Миллионеров украшает скромность - Инна Павлова

За нашим столом, как и за остальными, сидели туристы из разных отелей, мои соотечественники, которых раньше я, по-моему, не встречала. Что не помешало нам с соседкой провести сравнительный анализ кухни, сервиса и комфортабельности наших гостиниц. Как и следовало ожидать, хрен оказался ничуть не слаще редьки. Две звезды — это, знаете ли, не апартаменты класса люкс. И уж если собираешься экономить, потом нет смысла выискивать недостатки.

Меня, к слову сказать, устраивало все, кроме утренней кормежки. Где спать, мне без разницы: во сне я все равно не в состоянии оценить степень изношенности напольных покрытий или обшарпанности стен и платяных шкафов. А в дневное время в номере делать нечего. Соседка же, поддержав меня в претензиях к выбору блюд, хаяла заодно интерьер своего временного пристанища, жесткость кроватей и отсутствие кондиционера.

— А кондиционер-то на что? — изумилась я. — Балкон ночью открыть, так и прохладно.

— Как это открыть?! — возмутилась дама. — А залезут?

— Да кто залезет?!

— Кто угодно! — изрекла соседка.

Я прикинула, станет ли воришка рисковать здоровьем, карабкаясь на седьмой этаж ради пожитков постоялицы двухзвездочных апартаментов. Хотя не исключено, что дама опасалась настойчивых поклонников. Правда, и в этом случае ее страхи были сильно преувеличены. Ради прелестей фемины на пятом десятке, обремененной к тому же, помимо лишнего веса и законного мужа, тремя увесистыми бородавками на лице, на месте мужиков я бы и на второй этаж не потащилась. Даже на лифте!

Стенания соседки мне наскучили, и я начала глазеть по сторонам. Интересно, здесь только российские туристы? Немцев и прочих европейцев что, возят в другие дни? Приглядевшись повнимательнее, я заметила арийцев в дальнем углу. Веселились они не меньше остальных, к бочонку, надо думать, приложились не единожды.

Внезапно мой блуждающий взгляд выхватил знакомую фигуру. Иво, поманивший меня миражом большого личного счастья, пусть и не слишком долговечного, и променявший на более достойный экземпляр. Прекрасный блондин сновал по залу и явно кого-то искал.

Мое непредсказуемое сердце не успело даже екнуть, как красавец скрылся из виду. Можете не верить, но я и не подумала лететь к нему сломя голову, а продефилировала между столиками единственно с целью посещения дамской комнаты. Должна же я была проверить, не попортилась ли у меня прическа? Я все-таки в ресторане находилась, а не на беговой дорожке и не на пляже!

Вернувшись, я обнаружила еще одно знакомое лицо, и настроение моментально испортилось. За соседний столик усаживалась кассирша из обменника, мерзавка, наказавшая меня на сорок левов. То есть на двадцать долларов. И чем, интересно, эта дрянь тут занимается? Достопримечательности осматривает? С изысками болгарской национальной кухни знакомится?

Баба, однако, ни осматривать, ни дегустировать ничего не собиралась, она тоже кого-то искала. И даже, похоже, нервничала.

— Что вам здесь понадобилось, голубушка? — ласково поинтересовалась я, пристраиваясь рядом. — Если намереваетесь стянуть чью-то сумочку, не надейтесь, не выгорит. Я с вас глаз не спущу. А заодно поинтересуюсь у администрации, с какой стати они сюда всякую шелупонь пускают.

Даже если мерзавка не все поняла из моей проникновенной тирады, ей явно стало не по себе. Не только голос, но и выражение моего лица ей не обещали ничего хорошего. Допускаю, что она меня не узнала, — где ей запомнить всех обобранных дурочек, — но инстинкт самосохранения у нее определенно имелся. И мои к ней чувства интерпретировала абсолютно верно.

— А? Чего? Я не понимаю, — жалко проблеяла она, но я нисколько не смягчилась. Слишком свежи были воспоминания о том, как стерва упивалась моей растерянностью и унижением, с каким удовольствием давила на свою поганую кнопку вызова охранника. И как щурился этот жирный боров, ее напарник, когда я жаловалась ему на грабеж.

— Иди, иди. — Он поиграл дубинкой, висящей на жирном торсе.

Невооруженным глазом было видно, как отлично у этой парочки налажено надувание туристов. Она дает сумму, вдвое меньше положенной, и жмет на кнопку вызова. Моментально появляется притаившийся поблизости подельник и оказывает моральное давление. Сомневаюсь, что каким-нибудь старушкам из Европы или даже моим бывалым соотечественницам-челночницам вздумалось испробовать на себе дубинку мародера. А с мужиками — тем более не производящими впечатления беззащитных — они, скорее всего, просто не связываются.

Я ничего не могла поделать, а ощущение было такое, словно мне плюнули в лицо. Ну почему такое возможно?! Я могла бы ожидать подобного у себя на родине, да и там ситуация меняется к лучшему. У нас появились не осточертевшие покупатели, а уважаемые клиенты и потребители, у которых — как ни фантастично это звучит — есть свои права, иногда даже признаваемые торговыми работниками. Хотя, конечно, в Москве еще можно запросто столкнуться с хамством, например в государственном учреждении, случается, в конце концов, что люди попадают в сферу интересов каких-нибудь братков или крупных мафиози, — всякое бывает, — но в этой прекрасной солнечной стране, где люди излучают дружелюбие и готовность помочь, я оказалась не готова к издевательствам и безнаказанной наглости.

— Не понимаешь? Пойдем к распорядителю! — Я ухватила бабу за локоть и выдернула из-за столика. — Здесь сидят русские туристы, и они временно отошли. Что тебе понадобилось на чужом месте?

Перепуганная тетка начала жестикулировать, затараторила что-то на болгарском, но я была неумолима. На нас уже начали обращать внимание, и к столику протискивался громила в униформе.

— Эта женщина не имеет права тут находиться! — решительно заявила я. — Она не туристка, и зачем подсела за столик в отсутствие хозяев, неизвестно. Люди оставили свои вещи, и им, я думаю, не понравится, если что-то пропадет.

Мужчина заверил меня, что непременно выяснит все обстоятельства, и бабу забрал. На прощание она кинула взгляд, полный такой ненависти и злобы, что я даже испугалась, не переплюнула ли она мои собственные эмоции. Зато теперь исчез отвратительный осадок на душе, от которого я не могла избавиться. Больше того, можете считать меня мелочной, коварной и мстительной, но, увидев, что кассирша что-то уронила под стул, я и не подумала догонять ее. Я спокойно подняла ключ и сунула в сумочку. Если гадюка еще и не попадет сегодня в квартиру, я буду последней, кто станет из-за этого рвать на себе волосы.

Началась обещанная «культурная программа», и обманщица вылетела у меня из головы. А ликование сменилось состраданием к ближнему, то есть к людям, чья обязанность развлекать и привечать дорогих гостей, — к артистам. Мне ли не знать, что такое детишки и как они могут разнообразить и расцветить жизнь старшего поколения!

Заслышав музыку, молодая поросль в возрасте от трех до пяти решила, что обещанная дискотека началась, и немедленно оккупировала пятачок, предназначенный для артистов. Мольбы конферансье освободить площадку для тружеников сцены не возымели ни малейшего эффекта. Дети были на отдыхе и, соответственно, успели забыть правила поведения, привитые в дошкольных воспитательных учреждениях, а их ближайшие родственники, в отличие от меня, отвращения к молодому вину не испытывали и уже сами нуждались в опеке.

Первой на эстраде появилась певица, дама средних лет в национальном костюме. Допускаю, что в другой ситуации она перепела бы Монсеррат Кабалье. То есть если бы ей не пришлось стоять под натиском распоясавшихся детишек, дрыгавших конечностями и выпихивавших ее со сцены. В экстремальных же условиях певица выглядела не лучшим образом, пела и того хуже.

Я с трудом удержалась, чтобы не ободрить подругу по несчастью советом и добрым словом, но она молниеносно раскланялась и ускакала за кулисы. Я не брошу в нее камень, если после выступления она надерется до потери человеческого облика.

Сменивший даму усатый мужичок, гарцующий наподобие наших родных джигитов, по-видимому, лимит чадолюбия тоже исчерпал. Причем давно и полностью. Дудочку из-за спины он выхватил с таким зловещим видом, что я содрогнулась. Я ожидала появления кинжала или, как минимум, топора. Проняло даже деток — они немного расступились. Однако стоило следующей участнице занять свое место, опять начали хоровод.

Последней танцевала молоденькая девушка, и она, на мой взгляд, держалась достойней всех. Как я ни вглядывалась, признаков страха или отчаяния на симпатичном личике не обнаружила. Хотя, конечно, все равно не поручусь, что ее хрустальная мечта — полный дом розовощеких ребятишек. Во всяком случае, в тот момент, когда двое малолетних танцоров, восторженно повизгивая, уцепились за ее подол, мало вероятно, что плясунья не зареклась хотя бы ограничить число планируемых наследников.