Зона поражения - Василий Орехов

– А как остальные? – поинтересовался я. – Каждому следует решать самому за себя, в Зоне мистер Дона-хью уже не будет председателем совета директоров, имеющим решающее слово. Он будет просто одним из рядовых охотников, которого я стану гонять так же, как и всех остальных.

Все клиенты подтвердили, что согласны. Андрей Стеценко тоже подтвердил – неохотно, но достаточно спокойно, без особого выпендрежа.

Недокуренную сшарету он свирепо втоптал в пепельницу.

К тому времени, как я вкратце объяснил своим туристам положение вещей и закончил первичный инструктаж, в баре стало многолюдно. Из многодневной вылазки за Периметр вернулся Борода со своей командой отмычек, и они заняли дальний угол общего зала. В отличие от меня, он не потерял ни одного человека. Притащились зеленые от многодневного запоя Муха и Енот – пропивать остатки своего последнего гонорара. Явился Патогеныч, который немедленно уселся на свое любимое место за стойкой и издали начал знаками приглашать меня присоединиться к нему. Сегодня он, как и обещал, пил исключительно прозрачное. Появились тусовочные бездельники – Гурвинек, Сыпь и Пивкабы. Мельник и Крот с утра ушли на Милитари, зато целыми и невредимыми вернулись с Янтарного озера Астроном и Фаза. Они, кроме всего прочего, обнаружили в непролазных зарослях на берегу озера полурастасканные собаками человеческие останки в одежде Татара, так что его смело можно было вычеркивать из списка пропавших без вести. Кондратий умудрился попасть в жарку, и его с ожогами третьей степени оставили в лагере ученых, которые обещали вывезти его из Зоны на вертолете и отправить в госпиталь под видом одного из подсобных рабочих лагеря. Если бы военные узнали, что он проник в Зону самостоятельно, после госпиталя ему светил бы приличный срок. Однако ученые старались не подставлять вольных сталкеров, добывавших позарез необходимые им для изучения артефакты и в больших количествах покупавших казенное спецснаряжение и оборудование, которое ученые без счета списывали как утерянное или испорченное в результате воздействия агрессивных феноменов Зоны. Между сталкерами и учеными поддерживалось довольно прочное перемирие, основанное на самых крепких в наше неспокойное время связях – коммерческих.

Мы с клиентами выпили за упокой души Татара, чтобы ему хорошо лежалось. Когда мы ставили стопки на стол, меня сзади крест-накрест обхватил руками за плечи Енот. Он был совершенно пьян и навалился на меня всем весом – к счастью, небольшим, поскольку роста он крайне невысокого и телосложения не сказать чтобы богатырского. Совсем не сказать.

– Выпьем, Хемуль! – проговорил он заплетающимся языком, когда я снял его с себя и заставил стоять ровно. – Глотнем слез греха!.. За Татара, чтоб ему… – Он шумно перевел дух. – Чтоб ему хорошо лежалось! Эй, поилец! – он энергично замахал руками в сторону стойки. – Прозрачного всем за этим столиком на четыре пальца!..

– Ладно, Енот, поди отдохни, – я попытался деликатно отстранить приятеля от наших сдвинутых столиков. – Видишь, люди о серьезных делах разговоры разговаривают. Не рушь мне бизнес. Хе-Хе, убери-ка его. Мы уже только что выпили за Татара, успокойся.

– Вам что, лишний раз за Татара выпить в падлу?! – оскорбился Енот, отпихивая вставшего ему навстречу Хе-Хе. – Хемуль, ты ведь брат?.. Ты ведь брат мне?! Да кто вы все тут такие, чтобы вообще пить за Татара! – внезапно заявил он моим клиентам с дивной последовательностью вусмерть пьяного человека.

– Отвали, скворец, – брезгливо бросил Стеценко, безуспешно пытаясь вытрясти из пачки новую сигарету.

Я с сомнением посмотрел на него, потом перевел взгляд на Енота. Киевский предприниматель был далеко не первым несчастным, кого жестоко обманули малые габариты и невинная физиономия моего приятеля. А Еноту просто крышу срывало, когда его принимали за малолетку или, что еще хуже, за женщину.

Судя по всему, сейчас состоится вынос тела.

Енот почернел лицом. Он приоткрыл рот и со свистом втянул в себя воздух, не веря собственным ушам.

– Чего ты сказал? – севшим от ярости голосом выговорил он, бесцеремонно раздвинув наши столы и кошачьим движением скользнув между ними к оппоненту.

– Все, все, замяли! – Поспешно вскочив со стула, я попытался через стол поймать Енота за плечо. – Он сейчас извинится…

– Канай отсюда, шкет. – Стеценко наконец удалось подцепить ногтями сигарету, и он потащил ее из пачки на свет божий. – Дай взрослым дядям поговорить спокойно.

Хаба-хаба, как говорит в таких случаях один страус.

Я бросился между нашими столами, расшвыряв их в стороны, и даже почти успел вклиниться между Енотом и Стеценко, но мой коллега искусным финтом ушел в сторону и, когда я попался на обманный прием, прыгнул мимо меня прямо на Андрея и опрокинул его вместе со стулом на пол. В общем-то, тут бы я его и оторвал от жертвы за шкирку и все окончилось бы парой синяков и бессильными проклятиями с обеих сторон, разведенных по разным углам, если бы стул Стеценко в падении не задел соседний столик, за которым расположились Астроном и Фаза.

Кипятить твое молоко!.. Все. Это была катастрофа.

Фаза выпрямился во весь рост, стряхнул с камуфляжной рубашки пролитое пиво и молча шагнул к нашему столику. Ростом он был с матерого кровососа. Первым, кто попался ему под руку, оказался Сэм, который, правда, весьма вовремя успел поставить блок, иначе лежать бы ему в глубоком нокауте рядом со Стеценко, которого как раз оседлал и стукал головой о пол бара Енот. Астроном тут же оказался рядом и влепил прямой в скулу Аль-варо Камачо, после чего атаковал растерявшегося Мартина Донахью. Со стороны туалета с яростным кличем, снимая на ходу очки, уже набегал Муха, жаждущий поддержать товарищей, и быть бы побелевшему от ужаса Мише Пустельге размазанным по ближайшей стенке, но, к счастью. Муха по количеству принятого внутрь прозрачного двигался ноздря в ноздрю с Енотом, поэтому, добравшись до нашего столика, запутался в собственных конечностях, споткнулся и кувырком полетел через выставленную переводчиком ногу, которую тот не успел своевременно убрать под себя. Миша оказался гораздо более изумлен этим результатом, чем Муха, который, по-моему, даже не понял, что произошло.

Дальше предотвращать крупномасштабную драку было бесполезно, поэтому я со вздохом отступил к стойке, забрался на высокий стул рядом с Патогенычем и уже оттуда наблюдал, как потасовка, раскручиваясь, словно эпицентр урагана, вовлекает в свой круговорот все новых и новых участников. На самом деле хорошая драка – первейшее средство для снятия стресса, значительно превосходящее алкоголь по терапевтическому эффекту. Хотя, с другой стороны, разумеется, драка без водки – деньги на ветер. Без драки не обходился ни один вечер в баре «Шти», так что все пока оставалось в рамках допустимого.

Единственно, мне бы не хотелось, конечно, чтобы мои коллеги всерьез искалечили моих клиентов. Мне с них хорошие денежки полагались как-никак. Сначала я даже хотел идти спасать американцев, но потом, разглядев, как технично они двигаются, решил не лезть. Пусть покажут себя, разомнутся. Опять же и нашим ребятам развлечение.! Сэм Галлахер дрался вдохновенно. Он явно попал в свою стихию; думаю, в Техасе он имел заслуженную славу одного из первейших кулачных бойцов. Его ковбойская шляпа мелькала то тут, то там, пока ее наконец не сбили у него с головы. Его кулаки двигались со скоростью двух паровозных поршней и, похоже, не уступали им в твердости. Изредка Галлахер что-то радостно выкрикивал по-английски – когда его кулак впечатывался в чью-либо физиономию или чужой удар не достигал цели. Хороший мужик, простецкий. Уважаю. И он славно держался один против двоих.

В отличие от телохранителя Галлахера бизнесмен Донахью дрался молча, движения его были расчетливыми и экономными. Драться ему особо не нравилось, по всему было видно, но некоторый минимальный кайф он при этом определенно получал. Хотя защиту ему явно ставил престарелый Джеки Чан: восемьдесят процентов блоков Мартина были рассчитаны на внешний эффект, на то, чтобы окружающие восхитились скупой красотой лаконичных движений. Думаю, сам Мартин был в этом не виноват, он двигался автоматически, как научили, а вот его учителю я бы непременно и с удовольствием показал пару прямолинейных и некрасивых приемов, которые проломили бы его защиту на раз. К счастью, наседавшие на Донахью сталкеры были уже под хорошим градусом, так что пока его оборона успешно держалась.

Альваро Камачо тоже показывал себя молодцом, хотя этому породистому красавчику с длинной гривой густо-черных волос, как у Десперадо или у моей Динки, любовные сражения наверняка были привычнее потасовок в барах. Кстати, и в лице Камачо было что-то неуловимое от Антонио Бандераса. Говорят, метисы и креолы очень часто получаются крайне удачными на внешность, плюс еще русская мама Альваро, которая, прежде чем подцепить его индейско-мексиканского папу, почти наверняка работала в Америке проституткой или стриптизершей, а значит, тоже была не совсем образина. Камачо дрался размашисто, грамотно пользуясь своим природным преимуществом – длинными руками, которые позволяли ему не подпускать противника на расстояние удара. Астроном рассек ему бровь, но больше никто до физиономии Альваро добраться не смог, как ни старался.