Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса - Леонид Васильевич Милов

На юге Владимирской губернии, между реками Клязьмой и Окой, расположены были бесконечные леса. По свидетельству П.-С. Палласа, “многие деревни принуждены выжигать для очищения места под пашни… Здешния жители обыкновенно заготовляют пашни следующим образом: подкладывают огонь под коренастые деревья и не помышляют о том, что до половины сгорелые древесные стволы остаются на пашне вышиною в сажень и больше наверх земли. Или огонь простирается далее надлежащего места и опустошает пространство на несколько квадратных верст. Я находил такия пожарища и видал, что у многих деревень на пашнях стоят часто обгорелые высокие пни, которых вырывать не стараются…” Практика эта была постоянной, так как “пашня не чрезвычайно тучна и скоро истощевается по причине лежащего под тонким черноземом песка”[180].

На Урале при известном земельном просторе специфика рельефа вела к тому, что практика систематического унавоживания сосредоточивалась на очень небольших площадях, пахотные массивы земель часто забрасывались, а вместо них в хозяйственный оборот вовлекались новые земли. По Шадринску, в частности, наблюдатель прямо отмечает: “А тот хлеб сеют не на одной земле, но из году в год делают приумножение”[181]. В Осинском у. “в волостях Касевской, Дубровской, Олховской, Аманеевской, Осинской, Степановского островку в деревнях Мазуниной и Пуговской, Колпаковской сотни в деревне Лушках росчищают черные леса: ельник, пихтовник, липниг (т. е. липняк, – Л.М.) и частию в нем березник и осинник. По росчищении в первый год сеют репу, в другой – льны, в третей – яровой, то есть пшеницу, ячмень, овес и горох. А потом и рожь. И когда она выпашется и потеряет свои жирные соки – урожая производить не будет, – тогда удобряют скотским навозом”, т. е. вводят традиционный трехпольный севооборот[182]. Интересно, что в Соликамском у. были тенденции к нарушению трехпольного севооборота на основных землях. Здесь “землю ж удабривают навозом. Потом сеют хлеб, которой снимается два и три [раза], а после оного делают повторение: ко удабриванию навозы наваживают… Так продолжают и далее”[183]. Иначе говоря, между периодами пара сеяли не только два, но и три года подряд, т. е. был четырехпольный севооборот.

Именно здесь, на лесных росчистях, зарождалась новая для Нечерноземья плодосменная система земледелия с чередованием яровых, а иногда и озимых культур. В Калязинском у. в первый год сеяли овес, потом рожь, на третий год ячмень[184]. В Кашинском у. на третий год часто снова сеяли овес[185]. Во многих районах Нечерноземья в первый год сеяли лен, на второй – ячмень или овес, потом шла озимь, т. е. летом землю “парили”[186]. Очень важную роль для восстановления плодородия таких земель играли посевы репы[187]. Такая система уже в XVIII в. получила в народе свое название – “обороты”, что почти не отличается от позднейшего “севооборота” – термина агрономической науки[188].

При первых признаках “выпашки” земли, т. е. падения урожайности, землю вновь запускали под лес. В Олонецкой провинции была практика осушения заболоченных земель. Они непрерывно использовались десять лет подряд, после чего временно запускались под сенокос[189]. В частности, в Олонецком погосте “жители сей округи находятся в необходимости окапывать пашни свои канавами для осушения их от влажности, противной растению посеянных семян”[190]. Чрезвычайно знаменательно и другое. Росчисти после 8–10 лет активного севооборота включались в дальнейшем в трехпольный севооборот, т. е. становились обычными полевыми землями. Например, в Костромском крае, где жители обычно “чистят под поля лес” на наиболее высоких местах, также периодически восстанавливали лесные перелоги. Срубив лес, используют его на дрова. “Потом коренья некоторые вырывают и другие по большей части выжигают и, таким образом перекопав землю и распахав сохами, сначала сеют репу или пшеницу, рожь и ячмень и заборанивают. На сих местах хлеб родится в первый год в восьмеро (т. е. сам-8, – Л.М.) а инде и более, а репы на десятине до 60-ти четвертей”[191]. В том же Кашинском уезде при первых признаках выпашки росчисть часто начинали удобрять, т. е. включали ее в число регулярных пашен[192]. Часто этот процесс сливался с общей тенденцией увеличения пашенных угодий, обусловленной ростом народонаселения. Но не менее часто ввод новых земель в трехпольный севооборот означал более сложные процессы.

Паровая система земледелия с жестким трехпольным севооборотом, создавая столетиями для русского крестьянина оптимальные условия хозяйствования и способствуя существенному развитию производительных сил, не была вместе с тем замкнутой, так сказать, “безотходной” по своей агротехнике системой. Важнейшим изъяном модели парового трехполья в эпоху позднего феодализма является, как уже говорилось, постоянная тенденция к снижению плодородия регулярных пашен. Так называемая выпа-ханность почвы была буквальным бичом для русского крестьянина. Зародившаяся в XVIII в. русская агрономическая наука видела в этом главную и чуть ли не единственную беду сельского хозяйства. Андрей Болотов многократно напоминал, что “земля, ежегодно выпахиваясь, теряет свою силу”[193]. Другой видный русский агроном Иван Комов писал в свое время: “Земля редко столь добра бывает, чтобы навозу не требовала, а хотя где (как у нас в степях на юге) и найдется, но ее севом хлеба так выпахать можно, что кроме дикой травы ничего родить не будет”[194]. Кратковременный пар лишь замедлял темпы потери плодородия, но не ликвидировал ее. “Как бы земля хороша ни была, – писал П. Рычков, – однако через десять, двадцать, а инде через 30 лет и более выпахиваясь, лишается растительной своей силы”[195].

Причины выпаханности почв многообразны, но, кратко резюмируя их, можно говорить о постоянном дефиците в добавочных вложениях труда и капитала в землю.

Тем не менее речь идет не только об узости простора для этих вложений, речь идет о том, что в сельскохозяйственной практике XVIII столетия чаще всего эти вложения просто отсутствовали (объективные условия истощали поле). Как известно, основой поддержания и повышения плодородия почвы являлось удабривание почв главным образом навозом рабочего и продуктивного скота. Однако уже во второй половине века наблюдается острая нехватка навозного удобрения. Это связано прежде всего с вовлечением в пахотный массив все возрастающего числа земель малоплодородных или вовсе “худых”. Эти земли требовали повышенных норм удобрения. Даже в Нижегородской губ., многие уезды которой были в зоне Нечерноземья, практически во всех уездах (кроме Починковского) земля нуждалась в удобрении[196]. Но скота, а следовательно, и навоза в губернии было