Мгновенно исчезнувший - Кирен Осборн

– О, ты очнулся. Как самочувствие? Ничего не болит? – вежливо и дружелюбно поинтересовался Норман, опуская стаканы на журнальный столик. Недоеденный торт и уйма столовых приборов пропали, но злополучная коробка пиццы по-прежнему гордо лежала в самом центре столешницы. Изображение на ней, казалось, потускнело и теперь напоминало старую фотографию, подобные которым Тео время от времени находил в комнате своей матери или на пыльном чердаке.

– Мое самолюбие болит. А ты и сам подумай – в первый же день знакомства я сваливаюсь без чувств и вынуждаю хозяина дома колоть меня пугающими шприцами, – с абсолютно серьезным лицом отозвался мужчина, не без любопытства разглядывая надписи на пастельно-бежевой посудинке. От стакана приятно пахло свежим кофе. Пар, струйкой вытекающий из отверстия крышки, игриво щекотал ноздри. – Я бы не удивился, если бы после этого ты решил, что я ужасный гость. Мало того, что я ворчун и привереда, так еще и склонен к припадкам. И лунатизму.

– Лунатизму?.. – с интересом переспросил юный ученый, усаживаясь на противоположный край дивана. Его халат презабавно раздулся от резкого движения, после чего осел на подушки мелкими складками. Норман обрадовался тому, что Тео хоть и не выглядел здоровым, но уже был в состоянии шутить и валять дурака – это явно говорило об улучшении его самочувствия.

– Когда я очнулся, то стоял. Вот здесь, – мужчина кивнул, легким взмахом руки указав на ковер подле себя. – Понятия не имею, куда я мог бы уйти, если бы еще некоторое время побыл в бессознательности. Думаю, что нам же лучше, если мы этого никогда не узнаем. Никто не гарантирует, что я не мог бы взять нож и пойти резать людей на улице.

Испещренная рисунками рука Тео дрогнула, когда он попытался поднять стакан; мужчине пришлось осторожно придержать его второй, чтобы не пролить горячий кофе. Мужчину злила слабость во всем теле. Злила немощность, с которой он ничего не мог поделать. Норман в задумчивости обвел взглядом комнату, размышляя над чем-то, пока Тео жадными глотками поглощал горький напиток, не обращая внимания на саднящие язык и горло. Кофе был щедро приправлен сливками – те белыми разводами красовались на его поверхности – и мужчина в очередной раз убедился, что Норман действительно осведомлен о его вкусовых предпочтениях.

– Ты не волнуйся, я могу пообещать, что не стану убивать тебя, даже если окончательно рехнусь, – дружелюбно сообщил он, опустошив, наконец, свой стакан. После этого татуированный с удовольствием облизнул губы. – К тому же я уверен, что у тебя есть лекарства, которые могли бы выбить из моей головы любую дурь, правда ведь? Надеюсь, что их побочный эффект не превратит меня во что-нибудь похуже.

Юный ученый хотел ответить, что ничего не может обещать, но в итоге осознал, сколь непрофессионально прозвучало бы это с его стороны. Тео еще раз поглядел на румяное лицо старичка с коробки пиццы. Ему вновь показалось, что оно стало неприятным и сморщенным – пожалуй, еще сильнее, чем прежде. Мужчина протянул руку, чтобы коснуться шероховатой поверхности картона, но Норман спешно остановил его, перехватив за запястье. Тео послал молодому человеку недоуменный взгляд.

– Ты лучше не трогай. Себе дороже будет, – парень покачал головой, делая небольшой глоток кофе и тут же морщась от его горечи. Удивление в глазах собеседника, скрытых под тонкими стеклами, стало только отчетливее. Норман поторопился объяснить, – я думаю, что мне стоило сообщить тебе об этом с самого начала. Предметы, которые по той или иной причине перемещаются из одного Потока в другой, сразу же начинают разрушаться или видоизменяться. Мы до сих пор не смогли эти изменения адекватно систематизировать. Создается впечатление, что они абсолютно случайны, и их невозможно предугадать…

Руки Нормана скользнули в карман халата, извлекая оттуда пару смятых, уже использованных ранее перчаток. Дав Тео знак отодвинуться подальше, он наклонился к коробке, после чего внимательно изучил ее поверхность взглядом вдоль и поперек.

– Давай-ка поглядим, во что превратилась наша многострадальная пицца…

Юный ученый осторожно подцепил картон краешками пальцев. Напрягся и мягко потянул его на себя. Коробка зашуршала, противно и слишком живо скрипнула, после чего начала крошиться, рассыпаясь в мелкую бесцветную пыль. Тео наклонил голову, с любопытством заглядывая внутрь, и тут же чихнул от мелких частиц, заполняющих теплый воздух. Его очки сползли на кончик носа. Норман невольно рассмеялся, меж тем не отрываясь от своего дела. Верхняя половина коробки таяла на глазах – сначала пропали яркие надписи, потом дурацкая шапочка, а следом за ней и улыбчивое, но искаженное лицо старичка, оставившее после себя поблескивающие в лучах солнца пылинки. Все это произвело на Тео такое сильное впечатление, что он замер, боясь вдохнуть еще хоть раз. Открывшееся зрелище вызвало пораженный возглас не только у мужчины, для которого подобное было впервой; даже Норман не смог удержать себя от искреннего удивления.

– Ого… – только и выдохнул он, рефлекторно сжав облаченные в латекс пальцы на краю столешницы.

То, что раньше было сырной пиццей, сейчас абсолютно утратило свой внешний вид. Впрочем, округлая форма изделия все еще с трудом угадывалась на дне коробки. Тут и там на ее поверхности высились крошечные растения, напоминавшие деревья с десятками изогнутых веточек. Миниатюрные листочки были так малы, что каждый из них мог больше десяти раз уместиться в игольном ушке. Кроны импровизированных деревьев украшали цветы самых невероятных форм; их цвет варьировался от иссиня-черного у сердцевины до пронзительно-голубого на краешках лепестков. Некоторые ветки при ближайшем рассмотрении оказывались отягощены плодами, отдаленно напомнившими Тео обыкновенный гранат – разве что эти были в тысячу раз меньше в размерах. От растений исходил глубокий, сладковато-горький аромат. Мужчина с удовольствием повел носом, отмечая, что никогда прежде не встречался с запахом, хоть немного похожим на этот. Несмотря на сквозняк, деревца не колыхались, а стояли абсолютно смирно, и ни один листик на их ветвях не двигался. Тео протер глаза, пытаясь убедиться в реальности увиденного, и Норман улыбнулся, тотчас же принимая самоуверенный и горделивый вид. Он явно довольствовался произведенным эффектом.

– Вот об этом я и говорил. Предметы из Основного Потока ведут себя совершенно безумно, если вдруг попадают сюда, – мягкая улыбка на губах юноши стала только шире. – Именно такое явление я наблюдаю впервые. Чаще всего вещи просто-напросто самоуничтожаются – сгорают, рассыпаются, превращаются в воду или пыль, иногда взрываются или и вовсе пропадают бесследно. Как твоя одежда, к примеру…

Тео кивнул, не отрывая глаз от крохотного леса, – тот казался ему просто невероятным. Он успел позабыть, что сегодня утром проснулся совершенно голым. Внезапно вклинившаяся в голову мысль о том, что Норман мог во всех подробностях лицезреть его обнаженное тело, пока татуированный спал, заставила болезненный румянец выступить на щеках мужчины. Юный ученый заработал невероятной мощи осуждающий взгляд, но вполне успешно его проигнорировал.

– Тем не менее, мы нередко отмечали самые непредсказуемые искажения. Космический корабль, который не так давно приземлился прямиком на Главный Торговый Центр, при непосредственном изучении оказался целиком и полностью состоящим из клубничного мороженого и замороженных крабовых палочек. Люди, отведавшие это чудесное лакомство, на несколько недель слегли с расстройствами желудочно-кишечного тракта, – Норман поморщился, и Тео сразу же сделал вывод, что ученый был одним из первых смельчаков, проявивших желание откусить кусочек от съедобного устройства. Мужчина даже не сомневался, что сочетание рыбы и сладкого могло прийтись вечно голодному Тейлору по вкусу. За всю их совместную жизнь Норма нередко удивляла Тео безумными вкусовыми предпочтениями, которые он запоминал и старался никогда не осуждать. По крайней мере вслух.

– Космический корабль? А людей внутри него не было? – тотчас же полюбопытствовал мужчина, с интересом вскидывая брови.

Юный ученый отрицательно покачал головой в ответ.

– Никогда. Ни разу за всю историю Побочного Кловелла мы не сталкивались с тем, чтобы живое существо могло перейти из одного Потока в другой. Обычно это случается только с техническими приспособлениями или случайными предметами быта, еще реже – с растениями или едой. Одна из основных наших теорий гласит о том, что путешествие между мирами физически невозможно для человека или животного, так как само Пространство разрушает клетки их тела и мозга… И даже если откинуть мысль об этом, стоит помнить, что любой объект, совершивший подобное перемещение, рано или поздно самоуничтожается. Наш прелестный пицца-лес тоже едва ли проживет дольше нескольких дней. Самый долгий срок, который был отведен инородному предмету, составил около девяти месяцев. Это до сих пор считается нонсенсом и абсолютным рекордом.