Черный сад. Армения и Азербайджан между миром и войной - Томас де Ваал

Абасов признался, что продолжал поддерживать отношения со своими приятелями даже после 1988 года, но из-за нарастающего политического конфликта их встречи становились все более мимолетными и тайными, поскольку борьба за национальные интересы сделала дружбу с представителями другой этнической общины нежелательной. Абасов склонился над своим письменным столом, помрачнев еще больше. Он словно все еще отказывался верить в то, что произошло. "Ну, сколько это еще может продолжаться?" – спросил он у меня так, как будто этот конфликт был лишь ужасным недоразумением, которое можно было уладить в ходе нескольких дружеских застолий.

В Ереване министр обороны Армении Серж Саркисян засмеялся, когда я передал ему привет от бывшего друга и коллеги. Да, он его хорошо помнит, сказал Саркисян, хороший был человек. Саркисян рассказал мне, что неплохо говорит по-азербайджански, что у него было немало друзей среди азербайджанцев, но подчеркнул при этом, что образование он получил в Армении – это Абасов пропустил. Борьба армянского народа гораздо важнее личной дружбы, словно хотел сказать Саркисян. "Проблема была заложена в самой советской системе. А что касается Захида или, например, Рохангиз, первого секретаря шушинского горкома комсомола, то она была приятной нормальной женщиной". (5)

Чем дальше я шел в поисках ответов, в поисках первопричины этих убийств, тем больше я разочаровывался. Никто не считал себя в чем-либо виноватым. В беседе со мной Роберт Кочарян высказал лишь самые общие соображения по поводу дружбы и межэтнического конфликта. "Конечно, у меня есть друзья [среди азербайджанцев]. Так уж сложилось, в силу выбранного мной жизненного пути, что у меня не было широкого круга друзей. Но я помню всех своих друзей, мне их не в чем упрекнуть, у нас сохраняются нормальные дружеские отношения. Но обычно, когда начинается этнический конфликт, дружба всегда отходит на задний план" (6).

Президент Армении с 1988 года входил в число лидеров Армянского карабахского национального движения "Крунк". В 1992 году он участвовал в боевой операции по взятию Шуши. Тем не менее, он говорил обо всем так, словно не сыграл никакой роли в разжигании этого конфликта, словно этот конфликт разгорелся сам по себе. И еще: он говорил каким-то сухим языком, словно "этнические конфликты начинаются" естественным образом. У президента не было объяснений.

Примечания:

1. В этой главе я по этическим причинам изменил имена большинства бывших жителей Шуши.

2. Интервью с Шугаряном 13 декабря 2000 г.

3. Интервью с Галстян 10 октября 2000 г. 4. Интервью с Абасовым 10 ноября 2000 г.

5. Интервью с Саркисяном 15 декабря 2000 г.

6. Интервью с Кочаряном 25 мая 2000 г.

Глава 4. 1988-1989 г.г. Кризис в Армении

Комитет Карабах

В мае 1988 года волна враждебности между армянами и азербайджанцами, распространяясь по Нагорному Карабаху как инфекция, достигла деревни Туг. Этот момент стал решающим. Деревня Туг, расположенная на юге Карабаха, была единственным в регионе поселением со смешанным населением. Представители обеих национальностей десятилетиями жили здесь бок о бок, разделенные лишь узким ручьем. И если уж тут не сохранилось взаимопонимание между общинами, оно не смогло бы сохраниться больше нигде.

Третьего мая в Туг с целью предотвращения столкновений между сотнями жителей поселка были введены отряды МВД. Эмиссар Москвы Григорий Харченко посетил поселок в феврале 1988 года и вновь вернулся туда через семь месяцев. Он увидел, насколько обострилась за прошедшие месяцы враждебность:

"Это была старая деревня. Все армяне и азербайджанцы давно породнились друг с другом… Они все поделили между собой, сами разрешили все эти национальные противоречия. Я прекрасно помню, как они мне говорили: "Вражда не затронет нас, этот идущий ниоткуда обвал, не заставит нас рассориться". Затем в сентябре я приехал туда снова вместе с солдатами и разместил их в здании школы. К тому времени площадь уже разделили и провели границу. Одна половина селения отошла к армянам, другая – к азербайджанцам. Был даже случай, когда муж-азербайджанец с тремя детьми остался в одной части деревни, а его жена-армянка с тремя детьми переселилась в другую" (1).

Идея объединения с Арменией захватила почти всех армян Карабаха. Разногласия касались только тактики. Функционеры коммунистической партии все еще хотели сотрудничать с Москвой, радикалы же вырабатывали более конфронтационную тактику. В марте 1988 года радикалы сформировали новую группу под названием "Крунк", что в переводе с армянского означает "журавль" – символ тоски по родине – Армении (2). Роберт Кочарян, возглавлявший партийную организацию степанакертской шелкопрядильной фабрики, стал руководителем "идеологической секции" группы "Крунк". "Крунк" был первой организацией в Советском Союзе эпохи Горбачева, которая начала использовать стачки в качестве политического оружия.

Армения в 1988 году стала местом рождения первого массового оппозиционного движения в горбачевском Советском Союзе. Его лидеры, одиннадцать человек, входившие в состав "Комитета Карабах", к концу года почти полностью затмили коммунистическую партию. "Комитет", состоящий в основном из представителей ереванской интеллигенции, в мае вытеснил из своих рядов двух карабахских армян и членов компартии, бывших лидеров "Комитета", Игоря Мурадяна и Зория Балаяна, и сформировал новый состав, в котором не было единого лидера. Семь членов "Комитета" были видными учеными, а четверо позднее стали лидерами посткоммунистической Армении (3).

Хотя новые лидеры все еще называли себя "Комитетом Карабах", сфера их политических интересов простиралась далеко за пределы Карабаха. Они все принадлежали к поколению, важным фактором формирования которого стали ереванские националистические демонстрации 1965-1967 годов. В результате этих выступлений, в городе был открыт мемориал с вечным огнем в память о жертвах геноцида 1915 года, а день 24 апреля был объявлен в Армении Днем Геноцида. Они явились носителями идеи "армянского суда", или "Ай дата": давней мечты о сплочении всех армян мира, от Бейрута до Лос-Анджелеса, вокруг общих националистических целей.

Два года спустя "Комитет" и его преемник, "Армянское общенациональное движение", стали первой некоммунистической организацией, пришедшей к власти в союзной советской республике. Своим новым успехом они были обязаны в основном организаторским способностям двух главных лидеров группы, Вазгена Манукяна и Левона Тер-Петросяна. Много позже они рассорились и яростно оспаривали результаты президентских выборов 1996 года, но в период, предшествовавший обретению республикой независимости, Манукян и Тер-Петросян образовывали сильный тандем.

Круглолицый Манукян, математик по профессии, отличался импульсивным характером. Он играл роль главного организатора и специалиста по улаживанию разногласий в "Комитете Карабах" нового образца, чьи заседания проводились у него на квартире. Манукян говорил, что он намеренно собрал вокруг себя людей, которые "не были обижены судьбой", или, другими словами, тех, кто присоединялся к движению не из-за личных обид на власть. Он полагал, что карабахский вопрос был лишь средством пробуждения армян от летаргии при советском режиме и что прочие политические цели, такие как демократия, были второстепенными: "В Армении доминирующей проблемой всегда был национальный вопрос… Стремление к демократии само по себе не могло породить такую волну. В Армении эта волна была вызвана карабахской проблемой. В балтийских республиках же главным был вопрос о независимости" (4).

Левон Тер-Петросян был главным стратегом "Комитета". Его отец, один из основателей Сирийской коммунистической партии, перевез свою семью в Армению в 1940-х годах. Тер-Петросян был ученым, специализировавшимся в изучении древнесемитских языков. Академическое образование оказало сильное влияние на его политическое мировоззрение. Во всем его облике чувствуется спокойная сила, а его глубокие, полуприкрытые тяжелыми веками глаза, кажется, высасывают из вас энергию. На протяжении всего интервью он глубоко затягивался сигаретами в длинном мундштуке и каждый вопрос обдумывал так, будто от него требовалось дать толкование сложному тексту. Он устало отмахивался от вопросов, связанных с "общественным мнением", словно они были второстепенными для высокой политики. Тер-Петросян согласился с тем, что объединение Нагорного Карабаха с Арменией стало "катализатором" движения 1988 года, хотя и не было его основной целью:

"Члены первого "Комитета Карабах" – Игорь Мурадян, Зорий Балаян, Сильва Капутикян и другие – думали только о Карабахе. Для них вопросы демократии или независимости Армении просто не существовали. И это послужило причиной раскола. Почувствовав, что мы начинаем представлять опасность для советской системы, они отступили. И произошла естественная перемена. Они считали, что карабахский вопрос должен быть разрешен в рамках советской системы. Мы же пришли к пониманию того факта, что эта система никогда бы не разрешила карабахский вопрос, и что требуется как раз обратное: для решения проблемы Карабаха необходимо было сменить систему" (5).