Тысяча и одна ночь Майкла Дуридомова - Марк Довлатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
***
Михаил пошевелил губами – песок скрипел на зубах, открыл глаза и увидел тот же песок: он лежал на животе. Попробовал – голова поворачивается: это был пляж. Подтянул руки, оперся на них и приподнялся. А Белка?! Справа над морем склонилась пальма. Слева метрах в десяти от него на спине лежала девушка в оранжевом спасательном жилете: руки и ноги ее были широко раскинуты, она не шевелилась. Михаил поднялся на четвереньки и пополз к ней. Он приложил ухо к груди и стал вслушиваться, но слышал только шум прибоя. Тогда он приподнялся и стал резкими толчками давить ладонями на грудь девушки, вспомнив по фильмам про массаж сердца.
– Мишка… ну мы только приехали… а ты меня уже щупаешь…
Он повалился на правый бок рядом с девушкой и стал левой рукой убирать песчинки и мокрые пряди с ее лица.
– Белка.
– А?
– Ну мы с тобой приехали. По полной программе.
– На остров?
– На остров.
– А бананы где?
– На пальме, где ж им быть.
– Я голодная.
– Шоколадку хочешь?
– Издеваешься над бедной девочкой.
Михаил открыл свою сумку, порылся и достал шоколадку «Корона».
– Мишка.
– Да.
– Какой ты у меня хороший.
– А ты у меня какая дурында.
– Почему это.
– Хватаешься за что попало… руками.
– За что это?
– За то.
– Неее, я за то больше не буду хвататься.
– Да уж я надеюсь.
– Я лучше за это буду хвататься.
– Белка.
– Дааа?
– Раздевайся.
– Ужеее?!
– Пойдем в море. Раз уж мы на острове.
– В Голубой лагуне?
– Да.
– Пойдем!
Бухта полумесяцем раскинулась перед ними: белая пена прибоя растворялась и переходила в волнующуюся аквамариновую зелень, которая превращалась в голубизну и заканчивалась густым сапфиром; вода была кристально-прозрачной, было в ней что-то притягивающее, манящее, обещающее негу и ласку. Дальше было небо, пронзительно-синее, с вереницей облаков на горизонте.
Они бросились в воду, ныряли, плавали, наслаждаясь ощущением мягкой воды на коже, легкостью движения, светом над головой; всю усталость забрало море, дало новые силы, волны подталкивали их друг к другу, прикосновения в воде были совсем другими, волновали по-новому. На губах была соль, соль была везде, вкус любви был другой; они пробовали друг друга, узнавали заново, это наполняло их чистой, ничем не замутненной радостью. Все тревоги и страхи были смыты живой влагой моря – оно дало им новый дом, который не хотелось покидать, обещало им новую жизнь, которой они раньше не знали.
Они вынырнули невдалеке друг от друга почти одновременно.
– Мишка!
– Оу!
– А догони меня!
– Золотую рыбку?
– Ага.
– А желание?
– Да ты не догонишь!
Не дожидаясь ответа, Белка поплыла к берегу, надеясь на свои длиннющие ноги. Михаил засек курс, опустил голову в воду и мощным кролем двинулся за ней – до берега было метров пятьдесят. Девушка плыла судорожно, неровно, оглядываясь, собираясь первой добраться до песка и убежать в зеленую чащу. Недалеко от берега Михаил увидел в воде мелькающие белые пятки и поймал правую, стал на песок, перевернул Белку на спину – она молотила руками по воде, брызгая ему в лицо, пыталась вырваться, но не очень сильно, подчинялась его рукам, которые неуклонно подтягивали яхту к причалу, заводили в док и, наконец, пришвартовали у него на бедрах, насадив на волнолом. Девушка держалась за него ногами, откинувшись на спину, руками поддерживая равновесие и ритм движения; волосы ее расплылись короной вокруг головы, соски стреляли в небо.
– Погоди, рыбка, не спеши.
– Мишка.
– А?
– А ты какое желание задумал?
– Ну… задумал.
– Скажи честно – ты хотел меня накормить?
– Я хочу, чтобы ты всегда была моей.
– Правда?!
– Да.
Белка отпустила ноги, перевернулась, подплыла к нему и крепко обхватила руками за шею, обвив ногами его ноги. Он обнял ее за спину.
– Мишка.
– Что.
– Ты меня любишь?
– Ну конечно. Я же говорил.
– Скажи еще.
– Я люблю тебя. Люблю Белкой. Люблю лошадкой. Кошкой. Птицей. И рыбкой.
– Мишка.
– Да.
– Сделай, что ты дома хотел.
– Что.
– Ну не спрашивай! А то передумаю.
Михаил опустил правую руку по спине девушки вниз и добрался до запретного места, – она сжалась и поднялась на бедрах, потом опустилась.
– Ну давай. Потихоньку. Чуть-чуть.
Михаил закрыл рот девушки своими губами, прижал ее к себе левой рукой, а правой опять дотронулся. Она дернулась, но совсем немного. Белка крепко держала его за шею, бедра ее охватывали его талию, волны ритмично поднимали ее и опускали. Михаил левую руку положил ей на живот и опустил вниз – теперь он трогал ее спереди и сзади и был у нее внутри.
– Ух и стыдно как!
– Но приятно?
– Не спрашивай! А то еще стыднее!
Михаил убрал руки.
– Ну слезай. Иди поплавай. А то еще умрешь от стыда.
– Ну Мишка! Ну ты что! Ну давай!
– Так тебе понравилось?
– Ну ты, подлец, сам же знаешь!
– А ты скажи.
– Ну понравилось! А от того что стыдно – еще больше нравится.
– Везде нравится? И там?
– Ну скотина ты! Везде! Давай!
– Давай, рыбка, ложись на животик и плыви.
– А ты что будешь делать.
– А я буду делать.
– Куда.
– Туда.
– Ну я боюсь.
– Я понемножку. Если не понравится – я тебя отпущу.
– Правда?
– Ну я тебя когда обманывал?
– Нет.
– Ну плыви.
Белка опустила руки и упала спиной на воду, перевернулась и оглянулась назад. Михаил поймал ее за лодыжки, подтянул к себе и развел ноги.
– Это вторая серия, Белка.
– Ааах! – девушка гребла руками по-собачьи, фонтаном выпуская попадавшую в рот воду. Михаил перевел правую руку под ее живот и ниже, а левой достал до груди – двигаться ему почти не нужно было – море двигало их обоих, в нужном ритме, трогая во всех местах сразу, подталкивая к берегу. Белка достала руками до дна, опустилась на локти, Михаил уперся коленями в песок, вернул руки на бедра девушки, потянул ее на себя, почувствовал, как волна откатывается с берега назад, уходит, обнажая все их тайны, потом с новой силой бьет ему в спину, – он упал, накрыв собой девушку, впечатав ее в мокрый песок, скатился с нее на бок и отпустил, оставшись лежать на спине в пене прибоя. Белка тоже перевернулась на спину, потом на правый бок, и обняла его рукой за шею, забросив на него левую ногу.
– Мишка.
– Оу.
– Ну что ты со мной сделал, противный ты пиратище.
– Ну сделал немножко.
