Мученики Колизея - Тур Евгения

— Стало-быть ты доверяешь мне; позволь же мне открыть тебе мою душу и высказать то, во что я верую и что я считаю истиной.

— Я боюсь, — сказала Дария.

— Чего?

— Ты поколеблешь мои понятия.

— Если ты боишься, стало-быть ты не убеждена в их истине.

— Нет, убеждена.

— Тогда выслушай то, что я в свою очередь считаю истиной.

Дария обещалась подумать и потом дать ответ. Через несколько дней между ним и ею произошел следующий разговор:

— Брак, — сказал Хрисанф, — одно из самых важных дел в жизни. Выбрав подругу, я не хочу делить с ней только мое состояние, удовольствия и честолюбивые замыслы. Я хочу найти душу, которой бы мог открыть мое сердце, хочу разделить с женой и радости, и печали, обязан любить ее здоровую и больную, красивую и старую, быть ее опорой и ее хранителем, работать для нее, если она бедна и лелеять ее всегда, относиться к ее недостаткам со снисхождением и стараться исправлять их советами и любовию, восхищаться ее добродетелями и стараться самому стать таким же.

— О, как ты добр, как ты благороден! Старую, безобразную любить едва ли можно, но я благодарю тебя уже за слова эти, полные возвышенных чувств.

— Но знаешь ли, кому я обязан всем тем, что тебе так нравится? Моему учению. Позволь мне передать тебе его — ты свободна принять или отвергнуть его, но сперва узнай его.

Дария согласилась. Тогда Хрисанф изложил ей учение евангельское, принес Новый Завет и стал читать его с нею.

Учение Христа при первом чтении прельстило ее, а когда она усвоила его себе вполне, то с одушевлением предалась ему. Она стала ревностно посещать христианские собрания и вступила в число оглашенных. Отец Хрисанфа, видя совершенное согласие жениха и невесты, вообразил, что сын его отступился от христиан и торопился свадьбой. Но Хрисанф и Дария отказались от языческого обряда, и тогда старый сенатор узнал, что Дария обратилась в христианскую веру, приняла крещение и уже обвенчана христианским епископом. Он сильно разгневался, но не прервал сношений с детьми, боясь навлечь на них нарекания города и тем открыть всем истину. Он навещал их и несмотря на свое неудовольствие и печаль не мог не согласиться, что молодые живут чрезвычайно дружно, что они не нуждаются ни в каких развлечениях, ибо находят один в другом все, чего требуют ум и сердце. Они жили скромно, мало тратили на себя и много раздавали бедным. Дария устроила за городом больницы и странноприимные дома, и всякий день с утра отправлялась туда, ходила за больными, раздавала пищу бедным и постоянно проповедывала слово Божие. Хрисанф делал тоже самое в мужском отделении больницы и странноприимного дома. Кроме того, у него была школа, в которой он учил христианских детей. День их был полон забот и хлопот на пользу ближнего, а вечером они сходились и поверяли друг другу и свои мысли, и свои чувства.

Жизнь их текла безмятежно и счастливо, в обоюдной привязанности, в добрых делах и молитвах. Но скоро неблагоприятные для них слухи стали разноситься по городу. Рассказывали, что Дария очень изменилась после замужества, оставила всех подруг и знакомых, носит простые платья и неизвестно, где проводит время. Затем весь Рим облетела весть, что Хрисанф и Дария — христиане. Власти римские вступились в это дело.

Однажды в дом Хрисанфа вошел центурион, окруженный солдатами, и сказал ему:

— Мне приказано взять вас обоих и отвести к префекту. Вы обвиняетесь в том, что принадлежите к христианской секте. Надеюсь, что вам легко будет доказать противное.

— Нет, — сказала Дария спокойно, — мы оба христиане.

Центурион взглянул на нее с удивлением. При виде ее красоты и молодости ему стало жаль ее.

— Не говори этого. Разве ты не знаешь, какая участь ждет тебя? Эдикты императора строго исполняются.

— Она сказала правду, — подтвердил Хрисанф слова жены, — и она, и я — мы христиане и не хотим ложью спастись от земного несчастия и мучений.

— Я вижу, что вы безумно стремитесь к погибели, — сказал центурион, — пеняйте на себя.

— Не к погибели, — произнес вдохновенным голосом Хрисанф, — а к вечному блаженству.

Центурион не понял слов верующих — они казались ему верхом безумия. Он пожалел в глубине души о молодом человеке и молодой жене его, которые держась за руки спокойно и смиренно стояли, ожидая приказаний. Стража окружила их и повела к префекту.

Там произошла та же сцена, те же требования принести жертву богам, тот же отказ и те же угрозы жестокой казни. Хрисанф и Дария были разлучены. Они вынесли и эту тяжелую разлуку со слезами, но без ропота, и были заключены каждый в мрачную, сырую, темную и зловонную яму. На Хрисанфа надели тяжелые цепи и обоих морили голодом. Тюрьму Дарии иногда отворяли и впускали в нее язычников, наиболее распаленных против христиан; они, входя, оскорбляли Дарию всякими словами, даже кидали в нее грязью и каменьями. Она выносила все терпеливо и со смирением. Хрисанф претерпевал также жестокие мучения. Его водили в храм языческих богов, приказывали поклониться им и, когда он отказывался, жестоко мучили. Многие будучи свидетелями его ужасных страданий приняли христианство. Между такими находились трибун римский Клавдий и его два сына.

— Твой Бог, — сказал ему Клавдий, — Бог истинный, и мы умоляем тебя, научи нас молиться Ему.

Когда в Риме стало известно, что Клавдий и все его семейство приняли святое крещение, их отвели на берег моря, привязали на шею тяжелые камни и утопили. Многие солдаты, удивляясь твердости Клавдия и терпению его, приняли также христианство и погибли смертию мученическою.

Император, услышав о непоколебимой вере и твердости Дарии, приказал привести ее к себе. Убедившись, что ни просьбы, ни угрозы не могут поколебать ее, он приказал заключить ее в одном из подземельев Колизея. Туда же впустили льва, привезенного из пустыни, но к удивлению стражи, лев спокойно лег у ног ее и не позволял никому приблизиться к ней. Убедясь, что зверь защищает Дарию от всякого, кто бы хотел обидеть ее, вооруженные солдаты вошли туда и хотели выгнать льва из подземелья, но лев бросился и схватил одного из солдат. Он опрокинул его и готовился растерзать, но услышав, голос Дарии, выпустил его из когтей своих. Лев повиновался Дарии, как послушная, ученая собака.

— Если не хотите быть растерзанными, — сказала узница солдатам, — уйдите скорее отсюда, вы видите, что Божие милосердие хранит меня. О Римляне! Недалеко то время, когда все вы уверуете во Христа.

Удивленные и испуганные солдаты удалились; они были уверены, что Дария обладает чарами и укротила ими льва.

Солдаты пришли к претору и рассказали ему о всем, что с ними случилось. Претор, видя, что все меры, принятые против Хрисанфа и Дарии напрасны и только служат к большему прославлению имени Христова, приказал вывести Хрисанфа и Дарию из города. Муж и жена встретились после мучительной разлуки, и внутреннее чувство сказало им, что это свидание их есть последнее на сей земле. Они взялись за руки и пошли покорно за мучителями, благодаря Бога, что своими страданиями могли обратить стольких людей на путь истинный. Многочисленная толпа следовала за ними.

Вышедши за город и зная, что пришел час их смерти, они запели молитвы, величание и хвалу Всемогущему Богу. Их привели к глубокому колодезю, столкнули в него обоих и засыпали землей и камнями.

Хрисанф и Дария, погибая лютою смертию, не переставали петь, пока голос их не стих мало-помалу, пока он не пресекся вместе с их жизнию. Хваля Бога, они отдали Ему свои чистые души.

С тех пор на этом месте собирались по ночам христиане и молились св. мученикам, прося их заступничества у престола Господа. Однажды, когда толпа христиан была особенно многочисленна, вооруженные солдаты по приказанию префекта напали на них, разогнали и убили многих, а колодезь сравняли с землей, чтобы не оставить и следа того места, где претерпели мученическую смерть Хрисанф и Дария и этим придать их имена вечному забвению. Но они ошиблись в своих расчетах.

Память о святых мучениках Хрисанфе и Дарии доныне чтится всеми христианами, и наша православная церковь ежегодно чествует их 19 марта.