевич стал заместителем командира полка по политчасти. Дружно, слаженно они работают - комсорг, парторг и замполит, подхватывают все хорошие дела, добрые начинания и делают их достоянием всех однополчан.

- Яша, - попросил меня Иван Литвинюк, - напиши заметку о лобовых атаках. Понимаешь, это так нужно для молодых летчиков.

- Так об этом Бенделиани уже проводил беседу.

- Я знаю. Но когда сержант делится своим опытом с товарищами, получается убедительнее: такой же парень, как и все, а уже овладел искусством лобовых атак. Напиши, Яков, - не отступал комсорг.

- Ладно, вот еще раз слетаю с Бенделиани, тогда напишу.

Чичико Кайсаровича я нашел под крылом его истребителя. На загорелом лице штурмана, словно отлитом из меди, лучилась приветливая улыбка.

- Заходи, Яков! Угощайся, - майор показал на огромный камышинский арбуз.

Присаживаюсь на траву, по-восточному скрестив ноги. Большим складным ножом штурман сначала разваливает арбуз на две части, потом одну из них рассекает на доли. Брыжжет сок. Впиваюсь зубами в сахарную алую мякоть ломтя и от удовольствия жмурю глаза.

- Ну как, хорош?

- Угу! - мычу в ответ.

- Механик принес. Умеет выбирать. Ах, какая красота! - восторгается Бенделиани, протягивая руку за вторым ломтем. - Если бы в жизни не было ничего, кроме арбузов, и то стоило бы жить...

Чичико Кайсарович любил людей, любил их улыбки. А когда человек улыбается, значит, чувствует себя хозяином на земле. Думалось мне, что Бенделиани и фашистов бил с каким-то особым упоением именно ради того, чтобы завоевать для людей право на радостную улыбку.

Расправиться полностью с арбузом не удалось. Это приятное занятие прервал сигнал на вылет. Быстро занимаем свои места в самолетах и поднимаемся в воздух. Противник, как нам сообщили, находится в северном направлении. Значит, идет бомбить железнодорожную станцию. К нам присоединяется пара истребителей из соседнего полка.

Вскоре в стороне заходящего солнца показывается девять черных точек. Минута, вторая полета, и мы уже различаем пятерку бомбардировщиков и четыре мессершмитта. Одна пара истребителей вырвалась вперед, ближе к нам, другая жмется к юнкерсам. У нас преимущество в высоте. Начинаем атаку на передних мессеров, давая возможность второй нашей паре беспрепятственно подойти к немецким бомбардировщикам. Однако фашисты резко сворачивают к своей группе, подставляя нам хвосты. Остается лишь сократить дистанцию, чтобы открыть огонь по противнику. Но вот задняя пара фашистов, пытаясь спасти своих, устремляется на нас в лобовую атаку.

Кажется, Бенделиани только этого и ожидал, чтобы продемонстрировать свой излюбленный прием, с помощью которого сбивал противника почти во всех подобных атаках... Майор спокойно направляет свой истребитель в лоб врагу. В аналогичных случаях гитлеровцы открывают огонь издалека и первыми. Ведущий мессер так поступает и на этот раз. Но Бенделиани невозмутимо летит навстречу. Что это? Отчаянная храбрость, безрассудство? Нет. Я знаю, чем берет мой боевой товарищ. Это уверенность в моральном превосходстве над врагом; это необычайная власть над собой: мысли, зрение, слух, мускулы, инстинкты - все подчинено точному расчету, потому что самолеты сближаются со скоростью более трехсот метров в секунду; это высокое мастерство, испытанная тактика, вера в возможности машины. Обманывая врага, Бенделиани ведет машину с легким скольжением вправо и с помощью ручки управления маневрирует по высоте.

Вражеские свинцовые трассы пролетают где-то над кабиной, под фюзеляжем, возле плоскостей. Огненные жгуты будто играют с истребителем. Но вот, как и следовало ожидать, мессер резко создает левый крен, и в то же мгновение Бенделиани бьет по нему короткой очередью. Немецкий самолет, дымя, еще продолжает левый разворот, затем вспыхивает, и от него остается в воздухе лишь извилистая полоска дыма.

Майор бросает свой истребитель в атаку на бомбардировщиков, строй которых уже рассыпался под натиском второй нашей пары. Один из юнкерсов горит. Чичико Кайсаровича пытается атаковать ранее удравшая пара мессеров, но я разворачиваюсь на них в лобовую, и они сразу же отваливают в сторону. Под впечатлением эффективной атаки Бенделиани вражеские истребители боятся лобовых.

Майор успешно завершает атаку ведущего юнкерса, а я, идя следом и выше, одной очередью прошиваю левый бок фашистского бомбардировщика. Однако ведущий еще Держится, не горит. Развернувшись, Бенделиани снова устремляется к нему. Но второй атаки не понадобилось. Ю-88 проваливается, вспыхивают купола парашютов его экипажа.