Гроза 1940 - Сергей Чекоданов

Сталин тем временем представил и Берга с Андреем и перешёл к главному вопросу, ради которого он и пригласил их.

– Вот товарищи из Общества Еврейском культуры жалуются на вас, товарищ Берг. Они утверждают, что в руководимом вами институте занимаются национальной дискриминацией. Что вы можете нам сказать по этому поводу.

– Почему они так решили, – удивился Берг, – и в чём заключается эта дискриминация?

– Они утверждают, – продолжил Сталин, – что в вашем институте очень мало работников еврейской национальности.

Голос Сталина был спокоен и ровен, но хорошо изучивший его за эти месяцы Андрей понимал, что вождь доволен. Понимал и причину. Столь открытое выступление обозначало, что проникнуть в тайны их института сионистам пока не удалось, и они решили использовать последний способ. Хотя нужно быть очень самоуверенным, чтобы пытаться говорить со Сталиным с позиции силы, кажется товарищи никак не могут забыть своё всесилие двадцатыхтридцатых годов. За спиной еврейской делегации приоткрылась дверь и в кабинет тихо вошел Берия. Он присел на стуле, стоящем около стены и прислушался к разговору. Чувствуя, что кто–то вошёл, напрягся Михоэлс, но оглянуться в присутствии Сталина не решился.

Андрей решил взять инициативу в свои руки и решительно поднялся, пока профессор Берг не решился сам отвечать на заданные вопросы.

– Разрешите мне ответить, товарищ Сталин. – Спросил разрешения Андрей, Сталин кивнул ему и Андрей продолжил. – Я являюсь представителем Политбюро при институте и подобные вопросы предназначены прежде всего мне, а не директору института. На данный момент среди сотрудников института, а их сто тридцать три человека без обслуживающего персонала, числятся. Украинцев шестнадцать человек. Белорусов семеро. Немцев пять человек. Один швед. – Он кивнул в сторону профессора Берга.

– Да какой швед! – Отмахнулся рукой Аксель Иванович. – Русский я, Андрей Николаевич.

– Два татарина, один казанский, один сибирский. – Продолжил доклад Андрей. – Один латыш. Поляков трое. Один армянин. Евреев пятеро. Остальные русские. Как видите, товарищи, полный интернационал. Не хватает только представителей Средней Азии.

– Это хорошо, что вы владеете информацией, товарищ Банев. – Сказал Сталин. – Но может быть, представителям еврейского народа досталась грязная, тяжелая, неквалифицированная работа? – В голосе Сталина сквозила откровенная издёвка. – Что вызвало негативную реакцию товарищей из Общества Еврейской культуры?

– Никак нет, товарищ Сталин. – Андрей старательно вытянулся под взглядом вождя. – Все пятеро работают по специальности, инженерами.

– Так чем же вы недовольны. – Обратился Сталин к еврейской делегации.

Ландау испуганно дёрнулся от этих слов, скосил глаза на Михоэлса, но тот молчал. Вместо него поднялся Фефер.

– Товарищ Сталин, мы не жаловались, что представителям нашего народа предоставили работу не по квалификации. Мы вообще не знаем, чем они там занимаются. Все пятеро категорически отказались не только рассказать нам о работе, но и даже встретится с нами. И запретили членам своих семей общаться со своими еврейскими родственниками. Вы заметьте, только с еврейскими. С остальными, у кого они есть, конечно, они общаются.

– В вашей формулировке звучит, что ваших соотечественников «"мало"». – Продолжил беседу Сталин. – Не могли бы вы пояснить эту формулировку.

– Конечно, мало. Мы все слышали, что их только пять человек на весь институт! – Удивился непонятливости вождя Фефер.

Андрей почувствовал, как внутри разгорается злость. Он посмотрел на Сталина и спросил:

– Может быть уважаемые представители объяснят мне: а почему их соотечественников должно быть много?

– Но всей стране известны заслуги еврейских учёных в развитии советской науки! – С пафосом продолжил Фефер. – Мы думаем, что они могли бы принести пользу и в вашем институте. И малое количество наших соотечественников в вашем учреждении говорит о том, что им не доверяют. А что это, как не дискриминация?

– В таком случае, в первую очередь нужно рассматривать жалобы узбеков и киргизов, представителей которых в нашем институте вообще нет. – Усмехнулся Андрей.

Кажется он угадал с фразой. Ибо Фефер обиделся и с не меньшим пафосом продолжил.

– Но мы ведь говорим о представителях культурных народов, а не каких–то дикарей. – Возразил ему Фефер, повернулся к Михоэлсу за поддержкой и поперхнулся своими словами, увидев лицо своего соратника. Выражение праведного гнева медленно сползало с его лица, он краснел, понимая что ляпнул лишнее.

– То есть вы хотите сказать, что есть культурные народы, которые должны иметь преимущество во всём, а есть необразованные дикари, достойные только грязной работы. – Дожимал его Андрей, не давая поэту вывернутся из ловушки, в которую он сам залез из–за своего несдержанного языка. – Так ведь, товарищ Фефер, и до фашизма договорится недолго.

За спиной еврейской делегации ласково улыбался Берия. Андрей даже пожалел их, сегодня кому–то из них, а может и всем сразу, не миновать содержательной беседы с наркомом НКВД. Спасая своего товарища, поднялся Михоэлс.

– Товарищ Фефер неправильно выразился. Он не хотел обидеть представителей других национальностей нашей великой советской родины. Он имел в виду, что представители этих народов не имеют своих научных и инженерных кадров. И хотел сказать, что если дело, которым занимается ваш институт, такое важное, то еврейские учёные и инженеры, несомненно, ускорили бы его выполнение.

– Мы понимаем вашу озабоченность, товарищ Михоэлс. – Ответил ему Сталин. – Но выполнение этого дела в настоящее время не требует участия столь высококвалифицированных кадров. Но мы учтём ваше мнение. И если нам потребуется помощь еврейских учёных, мы их, конечно, привлечём к работе, в той форме, которая принесёт наибольшую пользу делу.

В голосе вождя сквозила откровенная угроза. Понимая, что перегнули палку, Михоэлс с Фефером с самым верноподданническим выражением лица следили за Сталиным. Ландау уже не мог спрятать страха, губы у него мелко дрожали. А Эйзенштейн выглядел разочарованным, он понимал, что его ввергли в авантюру с непредсказуемыми последствиями, но ничего исправить уже не мог. Сталин посмотрел на часы, висящие на стене, и добавил.

– Мы думаем, что представители Общества Еврейской культуры могут быть свободны.

Еврейская делегация поднялась и пошла к выходу. Навстречу им с ласковой улыбкой вышел Берия. Увидев его, испугались все, даже невозмутимый Михоэлс. У Ландау задрожали руки. Эйзенштейн с надеждой оглянулся на Сталина, но тот уже отвернулся от них.

– У меня будет несколько вопросов к товарищу Феферу. – Сказал им Берия. – Попрошу пройти его со мной. Остальные свободны, пока свободны…

И эта недосказанность подействовала сильнее любых угроз. Андрей видел, как дёрнулись плечи у поэта, как поник Ландау, раздражённо глянул на Михоэлса Эйзенштейн.

«"Интересно, чего он им наобещал?"» – подумал Андрей. Но делегация уже вышла и он повернулся к Сталину. Вождь был доволен. Враги проявили себя сами, не сумели добиться своих целей, и, самое главное, наделали ошибок, оправдать которые будет очень нелегко, если вообще возможно.

– Вы очень помогли нам, товарищ Банев, очень точно обозначив ошибки данных товарищей. – Поблагодарил его Сталин. – Но мы сегодня собрались не для того, чтобы разбирать мелкие националистические кляузы. Тем более, что товарищи уже осознали свои ошибки, а если нет, то органы НКВД помогут им это сделать.

Он подошёл к своему столу и взял трубку. Андрей вдруг понял, что всё это время вождь ходил без неё, впервые на его памяти. Раскурив трубку, Сталин повернулся к Бергу.

– А что нам скажет профессор Берг о работах с локаторами?

– Работы завершились полным успехом, товарищ Сталин.

– Таким ли уж полным, нет ли в ваших словах преувеличения, товарищ Берг?

– Товарищ Сталин, мы сравнивали результаты работы своих локаторов с данными разведки. Ни англичанам, ни немцам пока достигнуть таких результатов не удалось. – Ответил ему Берг. – А ведь у нас ещё имеются возможности для модернизации этих образцов. И мы уже начали разработку более совершенных установок.

Берг открыл свою папку и начал читать отчёт о результатах последних испытаний радиолокаторов. Сталин его внимательно слушал, пару раз задал уточняющие вопросы, подтвердив свою хорошую память на цифры. Отчёт его удовлетворил. Обрадовало его и то, что подчинённый лаборатории завод уже начал выпуск радиолокаторов и в ближайшие дни первые расчёты, тренировки которых давно происходили на экспериментальных образцах, будут отправлены в Западный Особый военный округ. Выслушал он и сообщение о работе других лабораторий. О начале выпуска транзисторов он уже слышал. Остался он доволен и работами третьей лаборатории вычислительной техники. Математический аппарат был почти готов, существовали в металле и основные узлы вычислителя. Проблемы были только с магнитной памятью. Конечно, первые машины могли бы обойтись и без неё, но Андрею хотелось сразу сделать если не шедевр, то хотя бы аппарат, на котором было б удобно работать.